И час икс настал, раньше, чем предполагала Маргарита. Аврора была еще в школе и ни о чем не знала, а женщине позвонили из той самой больницы, где они встретились впервые, и говорят, что Виктор на пороге гибели.

Маргарита бросила работу, и никто ей слова не сказал – все знали, что это должно было вот-вот произойти. Она судорожно вызвала такси, не рискуя в таком состоянии садиться за руль, и слезно попросила ехать как можно скорее.

Маргарита забежала в палату, где лежал ее муж, ее соулмейт, ее мир. Он исхудал, он обессилен, он все так же прекрасен, как в день, когда она увидела его у окна палаты.

– Милый, я тут. Слышишь? – Мар упала на колени рядом с постелью, поглаживая его исхудавшую руку.

Виктор с усилием приоткрыл глаза и едва разборчиво произнес:

– Мар… любовь моя.

Она кивнула, кусая губы, усилием воли сдерживая слезы. Маргарита знала, что Виктор не хотел бы видеть ее несчастной. Не сейчас, не в его последние минуты в этом мире.

Маргарита сидела на прохладной плитке, пока медсестра не подала ей стул. Она поблагодарила ее кивком и ни на миг не отпустила руку супруга. Аппарат коротко пищал, и Маргарита волевым усилием заставляла себя не следить за мониторами. Боялась, что едва она взглянет туда, как на экране вместо ломаной сердечного ритма явит себя изолиния [7].

И в насмешку ей аппарат начал недобро пищать все чаще. Маргарита нервно дернулась и взглянула на супруга. Больше сдерживаться она не могла.

Из уголков его потускневших зеленых глаз потекли блестящие дорожки слез, а на губах заиграла нежная полуулыбка. Он чуть приоткрыл рот, но сил говорить не осталось. А Маргарита все без слов поняла – он благодарен судьбе за то, что именно Мар оказалась его соулмейтом.

– Не плачь, – прошептала она, касаясь пальцами его еще теплых щек.

Виктор умер, аппарат резанул слух монотонным писком, а ЭКГ выдала сплошную линию. Маргарита жалобно всхлипнула, наклонилась к мужу и поцеловала его в уголок губ. Она сжала его ладонь, уткнулась в нее лбом и позволила себе тоскливо выть, пока в палату не ворвалась медсестра с просьбой покинуть помещение.

А через десять лет Маргарита станет известна на весь мир. Ее будет знать каждый как спасительницу миллионов будущих жизней, так как именно этой женщине удалось наконец разработать лекарство, полностью излечивающее от атаксии Фридрейха на ранних стадиях.

Мар сдержала свое обещание.

За окном густо валил снег. Наблюдая за этим, Ангелина лишний раз порадовалась, что сегодня ей придется вести пары до самого вечера, ведь к тому времени, согласно прогнозам, буйство погоды должно было угомониться.

В университетском буфете было тепло, а монотонный шум голосов успокаивал нервы.

Ангелина отпила остывший кофе из чашки и пометила в ежедневнике, что на завтра нужно выгладить лучшую блузку – вечером преподаватели соберутся на кафедре, чтобы отпраздновать помолвку коллеги.

Помолвку…

Ангелина подавила порыв тяжело вздохнуть: да, Ангелина Александровна, люди женятся. Даже если ты несколько лет вздыхала им вслед.

– О, какие люди. У тебя окно? – раздалось у нее за спиной.

Ангелина обернулась на знакомый голос и тут же улыбнулась. Ее подруга Марго всегда поднимала ей настроение. Девушка поставила на стол тарелочку с пирожным и кружку с кофе и села напротив Ангелины.

– Нет, не окно. Просто все третьекурсники – поголовно! – отпросились с занятия, чтобы пойти в медпункт. Представляешь? – Ангелина возмущенно развела руками. – Как ты понимаешь, пошли они не за освобождением от физры.

– Эх, молодежь, – Марго улыбнулась с нежностью. – Сколько им сейчас? Лет по двадцать? Самое время получить метку, найти любовь…

Ангелина тут же отругала себя за такой выбор темы разговора. Теперь, конечно, и ей не отвертеться.

