— Вылезайте, мальчики, быстренько наверх, нас пригласили. — Её глаза неотрывно следили за их движением. Затем она положила перевязь на одно из сидений.

Она увидела, что я смотрю на палку от змей, и улыбнулась.

— Возьмите ее, если хотите. Вы удивитесь, какая она лёгкая.

Я вытащил её и взвесил в руке. Она весила не больше трёх фунтов[105].

— Стальная, но полая. На конце крючка есть острие, чтобы их тыкать, но они слишком быстры для меня. — Она протянула руку, и я вернул ей палку. — Обычно их можно просто прогнать, но если они всё ещё не уходят... — Она опустила палку, затем быстро подняла её. — Можно бросить их в кусты. Но делать это нужно быстро.

Я хотел спросить, пользовалась ли она ей когда-нибудь на самом деле, но потом решил, что уже знаю ответ. Если есть невидимые мальчики, значит, есть и невидимые змеи. Что и требовалось доказать. Я ограничился тем, что сказал, что палка очень полезна.

— Очень нужна, — сказала она.

На середине лестницы Элли остановилась, похлопала себя по груди и сделала несколько глубоких вдохов. На её щеках снова появились ярко-красные пятна.

— Всё в порядке?

— Сердечко немного шалит. Ничего серьёзного, у меня есть таблетки. Наверное, мне стоит принять пару. Не могли бы вы дать мне стакан воды?

— А как насчёт молока? Ничто не сочетается с печеньем лучше.

— Молоко с печеньем — это просто объедение.

Мы поднялись по лестнице. Она села за кухонный стол с негромким кряхтением. Я налил два маленьких стакана молока и положил на тарелку полдюжины овсяного печенья с изюмом. Я думал, что три будет для неё, три для меня, но в итоге съел четыре. Они действительно оказались очень вкусными.

В какой-то момент она встала и крикнула:

— Мальчики, не шалите и не устраивайте тут бардак! Ведите себя прилично!

— Уверен, что так и будет. Вам стало лучше?

— Я в порядке, спасибо.

— У вас немного... — я постучал по своей верхней губе.

— Молочные усики? — Она хихикнула. Это было очаровательно.

Когда я протягивал ей салфетку из держателя на вращающейся подставке, то заметил, что она смотрит на мою руку.

— Ваша жена не с вами, Вик?

Я коснулся своего кольца.

— Нет. Она умерла.

Её глаза расширились.

— О! Мне так жаль. Это произошло недавно?

— Совсем недавно. Хотите ещё печенье?

Может, эта дама и была не в себе из-за своих детей, но ей было не чуждо чувство такта.

— Хорошо, только не говорите моему врачу.

Мы немного поболтали. Болтали мы не о гремучих змеях, невидимых детях или умерших жёнах. Она говорила о коронавирусе. Говорила о политиках Флориды, которые, по её мнению, вредили окружающей среде. Она сказала, что ламантины умирают из-за стоков удобрений в воду, и посоветовала мне посетить Морской аквариум Мот на Сити-Айленд в Сарасоте, "если они еще открыты".

Я предложил ей ещё немного молока. Она улыбнулась, покачала головой, поднялась на ноги, пошатнулась немного, затем выровнялась.

— Нам пора домой, мальчикам уже надо спать. Джейк! Джо! Давайте, ребята! — Она сделала паузу. — Вот они. Чем занимались? — Затем, обращаясь ко мне, сказала. — Они были в той комнате в конце коридора. Надеюсь, они там ничего не раскидали.

Комната в конце коридора была кабинетом Грега, где я читал по вечерам.

— Уверен, что нет.

— Этим бесятам только дай волю — всё разнесут. Возможно, я дам им катить коляску. Я так устаю в эти дни. Хотите, мальчики?

Я проводил её до гаража, готовый схватить за руку, если она пошатнётся, но молоко и печенье, похоже, взбодрили её.

— Я только начну, — сказала она близнецам и развернула коляску. — Мы ведь не хотим врезаться в машину мистера Трентона?

— Врезайтесь сколько захотите, — сказал я. — Эта машина взята напрокат.

Она снова захихикала.

— Идёмте, детишки. Мы почитаем сказки на ночь.

