– Сложно понять, что это твой дом, когда здесь нет ни стен, ни единого знака, – нахмурился Велимир. – Но я все равно прошу простить меня за вторжение.

Мужские пальцы нервно перекатывали снежный шелк, что беспокоило Невену с каждым вздохом всё больше. Внутренне ругая свою невнимательность, она старалась разобраться, что же нужно пришлому на самом деле. Казалось, он не таит злобы.

– Я представился, а как же твоё имя?

– Невена.

– Красиво, – отметил он. – Словно цветок, такое нежное.

Его взгляд кочевал по открытой части тела и лицу девушки. По спине Невены пробежала мелкая дрожь, заставив её повести плечами в тщетной попытке стяхнуть несуществующее касание.

– Ты очень красивая, ты же знаешь об этом? Просто невозможно красивая, – добавил Велимир.

Он чуть склонил голову вбок, наблюдая.

– Если бы ты только не была вилой… – прошептал он. Вышитые цветы, которые он ощущал подушечками пальцев, жестким контуром отличались от мягкости остальной ткани.

Княжич замер в неожиданной догадке. Напряженный взгляд Невены следил за тем, как белая материя переливается в его ладонях.

– Это платье превращает тебя? Оно заколдованное? Я видел, что твои крылья исчезли, и ноги, – он воззрился на нее. – Ты сейчас выглядишь, как настоящий человек.

Увидев, что Невена вздрогнула, Велимир расплылся в широкой улыбке.

– Так, значит, я угадал! – воскликнул он.

Он крепко сжал платье, и перехватился поудобнее второй рукой.

– Стой, что ты делаешь? Не рви его! – крикнула Невена, бросаясь вперед.

Велимир удивленно перевел взгляд на неё. Легкий румянец украсил его щеки, когда глаза опустились ниже, изучающе осмотрев обнаженную фигурку девушки, едва-едва укрытую влажными волосами. Раздувающая ноздри Невена предстала перед ним во всей своей первозданной красе, прозрачная вода окутывала её лодыжки.

– Не порти моё платье, – четко проговорила Невена. – Другого такого нет. Ты пришел без зла, так и не совершай его.

Княжич позволил своим глазам скользить, оглядывая девушку, которая и не подумала прикрыться. Ему уже доводилось познать радость плоти, он множество раз проводил ночи с веселыми девицами и молодыми вдовушками, его положение и ладный внешний вид всегда играли ему на руку. Но ни одна из виденных им ранее женщин не вызывала в нем такое всепоглощающее волнение и внимание.

– Я…не испорчу платье. Поверь, – с легкой хрипотцой сказал он. – Ты действительно прекрасна.

Следящая за своим облачением Невена едва поняла, о чем он говорит. Заметив наконец разрумянившееся лицо юноши, она поняла, что стоит перед ним обнаженная. Стыдливость юной девы заставила было дернуться руки, побуждая её прикрыться. «Да с какой радости, незванный здесь он, пусть он чувствует себя неловко», – разозлившись на себя, подумала она и напряглась, оставив руки висеть по бокам. В животе словно ворочался колкий комок.

– Знаешь, Невена, – привлек её внимание негромкий голос Велимира. – В наших легендах говорится, что вила без своего платья становится настоящей женщиной. А я не верил в это. Оказывается, это самая настоящая правда.

Невена слушала. В голосе Велимира ей слышался детский восторг.

– Разве тебе не хотелось просто пожить? Без этих ветхих заветов? Жить, как живут люди, – спросил он. – Праздновать, танцевать, любить?

– Иногда всем нам хочется изменить привычную жизнь.

– Я не верю, что тебе здесь всего достаточно. Иначе ты бы не прилетала в город. Я ведь прав?

– Я всего лишь посмотрела на праздник, – пожала плечами Невена. Её грудь упруго покачнулась, вновь приковав взгляд княжича.

– Но без этой волшебной тряпки ты могла бы быть совсем иной, понимаешь? – взволнованно произнес Велимир. – У тебя могла бы быть настоящая семья, дети. Разве ты бы не хотела такого?

Неопределенно качнув головой, вила протянула вперед левую руку.

– Отдай моё платье, Велимир.

Детским, шаловливым движением, он спрятал облачение за спину.

– Нет, Невена, теперь оно моё, – улыбнулся он. – Просто позволь мне… Дай мне шанс. Пойдем со мной.

