Призрак тянет руки, но и они быстро исчезают по локоть за волшебной гладью. Август торопится, даже прыгает… женщина тянет к нему полупрозрачные пальцы и почти достаёт. Затем резкая вспышка ослепляет на мгновение, а после Август падает, ударяется головой и теряет сознание.

Когда глаза открываются снова, кажется, будто прошла всего секунда. Голова не болит. Даже удивительно. А потом Август замечает под собой мох.

Как на пышной кровати. Лёгкая прохлада нисколько не тревожит. Даже снова хочется уснуть. Почему нет? Здесь не жарко, и не холодно, сухо и мягко. Лучики солнца пробиваются через листву… и вдруг голова проясняется.

Резко бросает в дрожь. Ведь сейчас должна быть ночь. Кромешная тьма. И ещё мама… и волшебный свет. Что это было? Стоит оглядеться, как всё путается только ещё сильнее.

Вокруг совсем не парк. Это какое-то другое место. Ни аллей, ни старого асфальта, ни лавочек, ни хотя бы каких-то проводов. И ничего не слышно. А вот это уже совсем странно. Рядом же должна быть дорога, но где шум автомобилей, томные гудки тяжелых грузовиков и рёв моторов? Ничего нет.

Такой тишины не было и в собственной комнате. Когда они ночью с родителями запирались и читали книги, даже тогда с улицы иногда доносились звуки. Просто они не были важными, потому легко было не обращать внимания.

Здесь иначе. Птички, шелест, ветер, но ни одного случайного городского звука.

На шее что-то дико чешется. Щупать приходится аккуратно, чтобы не содрать повязку, как вдруг оказывается, что на неё налип мох. Тот самый, на котором так приятно спать. Так ещё и не отпускает, как ни тяни. А если попытаться содрать, то становится больно.

Правда, испугаться мальчик всё-таки не успевает. Он слышит, как что-то хрустнуло в стороне, оборачивается и замечает женщину в длинном плаще.

Та сидит, накинув капюшон. Видно только руку, потянувшуюся к лепесткам. Она едва касается цветов, но не срывает. Кажется, женщина не видит Августа, а он не торопится её позвать. Как вдруг та поворачивает голову ещё чуть сильнее, и мальчик сразу узнаёт родные черты.

– Мам! – вскакивает он с травы, забыв обо всём на свете.

Это вовсе не призрак. Это она. Самая настоящая, живая. Надо лишь догнать. Только вот она почему-то сразу боязливо прячет лицо, поднимается, встрепенувшись и бросается прочь.

– Это я! Постой! Мам!

Думать некогда. Приходится бежать следом.

Совсем недалеко от зарослей мха есть тропинка. Женщина сворачивает по ней за дерево, и исчезает. Приходится гнаться, высматривая, что по сторонам. Призрак теряется на мгновение, а затем появляется далеко впереди, у подножия холма.

Оглянувшись, женщина поправляет капюшон и продолжает бежать по дороге. Снова и снова её почти выходит догнать, но призрак в самый последний момент растворяется и перемахивает расстояние в сотню шагов.

На холме Август почти касается руки матери. Уже готовится позвать, но хватает пустоту. Он протирает глаза и видит, что женщина уже далеко впереди, внизу, возле моста через быструю реку.

Там тоже не выходит настигнуть. Август бежит через поле, снова оказывается возле реки, опять взбирается на холм. Усталость поселяется одышкой на устах.

На холме он всё-таки застывает ненадолго. Внезапно мальчик оказывается перед таким восхитительным пейзажем, какого не только никогда не видел, но даже представить не мог.

Впереди пыльная дорога, которая опускается и поднимается вверх. Там она уходит дальше, повернув где-то за деревянной хижиной с невысоким забором. Ещё чуть дальше видно простенькие, но красивые деревянные домики. Ухоженные, но уставшие, будто в старой деревне.

Ещё дальше за ними начинается высокая каменная стена. И не просто каменная, а из огромных глыб, каждая в три или четыре человеческих роста.

Даже отсюда видно, насколько она высокая. Эти размеры настолько пугающие, что кажутся нереальными. Стена тянется от горизонта и до горизонта. Так кажется ещё и потому, что солнце немного слепит. Оно сияет рыжим отливом, потихоньку закатываясь за горизонт.