– А ты не надумала еще? – ожидаемо спросила Марго.

– Нет.

– Ну и зря, вот что я тебе скажу.

Обе девушки отвлеклись на шумную компанию молодых людей, вошедших в буфет. Двое студентов увлеченно разглядывали запястье своего друга, пока тот с гордостью демонстрировал им свежую метку. Преподавательницы наблюдали за учениками с разными эмоциями: Марго любовалась трогательной юностью, а вот Ангелина смотрела с плохо скрываемым опасением.

Она надеялась, что вот-вот, в одну прекрасную зиму, все люди вдруг забудут о родственных душах, перестанут истерично их искать и займутся своей собственной жизнью. Конечно, сейчас вся процедура была уже гораздо менее популярна, чем в восьмидесятые, когда ее только изобрели. Но, несмотря ни на что, традиция не желала себя изживать.

– А это больно? – вдруг спросила Ангелина, украдкой бросив взгляд на предплечье подруги, где та носила свою метку. Сейчас она была скрыта рукавом.

Перед ответом Марго задумалась. Это уже не сулило ничего хорошего.

– Не так сильно, как можно представить, – ответила она расплывчато. – Но оно того стоит.

– Найти своего суженого – не самое важное в жизни, – вяло запротестовала Ангелина. Она по-прежнему придерживалась этой точки зрения, хотя и действительно устала постоянно доказывать ее всем подряд. – Мои родители…

– Знаю, знаю, – Марго подняла руки, сдаваясь, – твои родители поженились без меток и прекрасно живут вместе, не зная, являются ли родственными душами друг друга. Но тебе не кажется, что то, что ты знаешь наверняка, значительно упрощает поиск?

– Да, наверное.

– К тому же, смотри, какая стильная получается татуировка. – Марго приподняла рукав и уже в который раз похвалилась аккуратной надписью, набитой на руке: «Может, выпьем по кофейку?» – Мне кажется, мне очень подходит.

Марго посмеялась и продолжила пить свой двойной эспрессо.

Ангелина больше не стала спорить. Хотя с кем еще, как не с преподавателем философии, хотелось бы обсуждать такие темы.

Она знала историю Марго наизусть. Ее муж набил метку на последнем курсе университета и, получив надпись «Не откажусь от эспрессо», стал предлагать сходить выпить кофе каждой девушке, которая ему приглянулась. Но все они просили капучино, рафы с сиропами или матчу. Он уже отчаялся найти истинную любовь, когда вдруг встретил Марго. Она ответила ему верной фразой, они сверили метки и – ура, ура – стали встречаться. Все это произошло лет пять назад.

Сама Ангелина работала в университете уже третий год, и каждый год в одно и то же время – под Новый год – Марго уговаривала ее получить метку. Бесплатно это можно было сделать почти где угодно по месту учебы или работы, как прививку от гриппа, только после совершеннолетия. Но раньше, учась в бакалавриате и магистратуре, в конце декабря, когда процедура проводилась массово по всей стране, Ангелина была слишком занята долгами по учебе и надвигающейся сессией. А теперь, начав работать, под конец года она отвлекалась на подведение итогов семестра и составление финальных тестов.

И каждый год без исключения студенты и даже некоторые молодые преподаватели начинали в одно и то же время шептаться об одном и том же. Какая смешная метка досталась их другу, как они надеются скорее встретить свою родственную душу, как жаль, что набитая фраза не совпала с тем, что сказали им предметы их воздыхания, и все такое прочее.

Ангелина соврала бы, если бы сказала, что никогда не думала поддаться всеобщему ажиотажу и тоже пройти процедуру. Но у нее всегда были причины этого не делать, при этом более осязаемые, чем ее жизненные принципы. Вот только об этих других причинах она уже никому не рассказывала.

До совсем недавнего времени этой причиной был Альберт Сергеевич, ее коллега, преподаватель истории искусств, которого Ангелина знала еще с тех пор, как училась здесь в магистратуре.

– Ты придешь завтра отмечать помолвку Альберта? – как бы невзначай спросила девушка, стараясь говорить как можно спокойнее.