Мама увидела его секундой позже, чем Юнхо – ее. Всплеснула руками:

– Юнхо! – и почти бегом спустилась со второго этажа. Юнхо в два широких шага одолел расстояние между ними, подхватил маму и крепко сжал в объятиях.

– Мама, – он отпустил ее, поклонился. – Как поживаешь?

– Заходил бы ты почаще, мне было бы куда спокойнее, – отозвалась Сон Шинхе, лучась улыбкой и разглядывая лицо сына. – Похудел, опять… и спишь, наверно, пару часов в сутки, да? Ох уж эта твоя работа!

Юнхо не мог удержаться от широкой улыбки. От мамы ничего нельзя было скрыть, да и, положа руку на сердце, не хотелось. Рядом с ней ему дышалось легко и спокойно.

– Сын.

А вот про отца он такого сказать не мог. Ан Минджун обладал давящей аурой и не стеснялся использовать ее как в бизнесе, так и в семье. Юнхо так и подмывало каждый раз сделать или сказать что-нибудь вопреки словам отца. Но он сдерживался.

– Отец, – Юнхо склонился в поклоне перед неспешно спустившимся отцом. Выждал пару секунд, прежде чем выпрямиться и посмотреть ему в глаза. – Как твое здоровье?

– Неплохо, – снисходительно отозвался Ан Минджун, посмотрел на жену, смахивающую пылинки с плеча сына, потом на Юнхо. Криво усмехнулся, словно заметил что-то забавное, а потом все так же неторопливо шагнул к сыну и обнял его. Юнхо ответил тем же.

– Раньше ты заходил чаще, – обронил Ан Минджун, отступая назад. Юнхо пожал плечами:

– Работа…

– А послушался бы моего совета, так жил бы себе с комфортом, – отец завел любимую мелодию, и Юнхо про себя вздохнул: это могло затянуться надолго. Спасла мама:

– Ан Минджун, опять ты собрался уморить своего сына голодом? Время обедать, оставь нотации на потом. Пойдем, сынок, – она ухватила Юнхо за руку и потащила за собой. Юнхо не сопротивлялся. Отец, покачав головой, последовал за ними.

Ан Минджуну исполнилось шестьдесят два, Сон Шинхе была младше мужа на три года. Юнхо был старшим из детей и единственным сыном; его сестре, Юне, стукнуло шестнадцать. Иногда Юнхо думал, каково это – жить в большой семье, делить радости и невзгоды с братьями и сестрами. Потому что с сестрой они, хоть и ладили, слишком большой разрыв в годах мешал поддерживать разговор дольше нескольких минут. Сегодня у школьников был выходной, но Юны что-то не было слышно и видно.

Мама почти насильно усадила его за стол (Юнхо едва удалось сдерживать позиции, пока отец не сел), засуетилась вокруг. Юнхо улыбнулся:

– Мама, садись уже, не беспокойся обо мне.

– Да, Шннхе, мальчик-то уже вырос, – согласился отец не без ехидства и приступил к еде. Юнхо дождался, пока мама сядет и возьмет палочки, и только тогда сделал глоток воды.

– А где Юна? – спросил он, глядя на маму. Та пожала плечами:

– Говорила, что пойдет к подружке, должна была уже вернуться…

– А вот и я! – заявила Юна, ворвавшись в столовую. Подбежав к брату, она повисла у него на шее: – О-о, классно пахнешь! Ты надолго? Сходим в кино? Там новый фильм вышел с Джисоном, он такой лапочка!..

– Ан Юна, сядь, пожалуйста, – недовольным тоном попросил отец.

Юна сморщила носик, но послушно села рядом с братом и продолжила заваливать его новостями и вопросами, в которых Юнхо запутался на второй минуте. Мама отнеслась к подобному спокойно – такое поведение дочери было ей не в новинку, отец хмурил брови, но ничего не говорил. Юнхо слушал и старался вникнуть, но получалось плохо: Юна спешила вывалить на него столько информации разом, что голова пошла кругом. Он понял только, что у сестры новый кумир – некий Пак Джисон, актер и «лапочка» (которых Юна меняла каждый месяц).

– Ладно-ладно, – сдался он, – сходим в кино на твоего Джисона…

– У-у, как круто! – Юна вскочила со стула, обняла Юнхо и чмокнула в щеку. – А можно я Минну позову?

– Ага, – Юнхо не мог сдержать улыбки. Юна что-то еще прощебетала вопросительно, Юнхо кивнул, и сестра с радостным визгом убежала. Видимо, сообщить Минне, что ее старший брат только что согласился непонятно на что.

