– Я вылечу твою болезнь, – непривычно тихим голосом пробормотала она, шмыгая носом. – Я найду способ. Обещаю. Только дождись, договорились?

И Маргарита разревелась навзрыд, зарываясь в острые коленки. Она рыдала от всего: от обиды, что нет спасительной таблетки, от бессилия, что опыта, знаний и часов в сутках не хватает ей на поиск лекарства, и, в конце концов, от отвращения и злости к самой себе – она давала слабину и плакала тогда, когда этого не позволял себе смертельно больной. Виктор был для нее самым мужественным человеком из всех, кого она встретила на своем коротком жизненном пути. Он никогда не сетовал на судьбу-злодейку, не позволял выражать жалость к себе, не позволял себе лить напрасные слезы из-за того, чего никто изменить не в силах.

Зато плакал он тогда, когда видел Маргариту в таком состоянии. Когда его сокровище в поте лица втягивалось в специальность, два года назад казавшуюся ей непостижимой наукой, лишь ради того, чтобы разработать чудо-лекарство. Его Мар оставила мечту о работе лучевого диагноста, где не пришлось бы вечность торчать в стационарах среди несчастных мучающихся пациентов. И именно в такие моменты внутри Виктора бурлила гадкая ярость и беспомощность за то, что именно на его долю выпало несчастье быть больным; и не потому, что он испытывал к себе ненавистную жалость, а потому, что болезнь эта отравляла его соулмейта. Он требовал, просил и умолял ее оставить эту затею, не возносить на хрупкий пьедестал неизвестности будущую карьеру и дальнейшую жизнь без него, подумать дважды, трижды, сотню раз. Но упрямица даже слушать не хотела, грозясь наказывать его молчанием за такие «ужасные, низкие слова».

Днями и ночами она готовилась к государственным экзаменам, которые должны были начаться уже через два месяца, параллельно посещая научный кружок неврологии, изучая английский язык с нуля для того, чтобы беспрепятственно штудировать, кроме отечественных, еще и иностранные статьи об атаксии Фридрейха. Маргарита еще изъявила желание устроиться на работу, но здесь Виктор выбил из нее обещание, что пока она не окончит университет, она работать не будет.

– Но мы ведь съедемся рано или поздно. Разве это будет честно, что ты будешь тянуть финансово еще и меня, пока я не устроюсь в какую-нибудь больницу?

– Это уже не твоя проблема, Мар, и решать ее не тебе.

Виктор давным-давно познакомился с родителями Маргариты, и чуть позже, когда Мар твердо заявила, что будет поступать в ординатуру по неврологии, он заверил их, что самостоятельно оплатит ее обучение, если вдруг произойдет так, что ей не удастся поступить на бюджет. Серьезность его намерений просачивалась даже сквозь разорванную речь, потому родители даже слова против не подумали сказать.

Его отец был горд собственным сыном и его поступками по отношению к соулмейту и всячески намекал на узаконивание их отношений. Виктор всегда обрывал его речи на этой ноте, хмуро говоря, что Маргарите сейчас не до этого – она и так вымотана выпускным годом.

К тому же Виктор приступил к лечению новым препаратом, успешно прошедшим клинические испытания. Фармкомпания заявляла, что, к огромному сожалению, вылечить он не в силах, но повлиять на продолжительность жизни, продлив ее минимум на пять лет, препарат способен. Траты на один курс обошлись ему в копеечку – пришлось просить некоторые суммы у отца.

– Возьми мои стипендиальные, – упрашивала Мар. – Копейка рубль бережет.

Виктор наотрез отказывался.

Лекарство оказалось не из приятных: постоянная тошнота, вплоть до рвоты, усиление симптомов на первом месяце приема и тупая боль в правом подреберье. Вместе с Марией Алексеевной они подбирали более подходящие дозировки, и весьма успешно – побочные эффекты понемногу сходили на нет.

Последний год выдался для них особо тяжелым, но после продолжительной грозы, как известно, солнце светит ярче.

Маргарита успешно сдала экзамены на высокие баллы и получила синий диплом, однако на бесплатную ординатуру этого не хватило. Эту дыру, как Виктор и обещал, он закрыл самостоятельно, вопреки недовольству Мар. Их родители сделали им сюрприз, подарив путевку в южные страны к бирюзовому морю. Мар растрогалась от восторга – никогда раньше ей не приходилось путешествовать за границу.

