– Не лень было так ровненько всех?

– Ровненько на доске, ровненько в голове. Спрашивайте! Но сначала внимательно присмотритесь.

– Это кто, в пустом кружке?

– Пока не знаю.

– Но зачем-то повесили ее, – не успокаивалась Вика, чувствуя, что Петрович не договаривает.

– Ок, – вздохнул Петрович. – Это еще один. Это из моей практики. Такой метод – сначала обозначаешь всех, кого знаешь и подозреваешь и оставляешь пустое место для неизвестного, того кто может быть в тени и умело прячется там. Наша задача либо исключить его, либо вывести на свет божий. Какие будут соображения?

– Есть предложение, – Женя встала.

– Слушаю внимательно, – Петрович намеренно отвернулся, чтобы не видеть Жениного лица, привык угадывать ложь по голосу, обертона, интонации и т.п. Лицо может обмануть, а голос никогда, если уметь слушать.

– Надо ловить на живца. Мы это и хотели, но отказались, решили сначала переговорить с вами.

– Хорошо. Правильно сделали. А с чего вдруг возникла такая идея?

– Ну, не знаю, он сам предложил! – признание далось Жене с трудом, хотя это и так было в переписке, причем многократно. Сказав это вслух, Женя подтвердила, что если крючок и увидела, то заглотила его, как надо.

– Хорошо, я понял. А где намечалась встреча?

Ну, нет, вот об этом Женя не скажет и снова покосилась на Вику: – "Ни слова про дачу Петровича!"

– Мы хотели посоветоваться с вами.

– Хорошие девочки. Я вам верю, – Женя и Вика смотрели на Петровича, слушали его, но так и не пришли к единому мнению – он правда поверил или сделал вид?

– Теперь насчет этого неизвестного. Хочу вас проинструктировать. Обращайте внимание на любые попытки завести общение с одной из вас. И особенно, если кто-то вам знакомый, вдруг начнет вести себя странно, писать не так, использовать непривычные в прежних диалогах словечки, ставить точки или нехарактерные смайлики…, – Петрович не договорил. На этот раз он был точно уверен, что девушки переглянулись.

– Рассказывайте.

– Нечего рассказывать, – отмахнулась Женя.

– Я сказал – рассказывайте и не злите меня.

– Хорошо, хорошо! Только не надо угроз. Я вас не боюсь.

– Меня не надо бояться, Евгения, – Петрович назвал Женю по имени – назревала ссора? – Надо бояться не меня. А себя, своей самоуверенности, отсутствия опыта и просто дури, которой в тебе хоть отбавляй. Жизнь ничему не учит? – Петрович был зол и не скрывал этого. Вика крутила головой и не знала, кого успокаивать первым. Она понимала, что Петрович абсолютно прав, но оставить подругу в одиночестве в такой ситуации не могла.

– Олег Петрович, не надо так, что вы все время на нас орете, – начала она, но Петрович не дал ей продолжить.

– Не надо так? А как надо? Собирать ваши растерзанные трупы по Подмосковью и в мешки паковать?

– Вы преувеличиваете.

– А ты докажи, что я преувеличиваю! Не можешь? Тогда сиди и заткнись, если не можешь посоветовать своей подруге слушаться взрослых.

– Ну, знаете ли, – вспыхнула Вика, закрыла лицо руками, было тихо, но ее плечи вздрагивали.

– Это уже перебор, – тихо сказала Женя. – Вам лучше уйти, Олег Петрович.

Он постоял, помялся, махнул рукой и отвернулся. Петрович обдумывал что-то, но так и не решился сказать, молча направился к выходу.

– Может мы зря его так…

– Как так? Он тебе нахамил! – воскликнула Женя.

– Но он прав…он думает о нас, а мы ведем себя, как девчонки, недооцениваем опасность. Для нас это игра, Жень, ну, правда.

– Да пошел он в жопу, – отрезала Женя, не желая больше говорить на эту тему. – Если что, наш план в силе. Повезет, поймаем маньяка, а не повезет… весело проведем время.

– Жень…

– Да нет никакого маньяка! Перестань. Мы сами все придумали, насочиняли. Бедный Дени или кто там.. хрен его знает, общаешься с одним, встречаешься с другим.. черт бы побрал этот интернет с его обезличенностью.

– Не скажи, зато какие возможности, можно быть тем, кем хочешь.

– Можешь, но до каких пор? Ты вот не пошла небось на встречу с Дени, когда он тебя пригласил? Интересно, почему? Не отвечай, и так знаю.

Вика сидела, опустив голову. Она уже не плакала, но лицо стало чужим.

