Клим загнал автомобиль в гараж. На завтра уже назначено время его передачи владельцу. Сегодня весь вечер получался свободным. «Как раз успею на бабушкину квартиру заскочить, – пробежался по дальнейшим планам Клим, пока закрывал гараж. – Заодно родные пенаты проверить, со смотрящими мальчишками перетереть за жизнь и про насущные проблемы, стоянки опять же очно осмотреть – давно не наведывался».

Он уже купил своё собственное жильё. Хотя с бабулиной хатой в старой доисторической хрущёвке расстаться никак не получалось. В ней будто бы до сих пор витал сводящий с ума и башку, и желудок запах булочек с изюмом, жжёного сахара и самодельных петушков, которые они поочерёдно лили вместе с бабушкой ложкой со специально продавленным желобком по центру на расстеленную фольгу, делая кривые монетки-леденцы, и влепляли в них зубочистки. Именно там до сих пор спалось беззаботным глубоким сном. Даже замкнувшую от долгого сидения за рулём шею произвольно отпускало в стенах этой квартиры.

Пара лет прошла, как Клим начал её сдавать. Тщательно выбирал квартиросъёмщиков. Их сменилось немного, но перед каждым новым заездом он ночевал в той самой спальне, из которой подростком сбегал по ночам. Крепкий тополь у самого окна был надёжной лестницей со второго этажа.

Никаких нареканий на жильцов раньше не поступало, а этим утром прилетел нежданчик, бл…яшки-баклажки: звонок из обслуживающей дом конторы о том, что якобы жалоба на них поступила от соседей. Говорить возмущённые хотели только с хозяином, наотрез отказываясь идти на прямой контакт с жильцами, поэтому придётся ему ехать и разбираться на месте.

Как раз воспользуется случаем без предупреждения проверить якобы заброшенные тупики со ставшими без каких-либо официальных разрешений не сквозными дворовыми арками. Его ребята содержали их в относительном порядке, чтобы ни у жителей не возникло соблазна нажаловаться на недосмотр коммунальщиков, ни у чиновников глаз не загорелся погонять незваных активистов по инстанциям с заведомо конкретной поправкой на бюджет. Клим использовал такие закутки в старых спальных районах для передержки машин, оценки фронта работ, да и спрятать вот так на виду порой то, что нельзя было светить, было как нельзя кстати.

Клим сел в свой автомобиль. По давней привычке погладил руль. Будто по холке потрепал, как ухоженного резвого коня. Чёрного, лоснящегося, чистого и окружённого заботой. Потому и не подводил он его ни разу.

«Пойдём вечером в кино?» – написал Милане, по которой действительно соскучился. Всё же всю рабочую неделю провёл в разъездах. Сделает Милке приятное, так она ночью сговорчивее будет.

«Уже выбрал?» – ответ от неё не заставил себя ждать – краткий и с надеждой, раз Клим сам предложил, что выбор будет за ней.

«Выбирай любое, кроме слезливого икания», – не удержался от уточнения, потому что всё равно загодя проверил фильмы, заявленные в афише.

Он подумал об этом без сожалений. Ему тоже хотелось провести приятный вечер, без напрягов. Пора расслабиться, чтобы обоим было в кайф.

«Даже тупая комедия???»

Клим вздохнул и с мыслью «Мил, давай без перебора» набрал ответное: «Любое, кроме пупсиков с одышкой и коровьими глазами».

Погасил экран телефона и выехал на дорогу.

Липы уже отцвели, но их запах настолько неотделимо был связан с бабушкиным домом, что Клим заранее открыл окна и вдохнул полной грудью, заезжая во двор. Заметил, как тут же спорхнул со спинки ветхой скамейки тощий мальчишка и исчез в одном из подъездов. Усмехнулся. Он сам так начинал. Жутко злился, когда бабуля загоняла его домой поесть, вынуждая покинуть доверенный ему пост. Он запихивал в себя обед или ужин, не глотая, хватал пару ломтей хлеба про запас и нёсся обратно.

Клим заглушил двигатель, вышел из салона и привалился к дверце.

Многие старые дворы в городе уже переделали и модернизировали. Они обрели мусорные контейнеры на колёсах, новые лавки, детские площадки, выделенные и геометрично разлинованные парковочные зоны. А двор его детства превратился в машину времени.