Виктор стоял на берегу и глядел, как любовь всей его жизни неуверенно шагает по краю моря, подол ее зеленого хлопкового платья намокал от соленой воды, и она пищала от удовольствия и дышала полной грудью влажным воздухом, вскидывая руки к вечернему небу. Мар возвратилась к нему, ступая по еще не остывшему песку босыми ногами, и требовательно потянула любимого за собой, держа его за дрожащие руки, заверяя, что вода – парное молоко и ему непременно надо хотя бы помочить ноги.

Виктор старался шагать уверенной и легкой походкой, но непослушные ноги не успевали за темпом возлюбленной, и со стороны казалось, что он изрядно пьян. В конце концов они оба стояли в прозрачной воде, лицезрея пылающий закат за морским горизонтом. Точнее, это Маргарита восхищенно охала, тыча пальцем в сторону заходящей звезды, а потом пробовала море на вкус, морщилась от соли и пробовала снова. Она смеялась, она улыбалась. Она счастлива, а для Виктора ее счастье – его счастье, и ему не интересно ни это огромное озеро, ни пылающие закаты. Самое красивое творение природы стояло подле него.

В попытках встать на колено координация его подвела, и он едва не плюхнулся на бок, но каким-то чудом этого не произошло. Однако вода все равно немного попала ему на бедра, обдавая приятным теплом.

Руки его дрожали еще сильнее, и он уже корил себя за несдержанность, что решился делать предложение в море, а не на берегу, но пути назад нет; Мар потрясенно хлопала глазами, замерев в ступоре. Виктор собрал всю волю в кулак, чтобы не уронить коробочку с кольцом в море, и произнес:

– Любовь моя, ты выйдешь за меня?

Он знал, что она не откажет, но сердце все равно глухо долбилось в висках, а тремор начинал нарастать. И Мар взволнованно сказала:

– Да… да. Да, я выйду. Я согласна.

Из глаз ее потекли соленые, как море, слезы, она помогла жениху надеть помолвочное кольцо на свой тонкий палец и утонула в родных объятиях. У Виктора не было сил и чувства равновесия поднять невесту и закружить на фоне алеющего заката. Вместо этого он с жаром поцеловал ее, рассыпаясь в благодарностях.

Время беспощадно торопилось, и годы пролетали практически незаметно. Сначала пара сыграла громкую свадьбу, наладила семейный быт бок о бок в одной квартире, и Маргарита не верила, что в жизни все бывает настолько гладко. Они уступали друг другу во всем безвозмездно, а если ссорились, то по глупым мелочам, мирясь в тот же день. Любящий муж понимающе относился к ее отсутствию по несколько суток в исследовательском институте и стационаре; Маргарита продолжала искать способ искоренить болезнь супруга навсегда.

Через четыре года совместной жизни у них родилась абсолютно здоровая дочка Аврора, и как раз на свет появилась она перед первыми лучами солнца – на заре. И родители заново открыли для себя прелести мира с появлением этой долгожданной крохи.

– Какое счастье, – шептал Виктор, подрагивающими губами целуя спящего младенца в лоб. – Я самый счастливый человек в мире.

А время все бежало и бежало, не щадя Маргариту, которая силилась обвести судьбу вокруг пальца. Поиски лекарства ни к чему не приводили, она и исследовательская группа снова и снова возвращались к отправной точке, но Маргарита не смела опустить руки. Она обещала, а обещания свои она сдерживает с малых лет.

Но, не ровен час, смерть отберет жизнь дорогого отца и мужа. Виктору последняя разработка больше не помогала: он не мог самостоятельно ходить, речь его с каждым днем становилась все неразборчивее, а зрение стремительно ухудшалось, даже лазерная коррекция не дала ожидаемых результатов. Работать он был не в силах, и ресторан возвратился в руки его отца – Маргарита не потянула бы бизнес, в котором она ничего не понимает. Все, что она могла, – это исследовать и выделять молекулы, что каким-то образом повернут время вспять, вырвут атаксию Фридрейха из ее соулмейта, которого она не желала отпускать в иной мир.