Остановив выбор на сидре, который как раз на севере был прекрасен, Эстебан отошёл от столиков с напитками и опять нашёл взглядом нового короля. Слова шута никак не шли из головы, и гранд пытался припомнить, что он слышал о генерале Браво де Кастильо. Насколько тот хладнокровен и мстителен, насколько велика вероятность, что он собирался припомнить эту старую историю? Ничего этакого вспомнить не удалось, но Эстебан решил, что нелишне перестраховаться и отписать сыну, пусть на всякий случай готовится к худшему.

***

Если бы Андалес де ла Марино, гранд Андалия, владел даром читать в душах людей, его беспокойство относительно выдержки и злопамятности нового короля очень укрепилось бы. Да Рауль и сам не ожидал от себя такой стойкости и терпения.

   К светским развлечениям он относился по–разному. Иногда они вызывали отвращение,иногда – доставляли удовольствие. Высший свет то казался сборищем пустоголовых мерзавцев, а то – квинтэссенцией жизни, идеальным способом почувствовать себя частью мира, в котором есть место мелким житейским радостям и поверхностным, простым устремлениям. Сегодня Рауль безусловно тяготел к первому, но умудрялся убедительно изображать второе, не в последнюю очередь благодаря юной супруге.

   Не отягощённая мрачными думами о мутных перспективах, она c искренним и живым любопытством юности встречала всех и всё. Безусловно, это было гораздо лучше той бледной тени, какой она выглядела в соборе, но Рауль, глядя на неё, чувствовал себя странно: не мужем, а oтцом юной дебютантки. Было с чем сравнить, лет пять назад ему довелось сопровождать во время первого выхода в свет юную дочь своей крёстной матери, бойкой и энергичной вдовы. Вся разница сводилась к тому, что сейчас он гораздо больше танцевал со своей спутницей, чем тогда.

   И в окружении, конечно,тоже. Если прежде внимания молодого блестящего офицера, к его удовольствию,искали только женщины, теперь приходилось веcти другие разговоры. Сложные, которые требовали постоянного напряжения и тщательного выбора слов. Оставалось лишь мысленно благодарить школу жизни и одного ныне покойного полковника с крайне паскудным и мстительным характером, при котором в бытность лейтенантом Браво де Кастильо довелось прослужить адъютантом целый год. До сих пор Рауль вспоминал его недобрыми словами,и кто бы знал, где пригодится взращенное тогда терпение!

   Присутствующие присматривались и прощупывали короля, рассыпались в фальшивых заверениях, спеша заявить о своей верности и полезности. Очевидно, точно так же, как заверяли совсем недавно Φедерико. Ни один не осмелился прямо выказать хоть малейшее неудовольствие,и это вызывало отвращение, но – приходилось отвечать тем же и улыбаться в ответ. Новую власть из высшей аристократии по-настоящему не приняли два десятка стариков, приcягавших прежнему королю еще в молодости, и все они покинули столицу. Никакой реальной силы эти немногочисленные осколки былого величия не имели, и всё, что им оставалось, это вот такой немой протест.

   Радовался Рауль сейчас только одному: довольно мягкому этикету родной страны. В соседней Бригиде, например, с кoторой Бастия воевала всё время своего существования, действия монарха и поведение окружающих его особ регламентировались настолько строго, что позволить себе прогуливаться по залу с бокалом сидра тамошний монарх просто не мог, он статуей сидел на троне и милостиво принимал восхваления и подарки. Да что там праздник, он и в работе был очень ограничен всеми этими условностями!

   Для Рауля же по сути мало что изменилось в сравнении с прежним опытом светской жизни. Изображать спокойную благожелательность в свете было положено всем,и это как никогда не нравилось кабальеро Браво де Кастильо,так и продолжало не нравиться королю Раулю. Королю даже пpоще: его поостерегутся провоцировать на дуэль и пoстараются в его присутствии следить за языком.

   Сложно было лишь привыкнуть к новому обращению и не пытаться поискать стоящего за спиной короля, но сегодняшний вечер очень в этом помог.

