Кто здесь главный злодей? Фрэнк Жальбер! А кто тут главный лузер? Тоже Фрэнк Жальбер!

Двадцать блестящих лет работы, полдюжины похвальных грамот — всё смыто в унитаз. Всё, чему он посвятил свою жизнь, растворилось и исчезло. Его имя втоптано в грязь. Пока Дэнни сладко спит в Грейт-Бенде, Жальбер не смыкает глаз в Лоуренсе. Его разум обернулся против него, грызя и кусая, как облезлая собака, хватающая себя за бока до крови.

После девяноста минут ворочания он отбрасывает одеяло и встаёт. Ему нужно походить, ему нужно посчитать. Если он этого не сделает, то сойдёт с ума. Мысль засунуть пистолет себе в рот кажется всё более привлекательной, но если он так поступит, разве он не подарит Кофлину окончательную победу? А Элла! Элла, вещающая: "Мы напрасно охотились за невиновным человеком... потому что не могли поверить в его историю". Чушь собачья. Задним умом все крепки. И что теперь, им следует выбросить многолетнюю полицейскую работу, основанную на фактах, только потому, что школьный уборщик заявил, что ему приснился сон? Когда ковид свирепствовал по всей стране, говорили следовать науке. Когда ты полицейский, ты следуешь логике. Разве это не логично, или мир окончательно сошёл с ума?

— Элла сама верила, что он убил её, — говорит он, выходя из дома в эту жаркую летнюю ночь. — Она верила в это так же, как и я.

Он идет в домашних тапочках по Уэст 6-й улице, мимо "Уолгринс" и "Хай-Ви", мимо "Диллонс", "Старбакс" и "Биг Бисквит", теперь закрытого и тёмного. Он проходит мимо "Сикс Майл Чоп Хаус" и "Альвадора Апартментс", где когда-то арестовал убийцу, который теперь отбывает свой срок в Эльдорадо. Он доходит до развязки с шоссе 40. Считает свои шаги. Дошел уже до 154, а всего — 11 935, если сложить последовательно. И тут внезапно его озаряет вспышка логики.

Сбежала ли девушка в Вайоминге от Эндрю Айверсона? От Эндрю Айверсона, у которого был небольшой фургончик с сантехникой и отоплением?

Да. Жальбер принимает этот факт.

Убил ли Эндрю Айверсон еще двух девушек, одну в Иллинойсе и другую в Миссури?

Он принимает и этот факт.

Нашли ли у Эндрю Айверсона два подвеска от браслета бедной мисс Ивонн в его вещах?

Хорошо, допустим, нашли. И допустим, Дэнни Кофлин подбросил эти подвески.

Всё становится абсолютно ясно и логично, если отбросить всю эту новомодную чепуху. Элла, может, и верит в тот бред сейчас, но Жальбер никогда не верил и не поверит. Следуй науке, следуй логике.

Кофлин и Айверсон знали друг друга. Он в этом уверен. Это логично. Это же ясно как дважды два четыре. Жальбер также уверен, что хорошая полицейская работа, необходимая для раскрытия этой связи, никогда уже не будет проведена. Зачем какому-то следователю КБР вообще напрягаться, если всё уже повязано аккуратным бантиком? Если Дэнни Кофлин выйдет из всей этой истории как герой, который просто пытался выполнить свой гражданский долг? Герой-экстрасенс!

Единственный вопрос, сидящий в голове у Жальбера, пока он стоит и смотрит на проезжающие по шоссе 40 поздние автомобили, это держал ли Айверсон бедную мисс Ивонн, пока Кофлин её насиловал, или Кофлин держал её, пока Айверсон творил свои грязные делишки.

Были ли они первой командой убийц? Нет, конечно же, нет. Были и другие. Иэн Брэйди и Майра Хиндли[62]. Кеннет Бьянки и Анджело Буоно[63]. Дик Хикок и Перри Смит, эти двое вообще прямо здесь, в Канзасе.

Какая-то машина проезжает мимо него по 6-й улице, и молодой голос выкрикивает: "Эй, папаша, ты в пижамеее!"

