– Ой, а помнишь, как зимой мы в горке иглу пытались построить? Большое такое, с комнатками.

– Да, и на тебя шапка свалилась – ты заревела и убежала ко мне.

– Ага. Это ты на меня её свалил тогда! «Всё хорошо, всё хорошо». «Не бойся, это птицы».

– Ха-ха-ха. Я просто сверху шёл, – я выпил рюмку.

– Шёл он, – Наташа выпила вслед.

– А прикинь, Артём там собрался меня искать.

– В смысле искать?

– Я когда зашёл к нему, у него под кроватью лежал набитый рюкзак. Надо, наверное, забрать рюкзачок, а то я уйду – за мной попрётся, – я открыл самогон и налил по рюмкам.

– Вот дурень десятилетний, а я всё думаю, где моя расчёска?

– Ха-ха, зачем ему расчёска?

– «Чтобы волосы были как у Лёхи!» – по-детски процитировала Наташа Артёма.

– Да-а-а, – с улыбкой произнёс я.

– Ну, давай, – Наташа подняла рюмку.

– Когда ж уже Олег придёт? – я чокнулся с ней.

– Может, ты всё-таки расскажешь и мы не будем его ждать?

– Легче будет всем рассказать, чем пересказывать по четыре раза. Плюс родители ещё не легли.

– Ты отцу-то будешь говорить?

– Не знаю, – продолжил я тихо, шепча ей на ухо, – как он отреагирует на то, что чужой разум пробирается в мои мысли и что мне придётся уйти из города за тысячу километров?

– Он же должен знать, что с тобой.

– Хм-м-м, – удручённо вздохнул я.

Мы вернулись ко всем, мама дочитывала книжку.

– Она уплыла на лодке, оставив её одну. Они махали друг другу, пока лодка не зашла за горизонт, и вскоре весь туман исчез. Все были рады, что путешествие подошло к счастливому концу.

– А почему она отпустила её?

– Потому что они забыли все свои обиды и решили простить друг друга.

– И всё? – Артём жалобно глянул на маму.

– А разве это не благодетель?

– Неправильно получается. Злая хотела найти её, чтобы отомстить, запечатала её друзей в кристаллы, а когда проиграла – они злую не запечатали. А теперь злая отпустила их на лодке. Ни одна, ни другая не получили того, чего хотели.

– Это значит, что их цели были неправильными. Теперь же они счастливы, что ушли с этого пути. Ты же помнишь, почему они обозлились друг на друга?

– Да, но… Получается, всё это приключение было бессмысленным?

– Всех друзей освободили из кристаллов, и они помирились, почему же путешествие бессмысленно, если они приобрели любовь и дружбу?

Вдруг в дверь постучали, отец встал посмотреть, кто там.

– Ладно, пойдём спать, Тёма, – мама с хлопком закрыла книгу, и они ушли на второй этаж.

– Это Олег, наверное, – сказала Наташа.

Отец посмотрел через шторы у окна.

– Это я! – кричал оттуда Олег.

– Что-то ты поздно, – сказал отец, открыв дверь.

– Извините, долго решали, кто и куда пойдёт, – они пожали руки.

Они сразу подошли к нам, задвинув за собой окно. Папа уселся у костра, Олег сел на пень, а я с Наташей – на стулья, рядом с огнём.

– Ну, рассказывай давай, – заговорил папа, подкидывая ветви в огонь, – что на самом деле случилось.

Все взглянули на меня, ожидая долгую, полную интересных ситуаций историю. Я налил рюмку, выпил, не закусывая, и начал рассказ.

– Кг-хм-хм, в общем, поправляйте меня, если я не прав, – обратился я ко всем. – Лизу украли Розы. И я пошёл спасать её. Об этом знали: Я, Наташа, Олег и Док.

– Аппарат тоже в курсе, – сказала сестра.

– Хорошо. Мы придумали секретный код, на случай если что-то пойдёт не так. «Зелёный дом». Но вопрос – зачем это скрывать, если Роза воюет с Ромой?

– Похоже, я один не в курсе ваших планов был, – осуждающе сказал отец.

– Прости, пап, – Наташа опустила руку на колено отца, успокаивая его, – ты же сам знаешь, что с перемирием этим всё встало.

– Да, а мне вот интересно про завод, про нашу историю для отвода глаз, – осуждая меня, перебил Олег.

– Да подожди. Мы никому не рассказали этого, потому что могли разрушить перемирие. Всё это было под секретом, но разве то, что они украли Лизу, не является причиной для осуждения?

– Не рассказывали, потому что ни ты, ни мы, ни Лиза – не Ромы и не Розы. Она приплыла сюда из Николаевска-на-Амуре, а мы были из военных, и Рома нас взял под крыло, – объяснила с экспрессией Наташа.