Входные двери без подъездной группы губошлёпо распахивались прямо из стены. Дом местами до сих подслеповато пялился на происходящее сквозь старые облупившиеся деревянные оконные рамы. Покосившаяся и казавшаяся некогда высоченной железная горка, вросла в землю и походила на согнувшуюся старуху с кривой спиной, но ясной памятью. Водители здесь воевали за место на пешеходной дорожке или прямо на вытоптанном газоне под раскидистыми деревьями, которые создавали естественную тень над большей частью территории. По их толстым, у многих раздвоенным стволам лазали кошки и дети. Жильцы самостоятельно спиливали разраставшиеся и брякающие в окна ветки, устраивали посиделки под густыми кронами за собранными из подручных досок столами и до сих пор знали друг друга в лицо и по именам.

Клима никто не ждал, но заметили сразу все. Полупустой двор ожил. В подвале мелькнула макушка. Заскрипели металлические пластины допотопного гаража-ракушки. С разных сторон появилось четверо подростков. Они не приближались, но явно обозначали своё присутствие. Из подъезда, где скрылся малец, вышел рослый парень и направился к Климу.

– Каким судьбами, Клин?

Они пожали руки.

– Жалуются, Коль, – нейтрально проговорил Клим, вытаскивая сигарету из предложенной пачки.

Курить он не хотел. Но, во-первых, не каждый может вот так запросто угостить начальство куревом, и подобный жест для собравшихся зрителей подчеркнёт авторитет Колоса – Колосова Кольки, увальня из параллельного класса, которого Клим часто задирал в детстве, пользуясь своей прыткой худобой. Во-вторых, размытые ответы почти всегда обнаруживают то, что собеседник хотел бы скрыть. Судя по тому, как Колос сжал пачку и дёрнул подбородком, получалось, что вовремя квартиросъёмщики Клима взбрыкнули.

– Так не на что у нас тут жаловаться, – Колос не стал возвращать вопрос и не ушёл в защиту с наездом «Кто же и на что?».

Клим всё-таки прикурил, мазнув беглым взглядом по нахмуренному лицу Кольки: учится парень не паниковать раньше времени, но до актёра ему, как Климу до танцора.

– А чего зубами заскрипел тогда?

– Клин, – Колос сделал глубокую затяжку. – Если соседские накапали, так это у них там залётные катаются, как у себя дома. Мне своих забот хватает, чтобы ещё за ними бдить. У нас всё путём.

– Давай прогуляемся. – Клим отлепился от дверцы, демонстративно не закрывая машину на замок и не выставляя сигнализацию. – Выдыхай, Коль, я по квартире заскочил. Обойдём всё и пойду разбираться. Не слышал, случайно, что там с верхним этажом не поделили мои жильцы, ма…мы-их-наверняка-хорошие-женщины?

– Про мам их не знаю, – растерялся Колос, сбитый с толку окончанием вопроса, и почесал затылок. – Кому могли эти ботаны помешать? Разве что формулы зубрили шибко громко с утра пораньше. Клин, ты ж не просил за ними приглядывать. Но я буду, без базара.

– Посмотрим, – передёрнул плечами Клим, отмечая краем глаза, что один из подростков остался возле его машины, а остальные, соблюдая расстояние, двинулись следом за ним с Колосом.

С проверкой управились довольно быстро. Клим поднялся на второй этаж. Осмотрел дверь бабушкиной квартиры снаружи. Вслушался в царящую за ней тишину. Покрутил в кармане ключи и отправился выше на четвёртый, гадая, кто из проживающих там столь настойчиво требовал встречи с ним.

Насколько он помнил, там жила мелкая юркая бабулька, похожая на седую кучерявую овечку-недоростка, застывшая в одном возрасте, который не поддавался определению, и её такая же носимая ветром внучка. Только девчонка была рыжей и прямоволосой. Видимо, пошла в неведомого отца, потому что её мать унаследовала блондинистую кудрявую шевелюру от своей матери.

Горе-мамашка появлялась хаотично в перерывах между мужиками, с которыми с завидным упорством пыталась устроить личную жизнь. Заваливала единственную дочь подарками, подкидывала деньжат. Отсыпалась несколько дней, но успевала для разнообразия соблазнить одного-двух вошедших в бурный пубертат юнцов в округе. «Бесплатно открывала им взрослый мир, проводница е…гипетская. Шма-ра», – Клим разбил последнее слово по слогам. Оно точно не относилось к запрещёнке этой недели. Затем благодетельница снова пропадала до очередного отпуска от бл…уда. Клим фыркнул, осознав, что уже не просто наобум заменяет матерки, а подбирает синонимы.