Она выкатила коляску из гаража. Появились первые звёзды, и становилось прохладнее. Июльские дни на побережье Мексиканского залива суровы, я это уже выяснил, но вечера бывают мягкими. Перелетные птицы многое теряют.

Я прошёл с ней до почтового ящика.

— Вы только посмотрите на них, они уже убежали вперёд. — Она повысила голос. — Не слишком далеко, мальчики! И остерегайтесь змей!

— Похоже, вам придётся самой катить коляску, — сказал я.

— Похоже на то. — Она улыбнулась, но мне показалось, что её глаза были грустными. А может, дело было в свете. — Вы, наверное, думаете, что я совсем сумасшедшая.

— Нет, — заверил я. — У всех нас свои способы справляться с проблемами. Моя жена...

— Что?

— Неважно. — Я не собирался рассказывать ей, что моя жена говорила в последние тяжёлые месяцы нашего брака (нашего первого брака): "Иногда я вижу его". Я не хотел открывать этот ящик Пандоры. Я смотрел, как она уходит, и когда она исчезла в сумраке, переходящем в полную темноту, я услышал скрип колеса и подумал, что надо было его смазать. Это заняло бы всего минуту.

Я вернулся в дом, закрыл его и ополоснул тарелки. Затем взял книгу, которую читал, один из романов Джо Пикетта, и пошел в кабинет Грега. Меня совсем не интересовало рабочее место Грега, я даже не включал его настольный компьютер, но у него было чертовски удобное кресло с торшером рядом. Идеальное место, чтобы перед сном пару часиков почитать хороший роман.

В своё время в доме Грега жил кот по кличке Баттонс, теперь, предположительно, обитающий в Ист-Хэмптоне вместе с Грегом и его нынешней подругой (которая, без сомнения, была моложе Грега минимум лет на двадцать, а то и на все тридцать). У Баттонса была маленькая плетеная корзина с игрушками. Сейчас она лежала на боку с открытой крышкой. Пара мячиков, изрядно обгрызенная мышь из кошачьей мяты и разноцветная резиновая рыбка валялись на полу. Я долго смотрел на эти игрушки, убеждая себя, что, должно быть, сам опрокинул корзину раньше днем и просто не заметил. Ведь кто еще это мог бы быть? Я сложил игрушки обратно и закрыл крышку.

Смотрителя дома Грега звали мистер Ито. Он приходил дважды в неделю. На нем всегда были коричневая рубашка, коричневые шорты до колен с острыми складками, коричневые носки и коричневые холщовые туфли. На его голове неизменно красовался коричневый пробковый шлем, плотно насаженный на его огромные уши. Его осанка была идеальной, а возраст... ну, определить было очень трудно. Он напомнил мне садиста-полковника Сайто из фильма "Мост через реку Квай"[106], и я все время ожидал, что он передаст своему не слишком энергичному сыну девиз полковника Сайто: "Будь счастлив в своей работе".

Вот только мистер Ито — его звали Питер — был отнюдь не садистом. Он был уроженцем Флориды, родился в Тампе, вырос в Порт-Шарлотте и жил в Палм-Виллидж, по другую сторону моста. Грег был его единственным клиентом на Раттлснейк-Ки, но у него было много домов на Парди, Сиесте и Бока-Чита. На бортах его фургонов (он водил один, а его апатичный сын — другой) было написано: AH SO GREEN[107]. Полагаю, если бы его звали Максуини, это расценивалось бы как расизм.

Близился август, и однажды я увидел, как он отдыхает, стоя в тени, и пьет из своей фляги (да, у него была такая). Он наблюдал за тем, как его сын кружит по теннисному корту Грега на газонокосилке. Я вышел на террасу и встал рядом с ним.

— Просто перерыв, мистер Трентон, — сказал он, надевая маску. — Вернусь через минуту. Я уже не так хорошо переношу жару, как раньше.

— Доживите до моих лет, — сказал я. — Знаете, меня кое-что интересует. Вы помните близнецов Белл? Джейка и Джо?

— О Боже, да. Как такое забудешь? Это случилось, кажется, в 1982 или 1983 году. Кошмар просто. Когда это произошло, я был так же молод, как этот идиот. — Он указал на своего сына Эдди, который уставился в свой телефон, пока косил теннисный корт. Я вот-вот ожидал, что он в любой момент покатит поперек. Это было бы катастрофой.