«Я ужасен. Я знаю. Но это лишь оболочка. Ни в ком ты не найдешь большей любви и почтения по отношению к себе».

Нира сделала усилие и не отвела взгляд. Только дыхание восстановить удалось не сразу.

«Как твое имя?».

«Крат-ак-Халь».

Она нерешительно протянула руку и коснулась кипенно-белых, коротко остриженных волос. Голубые глаза Крат-ак-Халя вспыхнули, он застонал, и, порывисто перехватив ладонь Ниры, прижал к своей щеке.

«Нира! Нира! Неужели ты никогда не чувствовала себя одинокой? Лишённой половины сердца, половины души?».

Перед её мысленным взором возникли образы прошлого, почерпнутые Крат-ак-Халем в памяти Хазува.

«Мы были рождены быть вместе, но оказались разлучены. Будь мы рядом всегда, наша сила возросла бы многократно».

«Какая сила?».

«Сила, что дала нам судьба. Сила управлять умами и чувствами людей. Сила знать их слабости и пороки, читать их глубинную суть».

«Все, что я умею — читать мысли».

«Я начинал с того же. Я научу тебя всему, что знаю. А вместе мы достигнем высот, которых не знал этот мир. Мы вместе разгадаем его тайны, сделаем лучше, справедливее, добрее и милосерднее».

Нира вдруг встрепенулась, вытянула ладонь из его руки.

«А где князь? И Астид?».

Глаза Крат-ак-Халь посуровели.

«Они в яме».

«Как в яме? — испугалась Нира.

«Они преступники. Их ждет заслуженное наказание».

Девушка в отчаянии замотала головой.

«Нет! Пощади их!»

«Кто они тебе, что ты так за них тревожишься?»

«Они мои друзья».

«Они недостойны твоей дружбы. Недостойны твоего беспокойства».

«Я хочу их видеть! Ты сказал, что будешь почитать меня!».

Джезъянец поднялся, задумчиво посмотрел в темный проем окна.

«Хорошо. Ты увидишь их утром. Я не хочу выглядеть зверем в твоих глазах».

Нира облегченно выдохнула.

«А сейчас отдыхай. Эта комната моя. Ложе не слишком удобное, но пару ночей поспать можно. Тюфяк под лавкой. Ничего не бойся, сюда никто не войдет. Со временем устрою тебя по-королевски».

«Спасибо…брат» — чуть запнувшись, произнесла Нира.

Крат-ак-Халь подобрал тюрбан и направился к двери. Чуть задержавшись на пороге, одарил её долгим теплым взглядом.

«Спокойно ночи, сестра».

За дверью, в освещенном несколькими свечами главном зале, ждал Оз-ак-Со. Его нахмуренные брови и неодобрительно сжатые губы притушили радость Крат-ак-Халя, а взволнованный тон, когда он заговорил, заставил досадливо поморщиться.

— Ваше превосходительство! Это нарушение кодекса! Ей нельзя тут оставаться. Её присутствие бросает на вас тень, роняет авторитет в глазах Безгласного братства.

«Всего два дня, Оз-ак-Со. Потом она покинет храм».

Воин осуждающе покачал головой.

— Братья будут роптать. Вас могут сместить с поста!

«Они не могут роптать, им нечем», — усмехнулся предводитель. — «Я успокою их, не волнуйся».

— Это может оказаться не смешным, Ваше превосходительство. Женщина в храме! Да еще и в Вашей спальне! Это…неслыханно! Кто она такая? Она настолько важная персона?

«О, она очень важный человек. Надо обеспечить ей охрану. Но я не могу поручить это Безгласным. По причинам, которые ты только что озвучил. Уверен, начальник дворцовой стражи не будет возражать, если тыеще несколько дней будешь нести службу здесь. До полного выяснения обстоятельств кражи свитка из храма. Подробный и захватывающий по сюжету отчет я тебе обещаю. А также ходатайство о награде за усердную работу по поимке опасных преступников».

— Ваше превосходительство! Я готов служить вамстолько, сколько вы пожелаете. Не за награду. Я сам буду на страже у этой двери.

«Хорошо. Утром, во время первой молитвы, незаметно отведешь эту женщину в темницу на свидание с заключенными.

— Так она свидетель? — лицо стража озарила догадка.

Крат-ак-Халь не ответил, спрятав усмешку.

После ухода Крат-ак-Халя Нира подкралась к двери и притаилась. Она слышала тихий мужской голос за дверью, но слов разобрать не смогла. А читать мысли через дверь, не видя человека, ей не удавалось. Но вот разговорпрекратился, и наступила тишина. Только потрескивал фитилек в масляной лампе. Нира подошла к окну, выглянула в погустевшую темноту и отшатнулась. Земля была далеко внизу, и факел проходящего под стеной стража казался неяркой свечой.

Нира вернулась к двери, приложила ухо к шершавой деревянной поверхности. Тишина. Она решилась и надавила на створку. Дверь немного приоткрылась и застопорилась, упершись во что-то. Нира толкнула сильнее и просунула голову в соседнее помещение.

С пола под дверью навстречу ей быстро поднялся мужчина. Стеганый чапан был расстелен у двери, служа ему постелью.

— Простите, госпожа. Вам нельзя выходить оттуда.

Нира отпрянула, захлопнула дверь и вернулась на лавку. Посидела, теребя косу и размышляя о будущем. Вздохнула, коротковыругалась, нашарила под лавкой свернутый валиком тонкий тюфяк, расстелила его и погасила лампу. Свернувшись калачиком и подложив под голову руку, Нира смотрела в открытое окно на разгорающиеся звезды, пока сон не одолел её.

— Аийх. илээ… Щёрт. Аии-и-йх… Та тфою ш!

Полукровка раздраженно тряхнул цепью в темноте.

— Айэи…илэммоо…

— Астид, — прошептал Гилэстэл. — С таким произношением это бесполезно.

— И фто? Прошто шдохнуть тут? Шделайте фто-то!

Гилэстэл промолчал, и Астид возобновил попытки выговорить заклинание света. Но разбитые губы упорно не желали слушаться, и вылетающие из них слова коверкались самым нелепым образом.

— Вафа шветлофть! — взмолился Астид после сотой попытки.

Князь с надрывом вздохнул.

— Я не могу. Сил нет.

— А я фам говорил… — попенял Астид. — Это фсё регенерация.

— Этот… Крат, как там его, что-то сделал со мной. Я никогда не чувствовал себя таким… слабым. Я не могу выдавить ни капли энергии. Не могу сконцентрироваться. Все плывет в голове.

Астид с тревогой вслушивался в тихие слова князя. Его беспомощность и нотки обреченности в голосе породили в полукровке подлинный страх.

— Вы шобираетесь так прошто шдаться? — Астид с недоверчивым недоумением пошарил глазами в темноте, выискивая белое пятно рубашки полуэльфа.

— Нет… конечно нет. Но я не знаю, что могу предпринять. Мне отказывает и тело, и разум. Я должен отдохнуть. Немного… отдохнуть…

Полуэльф затих, задышал медленно, временами постанывая.

«Зато я знаю, что мне предпринять» — стиснул зубы Астид. — «Тело меня подводит, но разум мне пока подвластен».

Полукровка закрыл глаза, подумал о предстоящем утре, разгоняя по жилам злость, позволяя ярости овладеть им.

«Эмоциональный всплеск провоцирует повышенный выброс энергии. Понимаете? У каждого из нас есть талант, данный от рождения. Для того, чтобы он проявился, не нужны заклинания или ритуалы. Эта магия с нами всегда, и никогда нас не покидает. Вспомните себя в такие минуты, когда вы были на пике эмоций. Да-да, Ригестайн, твой талант — перемещение в пространстве. А Астид, мне думается, способен гору перетащить, если его как следует раззадорить. Кстати, мне нужна вон та книга, шестая в третьем ряду на седьмом стеллаже. Будь добр, перекинь-ка её сюда».

Чуть дрогнули каменные блоки, в которые по самое основание были вбиты длинные железные скобы, удерживающие кольца цепи. Сыпля мелкой крошкой, штыри поползли наружу, миллиметр за миллиметром.

«Его оскопят и вырежут язык».

Полукровка, растравливая в себе негодование и гнев, тянул и тянул железо из камня, заставляя его двигаться яростным усилием воли. Будь Астид в добром здравии, эти штыри вылетели бы из камня, как пробки из кувшина с игристым вином. Но увы… Боль и усталость пытались совладать с ним, смыкая веки, призывали остановиться, передохнуть. А то и вовсе отказаться от затеи. И Астид торопился.

Короткая летняя ночь пошла на убыль, занимающаяся заря высветлила небо в отверстии наверху. За спиной Астида лязгнули выпавшие из дыр в стенах штыри. Сдерживая стон, он с усилием разогнулся, повел плечами, вытянул вперед руки и взглянул на закованные запястья. Удовлетворенно усмехнулся, приподняв и взвесив цепи. Посидел, привалившись спиной к стене, сделал несколько наклонов и поворотов. Взглянул на спящего Гилэстэла. Заняться его оковами уже не было времени и сил. Следовало немного передохнуть перед схваткой. Даже если она будет последней в его жизни.