— Малышка томно дышит, малышка хочет движа, малышка хочет движа.

Опираюсь спиной о стену и наблюдаю.

— Телефон свой давай сюда!

— Зачем? -— спрашивает, зависая.

— Хочу твои фотки себе скинуть, — неожиданно говорит Слава, и я открываю рот.

Девка подскакивает на ноги, ее глаза горят:

— Давай я сама выберу какие? М-м-м? У меня есть ню. Хочешь? — снова лезет к нему.

Я не поняла — мне что, просто молча смотреть за всем со стороны?

— Нет, хочу сам выбрать.

— Ну ладно, — ведет плечом и приносит Славе розовый айфон.

Волков копается в нем, а после отдает обратно Агате, которая смотрит на моего мужчину, как на кусок мяса.

Слава подносит телефон к уху и звонит кому-то.

— Марина? Добрый день. Вы меня вряд ли помните, это Слава из клиники… Да? Что ж, тем лучше. Агата сорвалась… ей нужна помощь…

В девицу будто дьявол вселяется, она начинает толкать Славу, бьет его по груди. Он пытается увернуться, остановить ее, но одной рукой это делать сложно.

— Ненавижу! — кричит девушка. — Ненавижу тебя! Ты такой же предатель, как и все! А ведь я доверилась тебе! Думала, ты, как всегда, спасешь меня, а ты?!

— Я побуду с ней до вашего приезда, — Слава продолжает говорить по телефону. — Только поторопитесь, она агрессивна. А еще лучше сразу с санитарами приезжайте.

— Сволочь! Урод! Гад! — Агата пинает его ногами и вдруг замечает меня. — И баба твоя тоже тварь!

Кидается на меня, и я машинально обхватываю руками живот. Слава вовремя перехватывает ее, не давая причинить мне боль. Агату будто одержима: она вырывается, плюется, проклинает всех, матерится.

Все, что мне остается, — замереть у стены и смотреть на эту сцену широко распахнутыми глазами.

В какой-то момент Агата с крика переходит на плач. Перестает биться и начинает выть. Слава поднимает ее на руки, усаживает на диван и укутывает пледом. Я отмираю и захожу в кухню, чтобы набрать воды. На полу валяется бутылка вина, часть жидкости расплескалась по полу.

Со стаканом воды возвращаюсь в комнату, протягиваю его Агате. Та принимает стакан и, стуча зубами о стекло, пьет. А после вырубается, как будто что-то переключает тумблер. Я выдыхаю только в этот момент.

Слава устало вздыхает и растирает лицо. Поднимается с пола и подходит ко мне. Становится напротив меня. Он выглядит измученным.

— Она моя подопечная. Мы лежали вместе в рехабе. У меня никогда и ничего с ней не было. Она сорвалась — я приехал. Так поступает наставник. Агата вбила в себе голову, что любит меня. Рассчитывала соблазнить, липла ко мне. Пока я пытался ее скрутить, уронил вино и разлил его на рубашку. Ушел в ванную застирать — пришла ты.

Проговаривает как скороговорку.

— Веришь? — спрашивает устало.

— Верю, — отвечаю сдавленно.

Девушка явно неадекватна, а мне так хочется верить Славе.

— Один вопрос. Как много у тебя таких, — киваю на спящую девушку, — подопечных?

— Тут только она. Все прочие остались за бугром, — вымученно улыбается.

— А с Агатой теперь что будет?

Я даже прониклась состраданием к девушке, правда. Молоденькая совсем, а уже так скатилась.

— Приедет мать и заберет ее. Решать родителям. Но, думается мне, что отправят снова в клинику. Я не знаю, как давно она сорвалась, но на кухне в шкафах куча пустых бутылок из-под спиртного.

Окидываю взглядом девушку. Сейчас она не выглядит тигрицей. Скорее маленький, потерянный котенок.

— Жаль ее.

— Жалость не очень хорошее чувство. Оно никогда не поможет вытянуть человека из зависимости.

Киваю, соглашаясь. Да, наверное, так и есть.

— А я звонила тебе, звонила. А ответила она и сказала, что ты в душе.

— Она не в себе. Я отстирывал рубашку.

— Вижу.

— Прости, что не перезвонил. На работе был аврал, и я хотел уехать раньше, чтобы устроить тебе романтический ужин.

— Правда?

— Угу. Херово получилось.

— Да, хорошего мало.