Мама наблюдала за всем этим с широкой радостной улыбкой, отец делал вид, что нарушение застольного этикета произошло в параллельной реальности. Юнхо решил разбавить молчание легкой беседой на нейтральные темы; мама поддержала разговор, отец тоже потихоньку влился, и обед прошел в приятной обстановке.

Юнхо подозревал, что отец не затрагивает болезненную для них обоих тему во время еды, но потом отыграется по полной. Оказался прав. Ан Минджун глянул на него, негромко сказал:

– Не откажешься зайти в кабинет?

Юнхо подавил вздох, отложил салфетку и встал из-за стола.

– Конечно, отец. Мама, – он склонился и коснулся губами ее щеки, – спасибо за еду.

Мама погладила его по щеке и улыбнулась.

Юнхо последовал за отцом в его кабинет, заранее зная все, что тот скажет, и что ответит он сам. Это была своего рода традиция отца и сына: каждый раз, когда Юнхо приезжал домой, начиналась неприятная беседа, в которой каждый стоял на своем до конца, и расходились они недовольные друг другом.

Ан Минджун неспешно прошел к столу, на котором в абсолютном порядке размещались ноутбук, документы и предметы канцелярии. Показал сыну, чтобы тот садился. Юнхо повиновался и устроился сбоку.

– Не передумал? – отец задал вопрос нейтральным тоном, просматривая что-то на экране ноутбука. Юнхо помолчал, покачал головой:

– Не понимаю, о чем ты, отец. Разве я делаю что-то плохое, чтобы отказываться от этого?

– Ты размениваешь свое светлое будущее на непонятное настоящее, – Ан Минджун строго уставился на него, нахмурился. – Тебе не пятнадцать, чтобы я разъяснял элементарные вещи. Ладно, если бы ты не захотел заниматься семейным делом и основал свое, это я понял бы. Но тебе взбрело в голову, что можешь стать полицейским…

– Я приношу пользу, – почтительно сказал Юнхо, когда отец сделал паузу. Ан Минджун пренебрежительно отмахнулся:

– Ты – наследник семейного бизнеса, Юнхо! Тот, кто принесет неизмеримо больше пользы, если вспомнит, где его место!

«Там, где ты решил, отец? Даже не подумав поинтересоваться, хочу ли я этого?»

– Я терплю все это в надежде, что ты в конце концов одумаешься, и вернешься в семью.

«Я не уходил…»

– Но ты, упрямый мальчишка, возомнил себя великим детективом. Зарылся в свои дела и не замечаешь ничего вокруг, – Ан Минджун прервал нотации, сделал глубокий вдох и посмотрел на сына со смесью раздражения и сожаления.

Юнхо молчал, глядя на отца с выражением почтения. Он понимал причину гнева, но что-то в нем протестовало каждый раз, когда Юнхо допускал мысль, что может согласиться с ним, принять его условия. Отец настолько привык контролировать все и всех, что не желал упускать из виду ни малейшей детали. Все должно было идти так, как он запланировал.

– Юнхо, – отец говорил теперь мягче, явно приложив для этого усилие, – ты же умный мальчик, ну к чему такие сложности каждый раз? Можешь ты мне объяснить?

– Отец, ты всегда учил меня, что, выбрав путь, следует идти по нему уверенно, – негромко отозвался Юнхо. Ан Минджун открыл рот, чтобы возразить, но промолчал и жестом попросил продолжать. – Возможно, я упрям, возможно, я совершаю ошибку… Но ты учил также, что ошибки – это часть пути, и помогают нам расти.

Отец молча смотрел на него поверх очков. Юнхо улыбнулся ему, мягко сказал:

– Разреши мне ошибиться. Я не буду чувствовать себя успешным, если не ощущаю под ногами твердую землю. Разреши мне делать выбор, чтобы я чувствовал себя достойным тебя и нашей фамилии.

Ан Минджун опустил голову, и Юнхо не мог видеть его глаз. Он терпеливо ждал.

– Юнхо, – отец наконец посмотрел на него, но Юнхо не мог понять, что выражает его взгляд. – Я понимаю тебя. Но не могу принять, что ты, мой единственный сын, уходишь все дальше. Это разбивает мне сердце.

«Как и мне, отец».

– Надеюсь, в следующий раз ты окажешься посговорчивее. Можешь идти, ты вроде спешил.

Юнхо поднялся на ноги, чувствуя, как в горле саднит грусть. Негромко проговорил: