– Обычно не хочу, – Аврора смущённо улыбнулась, растерявшись от подобного шквала вопросов. – Булочки люблю. Домашние с сахаром. Они такой румяной улиткой закручены, – она дёрнула было левой рукой, чтобы изобразить пальцем в воздухе упомянутую форму, но Клим, опасаясь возвращения к рисованию и новой вспышки боли, поймал её ладонь и осторожно пожал.
– Я понял какие. Тут кулинария недалеко. Мигом мотанусь. – Он отпустил её руку и поднялся с кровати. – Пить-то что будешь?
– Чёрный чай с апельсином, – ответила Аврора, внимательно рассматривая свою здоровую руку. – Ой, – она уставилась на Клима, недоумевая на собственное пожелание, – просто чёрный чай.
– Думаешь, не найду с апельсином? – прищурился Клим, сдерживая вздох облегчения оттого, что ему удалось отвлечь девчонку от мрачных мыслей.
– Найдёшь, – прозвучал уверенный ответ, и на бледном лице Авроры внезапно ярко проступили веснушки. – Только вряд ли его делают в соседней кулинарии. С лимоном не надо. Поэтому просто чёрный чай, – повторила она.
– Посмотрим, – Клим направился к выходу из палаты, но обернулся на пороге и подмигнул ей: – Никуда не уходи, малява.
Не дожидаясь реакции Авроры и игнорируя ухмылку крашеной, он вылетел за дверь.
Пока шёл к лифту, тёр грудь, пытаясь хоть как-то переварить, что его так торкнуло. Воспоминания детства? То, что они с ней два брошенных родителями ребёнка? Её искренность без фальшивого заигрывания? Или потому что она вообще ни на что не жалуется, хотя внутри, должно быть, воем воет?
«Ху…рма, бл…яха, вязкая! – Клим долбанул по кнопке, чуть не продавив её в нутро панели. – Ввязался, однако, по самое не балуйся». Если девчонка руки на себя наложит, он себе не простит. Пусть огрызается, учит его, как тупого дальтоника, цвета различать, да хоть депрессует или ревёт, только тормошится и не дурит непоправимо.
Клим заскочил в овощной киоск, поставленный у больничного стационара мега предусмотрительным продавцом, который однозначно цифры складывал в суммы лучше, чем слова – в предложения. Купил килограмм апельсинов, чтобы наверняка всё устроить с чаем так, как собирался.
Кулинария встретила его ароматом свежей сдобы, который хотелось втянуть до ломоты в лёгких. Клим вдохнул поглубже, вспоминая, как однажды чихнул прямо в плошку с сахарной пудрой, когда первый и последний раз бабушка попросила его помочь ей с посыпкой. Один чих – и, казалось, вся кухня покрылась сладким инеем. Он честно попытался протереть стол, но в итоге опрокинул остатки пудры на пол, и был выставлен бабушкой восвояси.
На удачу, домашние булочки не просто имелись в наличии, но были горячими.
– Только что новую партию выложили, – пояснила продавщица, упаковывая несколько штук в бумажный пакет.
Клим захватил чёрный чай, большой стакан кофе и пару беляшей – он и вправду проголодался. Пока доставал телефон, чтобы рассчитаться, увидел на витрине фиолетовые пирожные, и, хмыкнув, добавил упаковку из трёх штук и ещё один чай к своему заказу.
На обратном пути Клим нашарил в бардачке перочинный ножик. Сунул его в задний карман джинсов, отгоняя прочь назойливые мысли о том, каким болваном выглядит со стороны, собираясь накормить по сути незнакомую девушку, надеясь, что таким примитивным способом она временно заест свой стресс. Но раз не придумал ничего умнее, то приходилось пользоваться тем, на что его пока хватило.
– Освобождайте место, – чуть громче, чем нужно, потребовал Клим, фиксируя плечом дверь и балансируя подставкой с тремя картонными стаканчиками и пакетами с выпечкой и фруктами.
Аврора метнулась к тумбе и переставила яблоки на кровать.
– Ты чё, мне тоже чай взял? – выпучила глаза Анфиса и попыталась помочь Климу с напитками.
– Одноруким просьба не беспокоиться – я сам, – он увернулся от девицы и водрузил всё принесённое на тумбочку Авроры. – Не хочешь, так нам больше достанется, – передал один стакан игольнице и, шурша пакетом, достал из него пачку пирожных: – Вот ещё, держи, специально для фиалок.
Пока девушка ошалело рассматривала нежданное угощение, Клим показал Авроре уже вымытый им в туалете апельсин:
– Будет тебе чёрный чай с оранжевым настроением.
Она переступила с ноги на ногу и вдруг сдавленно хихикнула:
– К нему вроде полагается бутылка кефира и полбатона3.
Клим перекинул апельсин из руки в руки и ухмыльнулся:
– А ты и в музыке подкована?
– Она же цветная.
– Кто бы сомневался. – Клим вынул ножик. – Тебе его почистить на дольки или порезать, как лимон?
– Четвертинками порезать. – Аврора затронула крышечку и постучала по ней ногтем. – Открой. На ней будет удобнее, чем на весу.
Клим проглотил оба беляша, присёрпывая кофе. Аврора предложила добавить в него немного апельсина, но он наотрез отказался. Она плюхнула ещё один кусочек в свой стакан, подавила мякоть деревянной палочкой для размешивания, обнаруженной в пакете вместе с салфетками – респект ловкой продавщице! – и смаковала каждый глоток, чередуя его с кусочком булочки и прикрывая глаза.
– Очень вкусно, – Рора промокнула губы салфеткой и стряхнула невидимые крошки с подола своего балахона. – Спасибо!
– Ага, спасибки, вкуснотища! – вклинилась Анфиса, дожёвывая доставшуюся и ей булочку. – Попросить, что ли, не выписывать меня завтра? – Она наконец открыла коробочку с пирожными. – Берите, – обратилась сразу и к Авроре, и к Климу. – Никогда таких не пробовала. Интересно, они язык красят?
– Если красят, то главное, держи его за зубами тут в больнице, а то врачи решат, что у тебя проблемы с сердцем и переведут в кардиологию на обследование, – абсолютно серьёзно заявил Клим, слегка выгнул брови в ответ на укоризненный взгляд Авроры и одним махом допил кофе.
Рора издала какой-то смешной мурлыкающий звук и успокоила озадаченную Анфису:
– Не волнуйся, они не красят язык. Смотри, – Аврора подцепила пышный фиолетовый сдвоенный шарик, откусила половину и высунула кончик языка. – Так что ешь смело… – она вдруг снова провалилась внутрь себя, её взгляд расфокусировался, и, отложив пирожное, девушка медленно погладила нетронутое белое пятно на гипсе соседки. – Где твой тонкий маркер?
Анфиса на ощупь пошарила за собой по разбросанному на кровати хламу.
– Вот.
Аврора взяла маркер не глядя, сняла зубами колпачок. Он тут же отскочил от её бедра и улетел куда-то на пол, но она, кажется, ничего не заметила. Клим напряжённо подался вперёд, наблюдая, как загипнотизированный, за чёрными росчерками, которые, немного расплываясь, появлялись на застывшей марлевой поверхности. Он несколько раз слышал ворчание Милы о том, что природа не наградила её двумя в равной степени рабочими руками, которые ой-как-бы-пригодились, когда она красилась. Рора же уверенно держала фломастер левой рукой. Не просто держала. Спустя несколько штрихов на всю палату раздался возглас Анфисы:
– Охренеть не встать! – девушка склонилась к рисунку, заслонив обзор.
Вскинула голову, продолжая восторженно причитать, а Клим увидел маленькую фиалку, которая реально казалась объёмным цветком на белом фоне. Он подошёл ближе, рассматривая рисунок с разных сторон. Перевёл взгляд на Аврору.
Она присела на корточки, пытаясь достать закатившийся под кровать колпачок. Её длинные волосы рассыпались по плечам и свисали до пола, но девушка не спешила их убрать, прячась за ними, как за плотной ширмой.
Клим опустился на колено, заглянул под кровать и дотянулся до колпачка. Забрал у Авроры маркер, закрыл и отбросил на койку Анфисы. Рора пошатнулась, поднимаясь, но сразу выровнялась и отступила назад, словно испугалась, что Клим может её задеть, попытавшись помочь. Он тоже поднялся на ноги, отчего-то досадуя на защитную реакцию девчонки: «Вроде же понятно, что я ей не враг».
– Не помню правильное слово, но ты, получается, тот самый человек-оркестр, кто одинаково владеет обеими руками?
– Не одинаково, хотя по-своему я амбидекстр.