— Тань, ты веришь мне? — смотрит вкрадчиво.

— Верю, я же сказала.

Распахивает руки и произносит:

— Тогда обними меня.

— Не могу, — поджимаю губы. — От тебя разит чужими духами.

Тут не самое подходящее место, да и время неподходящее, чтобы объявлять о беременности.

— Черт. Прости…

Через несколько минут приезжает мать Агаты с людьми в белых халатах, и мы покидаем чужой дом. По дороге обсуждаем произошедшее, и Слава более подробно все рассказывает, в очередной раз убеждая меня в том, что никакого предательства не было. Успокаиваюсь, радуясь, что решилась приехать и увидела все собственными глазами.

Глава 48. Таяли как эскимо

Слава

Таня ведет себя странно. После того случая с Агатой прошла пара дней, и все это время я, как радар, настроенный на рыжую, считываю каждое ее движение и взгляд.

Вроде она спокойна, не упрекает меня ни в чем. Ежедневный быт такой же, ничего нового, но что-то ощутимо поменялось. Я пытался ее разговорить, что Таня убеждает меня, что все в порядке.

Мы собираемся в гости к моим родителям, они давно просят о знакомстве.

— Готова? — подхожу со спины и обнимаю Таню, складываю руки на ее животе.

Рыжая вздрагивает, резко втягивает воздух. Ей неприятны мои прикосновения? Убираю руки, но она снова перехватывает их, возвращает на живот и, как кошка, трется затылком о мою грудь.

Разворачиваю ее и делаю несколько шагов, отводя ее к стене и осторожно прислоняю. Таня рвано хватает ртом воздух, окидывает меня блестящим сумасшедшим взглядом и облизывает губы. Я буквально чувствую, как она моментально заводится. Возбуждение импульсами проходит от нее ко мне. Врезается в сердце и разгоняет кровь с утроенной силой.

Накрываю ее губы своими, мы оба стонем. Ох ты ж черт! Горячо-то как… горим, целуемся, как будто мы влюбленные, которые были в разлуке целую вечность.

Пьем друг друга без малейшего шанса напиться. Таня распластана по стене, впивается мне в предплечья ноготки.

— Сла-а-ав, — шепчет.

А у меня мурашки по коже от ее голоса и моего имени у нее на устах. Опускаю голову и целую за ушком, в основание шеи. Я уже выучил все эти рычаги и отправные точки удовольствия. Ее тело как моя карта, и я путешествую по нему языком.

Падаю на колени перед своей богиней, задираю легкое платьишко, трусь носом о ее живот. Не знаю, почему меня как магнитом тянет к ее животу. Таня всхлипывает и запускает пальцы мне в волосы, сжимает их.

Зубами прикусываю ее трусики, спускаю их по ногам. Развожу ее ноги, провожу большим пальцем по мокрым складкам. Рыжая уже вовсю хнычет, остро, даже слишком, отзывается на каждое мое прикосновение. Стояк натягивает шорты как парус, но сегодня вечеринка в честь Тани, так что свои хотелки я задвигаю подальше.

Осыпаю поцелуями внутреннюю часть бедер, поднимаясь выше. Ноги Тани подкашиваются, и я помогаю ей стоять, поддерживаю за талию. Она что-то шепчет, какие-то нежности, потом ругательства, потом просит о большем, хнычет, кусает губы.

Ее щеки пунцовые, волосы растрепались. Рыжая выглядит распаленной, раскаленной до предела.

— Давай же! — хрипит, вымаливает.

— Что тебе дать? — улыбаясь, высовываю язык и провожу по складкам.

— А-а-а, — вскрикивает и стекает по стене вниз, но я подхватываю ее.

Поднимаю и запускаю сразу два пальца. Таня закатывает глаза и начинает качать головой.

— Не-е-ет.

— Нет? — выгибаю бровь.

Двигаю пальцами, нащупываю нужную точку.

— Да-а-а, — сдавленно стонет.

— Что ты там говоришь? Чего хочет моя королева? — не могу сдержать алчной улыбки.

— Тебя внутри хочу, — произносит сдавленно, катаясь на волнах оргазма, который должен вот-вот наступить.

— Я и так внутри тебя, — надавливаю пальцами.

Таня закатывает глаза.

Не понимаю, кого я мучаю больше — ее или себя? Потому что чем дальше мы заходим, тем устойчивее у меня складывается ощущение, что я занимаюсь мазохизмом.