— Понял, да… — я покосился на притихшего Офиона. — Вот только я-то не бог. И мне это не нравится. Уж если бить, то по лицу, а не в спину.

Демка фыркнула и ехидно спросила:

— Ну и что ты ему скажешь? Давай-ка встретимся и выпьем?

— А почему нет⁈

— Ага, и между первой и второй как бы между прочим проронить: кстати, тут Офион хочет выпустить Кроноса, чтобы порешить твоего братца, так что передай мне, пожалуйста, огурчик, и я пойду Тартар открою?

— Да блин, найду я, что ему сказать и как! Ты недооцениваешь священную силу великого бухалова. Оно колоссально упрощает процесс передачи информации. И какими бы родственниками они не были с Зевсом, для Аида на первом месте его собственная семья и царство, к которому громовержец начал тянуть свои жадные ручонки. Думаешь, главный пуп Олимпа довольствуется отказом? Да ни хрена подобного. И если это даже я понимаю, то Аид — тем более. И в конце концов, Зевса же необязательно прям-таки убивать. Даже нет, не так. Его нельзя убивать! Гибель божества такого масштаба может привести к катастрофическим последствиям сродни глобальному экологическому коллапсу или природному катаклизму. А вот засадить его в Тартар вместо того же Кроноса — можно. И, кстати, с братом будет видеться чаще…

— Ты сейчас серьезно? Предлагаешь свергнуть Зевса и при этом сохранить ему жизнь? Да ты хоть примерно представляешь себе, что он с тобой сделает, если выкарабкается на свободу? Старый змей так точно представляет.

— Лично я надеюсь, что до этого момента просто не доживу, — честно признался я. — В любом случае, пойдем-ка сначала узнаем подробности у Офиона, как он собирается все это проворачивать.

Поколебавшись, Демка нехотя кивнула.

— Ладно.

И, обернувшись к Офиону, громко спросила:

— Так как ты собираешься убивать Зевса и каким образом планируешь освободить Кроноса?

Офион медленно поднял голову.

— Я собираюсь… что? — его шипение по-петушиному сорвалось на фальцет.

— Да полно, мы прекрасно поняли твой план, — сердито нахмурилась Деметра. — Или ты хочешь сказать, что дело совсем не в этом?

— Вообще-то… — пафосно растягивая звуки, проговорил Офион. — все дело в хухлике.

— В ху… чего? — растерянно переспросил я.

— В хухлике, — подсказал змей. — Мне нуш-шно, чтобы вы отс-ссоединили его от Кроноса, помес-сстили в благословенный сосуд и принесли мне. А вы-то ушш придумали! — он рассмеялся, и странный звук его смеха чем-то напоминал шипение и клекот в туалетном бачке после смыва.

Я ошарашено взглянул на Демку. Та только руками развела, мол, а я почем знаю?

— Я правильно понял — ты хочешь, чтобы мы Кроносу отсоединили хулик⁈ — возмутился я, чувствуя, как мои глаза неудержимо расширяются все сильней и сильней.

— Хухлик, — поправил Офион.

— Я тебе что, яйцерезка⁈

Старый змей на мгновение замер, дважды выразительно моргнул своими обычно немигающими глазами, а потом буквально взорвался шипением и плеском пробитой водопроводной трубы. Смахнув хвостом проступившие на змеиных глазах слезы, проговорил сквозь не унимающийся смех.

— Ладно ещ-ще щенок С-сета, у них вечно в голове одна пус-стыня вместо извилин. Но ты, родная⁉ Ос-сторожней, не превратись рядом с-с ним в воинственную Сехмет! Нет уш-шш, кровожадные детки, ос-ставьте бедного Кроноса целым! Подумать только… Яйцерезка! А ведь все, ш-што мне нужно — крош-шечный водяной черт из его ш-шелудка! Именуемый хухликом…

— Ой… — проговорила Деметра, покосившись на зардевшегося меня.

Я кашлянул. Потер подбородок.

— Да… Как-то это… неловко вышло. Так что нужно сделать, говоришь?..

— Забрать из ш-шелудка Кроноса мелкую ш-шкодливую тварь из вотчины Перуна, которую титан как-то рас-с с похмелья выпил, не глядя вместе с водой.

— И как это сделать?

— Прос-стое заклинание в с-славянском с-стиле и зачарованная бутыль с живой водой. Больш-ше ничего не нуш-шно.

Я с готовностью выдохнул.

— Отлично, давай твое заклинание!