И всё же видно, что с двух сторон замок окружает лес, а далеко за лесом зелёные холмы и белоснежные вершины гор.

Женщина в этот момент смотрит на мальчика, остановившись как раз возле первого дома. Август хочет позвать, но та проходит в широкие ворота по укатанной дороге и прячется в деревянном строении. По крайней мере, дальше она уже не убежит, так что ноги несут с холма, чтобы последовать за ней.

Возле дома приходится остановиться. Широкие, небольшой высоты ворота распахнуты настежь. Защитить они могут только от крупных животных, потому как пролезть можно прямо сквозь забор, состоящий из массивных брёвен. Он не перегораживает вид и смотрится очень красиво.

Домик стоит поодаль от остальных, во дворе, в стороне от ворот шелестит зеленью толстое, старое дерево.

Здесь она исчезла. Других выходов нет. Она должна быть здесь, внутри, в этом доме. Надо только решиться подойти к незнакомцу, который сидит впереди, возле печи открытой кузницы.

Мужчина сидит у выхода, спиной к воротам. Под крышей у него есть всё, что нужно: большая печь, наковальня, разные инструменты, заготовки и изделия. В такой аккуратной рабочей обстановке сразу видится почерк мастера.

Хочется поспешить, но родители объясняли, что вежливость нужна не просто для того, чтобы выразить почтение. А для того, чтобы самому не превратиться в кого-то вроде отчима.

– Простите, вы не подскажете, куда пошла моя… та женщина, которая только что была здесь?

Вдруг посещает совершенно неожиданная мысль. Лучше не болтать. Она слишком резкая, слишком непривычная и даже грубая. И всё-таки честность уже сыграла с мальчиком злую шутку. Теперь стоит ли вообще доверяться кому-то? Тем более что речь идёт про незнакомца.

Кузнец останавливает руку на замахе и прислушивается. Он не поворачивает голову, молчит несколько секунд, потом спокойно отвечает:

– Здесь никого не было, – говорит он.

Молот снова ударяет по стальной лаве, обретающей в руках мастера форму рабочего инструмента.

– Я видел, как она прошла через ваши ворота.

– Ты что, городской дурак? – сердится мужчина. – Так вот иди и скажи тем шутникам, которые тебя сюда отправили, что я им переломаю ноги. Будет не так смешно.

Август пошатывается от испуга. Это всего лишь инстинкт, реакция, и пока ещё преждевременная. Ведь кузнец и теперь не собирается взглянуть на гостя, за него говорит молот, опять застучавший по раскалённому металлу.

Волнение растёт. Мужчина выглядит страшно, и он огромный. В другой ситуации лучше было бы его не доставать. Но как найти тогда маму?

– Меня никто не посылал. Я просто ищу очень важного для меня человека.

Молот лишь сейчас отправляется на землю, а заготовку кузнец бросает дрожать на наковальне.

– Послушай, урвень, ты мне…

Не успевает кузнец развернуться, как сразу замолкает. Он осматривает мальчика с таким изумлением, что не замечает, как открыл рот. Миг спустя он встаёт, и становится уже по-настоящему страшно.

Кузнец почти достаёт головой до потолка. Не такого уж и низкого. Ему приходится гнуть шею, чтобы не биться лбом о балки. Метра два ростом, а то и ещё выше. И он тычет в Августа пальцем, будто впервые видит живого человека.

Хотя, ведь почти так и есть.

– Ты кто ещё такой? – спрашивает кузнец, придя в себя. – Ты откуда взялся?

Что-то тут не так. Деревянные дома, замок, кузнец. Всё обычное, но какое-то незнакомое.

– Из пар… из леса, вон оттуда. Я был в парке, но… что это за место?

Чем больше думать, тем тревожнее становится. Куда заманил призрак матери? В какие неведомые края?

Мужчина в этот момент рассматривает шею Августа. Мох всё так же плотно закрывает рану, на ощупь прохладный и сухой. Эта липучая штука закрыла собой медицинскую повязку полностью, даже прилипла к коже. И явно привлекла внимание кузнеца.

– Я просто ищу кое-кого. Вы можете сказать, куда она пошла?

Кажется, сейчас незнакомец просто выставит из двора, но он вместо этого неожиданно успокаивается.