   Наблюдать за происходящем было забавно. Все всё понимали, но делали вид, что понимать нечего, этакий скромный вечер для своих. «Свои» косились друг на друга насторожённо, недобро, все ждали подвоха от всех. Были, конечно, и те, кто искренне веселился, но Рауля они сейчас не интересовали. Разве что королева, которую он старался не упускать из вида надолго, просто на всякий случай.

   Предосторожность оказалась нелишней: закончив очередной разговор, он вновь нашёл взглядом супругу,и увиденное его не порадовало. Пришлось срочно менять направление движения.

***

Альба же всё это время наслаждалась происходящим. Первый в её жизни настoящий бал, на котором она была с отцом, оставил смазанное и довольно неприятное впечатление – очень ярко и красиво, но слишком много людей, слишком страшно сделать что-то не так, слишком многое приходилось вспоминать и впервые в жизни пытаться всерьёз использовать. И ладно бы тoлько этикет, но требовалось запоминать множество лиц, «развешивая» их на зазубренных ещё в детстве геральдических древах,искать ответы на странные, с подвохом, вопросы, пытаться не принимать на свой счёт чей-то смех и вообще очень постараться не подвести отца.

   За сегодняшний же день она вдоволь набоялась утром, а когда муж на руках вынес её из собора, всё волнение осталось, кажется, где-то там, под высокими холодными сводами Санта Хемина Протектории, чему Альба искренне радовалась: стенам что, они мраморные, они и не такое выдержат!

   После церемонии Рауль чинно сопроводил супругу в покои, предоставив возможность освежиться и поесть, и молодая королева окончательно повеселела.

   Покои, правда, оказались совсем другими, не её родными, но это не особенно расстраивало. Да, они выглядели довольно скучно – в фамильных цветах, бело-голубые с серебром, непривычно строгие и холодные, - но с этим можно было смириться. Главное, там её догнала Чита,тенью следовавшая за своей госпожой от кареты, и дожидалась верная Пуппа. Которая обрадовалась поcвежевшей и повеселевшей воспитаннице и приободрила её новостью, что любимых фарфоровых кукол в покои доставят сегодня же.

   После этого Альба позволила снять с себя украшения и церемониальное платье и уже в лёгком, домашнем, с интересом обследовала обе половины – и собственную,и смежную, предназначенную для мужа, который отдыхать не остался, а сразу же куда-то ушёл. Двери не были заперты, но имели задвижки с обеих сторон,и девушка встретила это открытие со смешанным чувством облегчения и неприязни. Хорошо, что при необходимости она могла запереться и побыть одна, но почему-то совсем не радовало, что супруг мог сделать то же самое.

   Потом королева с разбегу плюхнулась на широченную кровать, под причитания кормилицы немного повалялась на ней и милостиво одобрила, и только потом уже пошла в уборную.

   За обедом Паула с облегчением отметила здоровый аппетит своей воспитанницы, с еще большим облегчением выслушала рассказ о церемонии. Браво де Кастильо повёл себя ответственно, следуя данной клятве,и Паула в мыслях вознесла жаркую благодарственную молитву Святой Дочери. Потом кормилица уговорила юңую корoлеву пару часов поспать, да та и не сопротивлялась – бессонная ночь сказалась, ну а потом…

   С геральдическими цветами в гардеробе Альбы были сложности, потому что она их не любила, а вот просто нарядных платьев для бала имелось множество. Принцесса обожала вместе с портнихой придумывать новые наряды, перебирая детали и узоры, а отец потакал всем её капризам и не ограничивал в тратах.

   Пепельно-розовый шёлк платья с открытыми плечами и пышной юбкой, кружева «серебро с чернью» и шитьё того же тона – Альбе очень по душе была современная мода на кринолины и маленькие рукавчики, а в её детали она никогда не вдавалась и не интереcовалась ими, полагаясь исключительно на свой вкус. И собственное отражение в зеркале ей сейчас понравилось особенно: и без того тонкая талия в объятьях корсета была особенно хороша, чёрные волосы красиво спадали на точёные плечи и оттенялись драгоценным гарнитуром – колье и серьгами из белого и серебряного жемчуга, которые хорошо подходили к королевскому венцу из белого золота.