Невена замерла, с недоумением ощущая, что её рука падает вниз. Этот жест точно не принадлежал её воле. Воспрявший духом Велимир светло улыбался. Он свернул белую ткань и подвязал на свой пояс впереди. Материя послушно укладывалась в тонкие узлы. Казалось, что он завоеватель, заполучивший вражеский стяг. Закончив, он с легкой дрожью протянул девушке свою ладонь, приглашающим жестом.

– Я смогу показать тебе другую жизнь, отличную от этой дикости. Разве может столь прекрасная дева жить отшельницей? Просто доверься мне, красавица. Дай попытаться показать тебе, как чудно живется человеку на моей родине. Что-то в тебе глубоко трогает мое сердце, словно зовет и манит, я хотел бы понять, почему? Впервые такое расцветает внутри. Ужель то любовь? Не спорь, молю, – торопливо проговорил он. – Пред богами могу поклясться, что не желаю причинить тебе зла. Пойдем со мной.

Открывшая было рот для ответа Невена с ужасом поняла, что губы не подчиняются. Сомкнувшись, стоило прозвучать просьбе юноши, они отказывались двигаться, словно больше не принадлежали ей. Дрогнувшими пальцами она прикоснулась к мягкой коже, вдруг ставшей ледяной.

Велимир сомкнул пальцы на её ладони, сжимая их в пыщущем жаром касании. Аккуратно, словно опасаясь отказа или удара, он притянул девушку поближе к себе, заставив покинуть воду.

Трава прогнулась под её ступнями, покрываясь каплями воды. По коже пробежали противные мурашки. От княжича исходил жар, точно от натопленной печи, проникая сквозь одежду и овевая девицу с ног до головы.

Тяжелый плащ опустился на плечи Невены, окутывая её небывалой тяжестью.

К северу от Любграда, в огромном смешанном лесу, богатом на берёзы и дубы, разливает свои воды древнее озеро. Как громадное око распахнулось оно навстречу небесам, внимая каждой облачной весточке. В самом глубоком его месте любопытный гость с удивлением обнаружил бы мерцающий полупрозрачный пузырь. Внутри, словно заключенная в центре жемчужины, виднелась женская фигура.

Тёмные волосы развевались вокруг чуть склоненной головы, живя собственной жизнью. Прикрытые глаза и почти недвижимый стан создавали впечатление, что женщина спит. Лишь крылья изредка подрагивали, да пробегала легкая тень по чертам лица. Погруженная в свой мир, вила со вниманием прислушивалась к звучанию нитей каждой из своих сестер. Их радости и горечи отражались то ярче, то слабее. Жизнь приносила им разное. Лишь один момент непрерывно пугал вилу: когда туман закрывал узы. В миг, когда волшебное платье переставало защищать свою хозяйку, и та становилась не-духом.

Каждое такое событие смещало прочие ощущения, затмевало их. Сосредоточенная женщина приникала к туману. И каждый раз, когда нить вновь появлялась на привычном месте, обволакивал сердце теплом. Облегчение смягчало яркие контуры лица, заставляя её выглядеть более юной.

Но сейчас было иначе: уже солнце успело смениться луной, а узы никак не хотели вновь проявится. Нить ученицы, которая ранее никогда не сбрасывала свой облик на такой срок, скрылась от глаз Милицы. Обеспокоенная вила чутко следила, не дрогнет ли туман, но тот продолжал мягко клубиться, густой и ленивый, словно медведь, готовящийся к спячке.

Милица хмурилась всё сильнее. Наконец, не выдержав, она распахнула глаза и взмахнула ладонью. Послушный её воле тонкостенный пузырь заскользил вверх, поднимая женщину, и с тихим звуком лопнул, едва достигнув поверхности. Свет отразился от узорчатой ткани, заиграл бликами по взволновавшейся рябью воде. Милица поднялась в воздух, размышляя. Тонкая нить, самая привычная ей, тихим звоном напомнила о своем присутствии.

Мрачное лицо чуть просветлело, и она коснулась уз ответным теплом. Сильные крылья размеренно двигались за спиной, уводя вилу все дальше и дальше, к северо-западу. Там, далеко впереди, на границе, разделяющей теперь Померецкое и Вышегодское княжества, билось сердце, любящее её словно родную дочь. Та, что долгие годы была ей больше, чем матерью.