– Зачем ты так рассказываешь всё? Он же помнит всё, – отец недоумевающе махнул рукой.

– У него амнезия, пап.

– Что?! – отец переглядывался то на меня, то на Наташу, у него от шока отвисла челюсть.

– Сейчас-сейчас, я всё объясню, – остановил я отца. – Как мы узнали, где Лиза?

– Аппарат мне сказал, что к нему домой пришли двое Роз, его старые знакомые. Они попросили его починить, типа, проигрыватель музыки, оставили у первой заправки по Продольной. Ты пошёл туда и узнал от старого, что недавно туда привели женщину, – продолжала объяснять Наташа. – Мы даже до конца не были уверены, что она там, – она подняла руки над головой, – но ты рванул к своей дурочке прямо к ним в логово, наплевав на свою жизнь, на нас, на Артёма!

– Всё, хорош, – остановил её Олег. Повернулся ко мне: – Так это ты про них говорил с музыкой, когда мы шли сюда?

– Да, это, скорее всего, они.

– Хорошо. Теперь – после того, как ты узнал, где Лиза, – продолжил Олег, – ты пришёл ко мне и попросил снарягу: ножи, обувь армейскую, гранаты; что было дальше, когда ты добрался до завода?

– Стой. Что, прям гранаты? – спросил я.

– Самодельные, рассказывай давай!

– Так, – я закрыл глаза и попытался восстановить хронологию. – Мы проползаем через забор и прыгаем в открытое окно на первом этаже. Коридор. Никого нет. Слева большой зал со станками. «Слышишь?» – спросил я кого-то. «Да», – ответили мне. Оттуда доносились еле слышные нам женские крики. Потом я подбежал к станкам и спрятался за ними, ещё станки были на третьем, я помню. Она была вдалеке, её прицепили к крышке стола и понесли куда-то наверх. Я подождал вроде как, пока они уйдут с открытого места. Затем около лестницы кинул в одного нож, попал в спину, они все рухнули со столом вниз. Я подбежал, но раненый начал орать, убил второго. Попытался её освободить, но, пока резал путы, прибежали другие, я кинул гранату… Дальше не помню, – открыл глаза, с горечью опустил голову.

– Прекрасно, сначала бунт в «Китае», пропажа всех моих инструментов. Теперь и ты. Они поймали тебя? Как ты выбрался, что с Лизой? – закидывал меня вопросами отец.

– Я надеюсь, её отправили к куклам и нам не надо туда возвращаться, – со злобой сказала Наташа.

– Заткнись, пожалуйста. Хватит о ней так говорить.

– Чё хватит?! – Наташа поднялась. – Это из-за неё у тебя теперь полурак какой-то. Это она тебя подначивала убивать Роз, пока никто не видит. Всё, конец перемирию! «Давайте уничтожим их», «Давайте не сидеть сложа руки». У неё с башкой проблемы были, ты не понимаешь? А теперь, – у неё пошли слёзы, – ты ещё и умереть можешь. Ты не понимаешь, что она натворила? – взяв бутыль, налила полную рюмку.

– Наташ, я не могу теперь это вытащить, – я встал вслед за ней, указал на затылок, – понимаешь? Даже если её убили, мы должны узнать, что они сюда запихали, нам в любом случае нужно туда попасть.

– Ты так говоришь, – её голос дрожал, – просто чтобы скрыть, что хочешь её вернуть.

– Лёша, – отец обратился ко мне, – ты же не хочешь сказать, что…

– Нет, пап, мне не промыли мозги, это сложно объяснить. Я был у Дока, и он мне помог как смог. Слушайте, пожалуйста, дальше. Наташ.

– Ну, – она выпила рюмку.

– Дальше я очнулся в ванной. Я сразу не понял, но это была она, Лиза. Я бросил её там, потому что не признал её. Потом я сбежал через окно, убил одного из них. У меня рана в боку, вот, – я поднял футболку, отодвинул бинты и указал на швы, – скорее всего, это из-за гранаты, или меня ранили. На заправке я опять встретился с этим старым, он мне подсказал дорогу. Уже в городе меня нашёл Олег. Сейчас самое важное, – я удобнее уселся на стуле. – Док сказал, что этот имплант – модуль поведения. Он будет перестраивать мой мозг под себя, под архитектуру, которая там заложена. Типа, как тарелка с красными конфетами, эта штука меняет их на свои синие, а вот это, – я достал из внутреннего кармана свой модуль, – должно убрать синие конфеты из тарелки, но, к сожалению, красные не вернутся, если я правильно понял Дока. Если у меня получится поменять вот этот модуль, – я вновь указал на швы на шее, – на этот, то я лишь останусь на таком же уровне… Я, возможно, никогда не вернусь на прежний, но чем быстрее мы это сделаем, тем лучше я сохранюсь.