Глаза змея сверкнули, и мне на голову, изящно планируя, приземлился лист бумаги.

— Это что?..

— Заклинание.

Я заглянул в бумажку, где мелким ровным почерком был написан текст.

— Ой я гой еси, добрый молодец, добрый молодец, крепки рученьки. Выходи хухлик мокрый из заперти, по рукам теки… Да это же порнуха какая-то словесная, не буду я это перед Кроносом читать! — возмутился я. — Поприличней нет ничего?

— Давай сюда, я прочитаю, — вздохнув, сказала Демка, забирая у меня из рук листок.

— А ты у нас-с гой еси? Добрый молодец? — осведомился змей.

— Нет, но…

— Вот и не вс-стревай. Ничего, Зевс и похуже наговор читал — не испортилс-са. И твой благоверный тоже переживет.

Тут я навострил уши.

— Зевс читал?..

— Ну да. А отчего, как ты думаеш-ш, у Кроноса такое нес-сварение приключилос-с, что он из с-себя все с-сущее выплюнул? Все дело в хухлике. Боги Олимпа любят ис-скать для больших проис-сшествий большие причины, но на с-самом деле они бывают очень маленькие. Принесете хухлика — подпиш-шу договор. Нет — черес-с неделю камня на камне с-сдесь не ос-ставлю и пойду дальше, нас-сыщая своих подданных. На этом вс-се, аудиенция окончена. Когда у тебя ничего не получитс-са, приходи сразу. Не ш-шди чудес-сс. Я как раз здес-сь все приготовлю, и девочки к тому времени вылупиться долш-шны…

Я с тоской посмотрел на своих бедных клонов.

Особенную жалость у меня почему-то вызывал сохатый бедняга.

Не хотелось бы, чтобы моя вера в лучшее накрылась медным тазом. Пускай они на самом деле вовсе не я, было у меня какое-то теплое, почти родственное чувство к этим клонам.

— Ах да, бутылка! — вспомнил тут Офион.

Он хвостом порыскал у себя под брюхом и вытащил крошечный прозрачный флакончик с пробкой и розовой жидкостью внутри.

Если бы хухликом было то, о чем я сначала подумал, и он помещался бы в эту емкость, едва ли Кроносу удалось бы родить хоть кого-нибудь.

Из пещеры мы вышли молча.

— Дай-ка еще раз на заговор взгляну, — пробормотал я.

Демка протянула мне листок.

— Если в процессе нельзя громко ржать, то это действительно трудная задача, — сказала она.

— Так… — я пробежал глазами по строчкам. — Тра-та-та, хухлик мокрый, по рукам теки… Просыпайся, оживляйся, ото сна поднимайся… В нос не заливайся, в рот не заливайся, в сосуд крепкий направляйся, куда вошел, оттуда не вышел… Господи, что за озабоченный сочинял эту хрень?

Демка рассмеялась.

— Ну знаешь, кто-то и в дверном крючке намеки непристойные видит… — ехидно проговорила она.

— А, то есть ты хочешь сказать, что это мой пошлый мозг все криво понимает?

— Лучше подумай, не стоит ли попробовать впустить этого хухлика не только в сосуд, но и куда-нибудь еще.

— Фу-ууу… — пробормотал я себе под нос.

— Что «фу»? Если это поможет решить твою проблему, почему бы нет?

— Ага. Один раз не унитаз… А тебя не смущает, что после принятия этого мокрого у Кроноса, если я ничего не путаю, кукуха поехала далеко и надолго? Что он теперь камни жрет и сам себе потом брюхо распарывает, а когда все срастается, повторяет процедуру снова?

Деметра испуганно вытаращилась на меня.

— Да ладно?.. Откуда ты это знаешь?

Я пожал плечами.

— Даже не помню. Может, Янус, или Нергал рассказывал.

— Ну… Вообще-то детей жрать он начал гораздо раньше, и в том не виноват никакой черт. К тому же, могу торжественно тебе пообещать, что, если после принятия хухлика ты начнешь глотать булыжники, я непременно найду того добра молодца, который призовет мокрого обратно в бутылку.

— Главное — успеть это сделать до того, как я решу прочистить себе желудок, — пробормотал я.

Демка с улыбкой меня обняла.

— В случае чего, это я тоже могу исправить. Ну же. Подумай хорошенько. Я считаю, надо использовать эту возможность и попробовать.

— Ну не знаю…

— Я не говорю «обещай сделать», но подумать-то тебе ничего не мешает, — не унималась она. — А вдруг этот чухлик решит все твои проблемы?