– Да брось ты обижаться на меня, – вспылила Женя, – я же за тебя убью! Еще будешь на меня обижаться!

– Ты права, на правду не обижаются. Жень.. ты считаешь, что я сделала правильно, что не поехала на встречу тогда?

– Не знаю. Честно, не знаю.

– А ты бы как поступила?

– Я? Я бы не стала обсуждать эту тему, сразу сделал б ее табу и объяснять не стала.

– А я вот не смогла так. Играла, представляла, что встречусь с ним.. а потом в кусты. Там и сижу.

В дневнике, которому предстояло пережить своего автора, первые строки появились вскоре после исчезновения Александры Демидовой, четырнадцатилетней внучки Анны Григорьевны Демидовой, которая тяжело переживала случившееся и обрывала телефон в отделение милиции, спрашивая, есть ли новости. В истрепанном дневнике бесхитростным, можно сказать, детским языком рассказывалось о вещах, которые запросто могли быть плодом фантазии обиженного на взрослых, экзальтированного или повернутого на сексе подростка.

20 марта.

"Я пришла домой и увидела его. Он снова настраивал бабушино пианино. Задолбал. Бабушка говорит, что виноваты дети, ученики. Из-за их неумелой игры приходится подстраивать. Но я то знаю, что она врет. Она это делает нарочно, чтобы увидеть его. Интересно, за что она его так любит? Он такой мерзкий, слюнявый, фу".

26 марта.

"Если он еще раз дотронется до меня, я ему дам по яйцам".

27 марта.

"Дала. Орал, как резанный. Бабушка на меня наорала. Да пошла она…"

1 апреля.

"Застала странную сцену. Бабушка гладила этого говнюка по голове и называла его "Мой сыночек". Охренеть. Правда, что ли? Надо будет спросить, но пока не знаю как. Нет, лучше буду за ним следить и за ней".

3 апреля.

"Снова застукала этих голубков. Обалдела, когда услышала, как он назвал ее "Мамочка". Это что ж такое? Меня разыгрывают? Кажется, нет. Спросить не у кого. У бабушки один сын, мойпапа! А этот кто? Может приемный?"

15 апреля.

"Слюнявый говнюк плакал. Бабушка его ругала, говорила ему, чтобы "он больше так не делал, если не хочет оказаться в больнице". Так я и думала, он из психушки. Урод. Снова пытался трогать меня. Я ему пригрозила, что снова дам по яйцам. Отстал".

20 апреля.

"Бабушка нашла мой дневник и сказала, чтобы я больше ничего не писала и выбросила его. Хотела забрать. Я не отдала. Она со мной не разговаривает. Ну и ладно. Так даже лучше. Он приходит часто. Может пианино уже новое купить? Какого фига он торчит у нас? Раньше тоже приходил, но редко. Он не нравился папе. Мама как-то сказала ему, что он ее пугает. Небось тоже пытался потрогать ее. Бабушка расстроилась, но этот придурошный настройщик ее раздолбанного пианино стал бывать очень редко. Хорошо было.... скучаю по папе и маме… "

6 мая.

"Были на кладбище. Годовщина. Бабушка ходила в церковь, что-то заказывала там, говорит, для моих родителей, чтобы им там было хорошо. Звала меня с собой. Не пошла. Злюсь на них. Бросили меня. Зачем они пошли на эту железную дорогу? Бабушка сказала, что это несчастный случай. Не верю".

10 мая.

"Слюнявый говнюк лапал меня. Схватил сзади. Было больно. Он сильный. Я закричала. Вошла бабушка и ударила его газетой. Он закрылся руками. Дебил. Она его прогнала. Надеюсь, больше он у нас не появится".

14 мая.

"Слышала странный телефонный разговор. У нас паралельный телефон. На ночь звук отключается, на всякий случай. Я не спала, думала о родителях. Услышала, как сняли другую трубку. Мне стало интересно, кому в такое время может звонить бабушка. Тихонько сняла трубку, стала слушать. Она позвонила ему! Предательница! Но это ладно, фигня. Я такое услышала, что не спала до утра. Она его ругала. Вроде пропал кто-то из ее учеников. Он сказал, что ничего не знает. Бабушка на него закричала, но потом стала говорить тише, меня боялась разбудить. "Я знаю, что это ты". Она так сказала. Ничего себе… он что, убил кого-то? Я шевельнулась и бабушка заподозрила, что я подслушиваю. Я положила трубку и прыгнула в постель. Она зашла, стояла возле кровати, долго на меня смотрела. Я слышала как она дышит. Потом ушла. Кажется, не догадалась".