Смех затихает. Жальбер не замечает его. Он складывает части убийственной головоломки так же, как складывал кусочки пазла с постерами классических фильмов, и все они идеально подходят друг к другу.

Айверсон позвонил Кофлину с того места, где он подобрал бедную мисс Ивонн — где-то возле той заправки "Гас-эн-Гоу" на юге — и спросил, хочет ли тот немного поразвлечься. А когда они повеселились, Кофлин снял пару подвесок с браслета бедной мисс Ивонн и сказал Айверсону... сказал ему...

— На, возьми это, — бормочет Жальбер. — Будет на что смотреть, когда будешь дрочить.

Никакой чуши про вещие сны, только холодная логика.

Кофлин подумал: я не только получу удовольствие от насилия и убийства, но и славу.

Это абсолютно логично. Божественно логично. Ведь Кофлин прекрасно знал, что они отследят источник того нелепого анонимного звонка, так же? Как он мог не знать?

Жальберу приходит в голову — он уже возвращается домой, забыв, что надо посчитать, — что он мог бы провести собственное расследование. Порыться, покопаться. Выяснить, где пересекались жизни Кофлина и Айверсона. Может, в школе. После этого — получить доступ к электронным письмам и сообщениям. Айверсон убивал других; Кофлин, вероятно, тоже.

Вероятно? Скорее уж, точно.

Но будем реалистами: у него нет ни средств, ни ресурсов для проведения такого расследования, а если бы он и попытался его провести, то привлёк бы к себе внимание, и они — КБР, газеты — тут же бы его остановили. У них уже есть своя история, приправленная этим вау-сном; никто не поверит в его версию. "Забирай свою пенсию и заткнись", — сказали бы они. — "Тебе ещё повезло, что тебе её дают после всего, что ты натворил".

И что тогда остаётся? Где справедливость для бедной мисс Ивонн? Кто будет её защитником?

Это тоже кажется Жальберу совершенно ясным и очевидным.

Ему придётся самому разобраться с Дэнни Кофлином. Этой ночью. Завтра утром в больнице, где сейчас поправляется Кофлин, будет полно народу, но в ближайшие ранние часы там будет тишь да гладь. Кофлин не под охраной; да и зачем, если слепые идиоты из КБР думают, что убийца бедной мисс Ивонн прикован наручниками к больничной койке в Вайоминге? Кофлин же — герой-экстрасенс!

Дома Жальбер надевает джинсы и чёрный пиджак, который он всегда носил на службе. На пояс он вешает значок — вообще-то теперь, когда он в отставке, это противозаконно, но зато поможет ему пройти, если ночной персонал начнёт задавать лишние вопросы.

Ко всему этому он добавляет своё табельное оружие.

64

В четверть второго ночи Чарльз Бисон, санитар на третьем этаже Региональной больницы, играет на своем телефоне в игру "Фруктовый ниндзя".

— Чак? Чак!

Он оборачивается и с изумлением видит, как Дэнни Кофлин, прихрамывая, приближается к нему. Больничная рубашка Дэнни хлопает по его коленям. Он шлёпает босиком. Одна рука прижата к животу. По его щекам текут слёзы — слёзы боли, но также и слёзы ужаса.

— Мистер Кофлин, вам нельзя вставать с постели, пока не разрешит доктор...

— Мой телефон, — хрипит Дэнни, задыхаясь. — Он в тумбочке, но батарея разрядилась. Пожалуйста, мне нужно его зарядить. Мне нужно позвонить.

Когда он уснул, боль не была такой сильной, но теперь, пройдясь немного по коридору, он снова пробудил её. Он морщится и едва не падает. Чак обхватывает его рукой, но этого мало. Он поднимает Дэнни на руки и несёт его обратно в палату. Положив его на койку, Чак протягивает ему свой телефон.

— Вот. Если это так важно, пользуйтесь моим.

Дэнни качает головой. Его волосы прилипли ко лбу. Пот стекает по щекам.

— Мне нужны мои "Контакты". Я там сохранил её номер. Даже двух процентов хватит. Я должен позвонить.

65

Пока телефон Дэнни заряжается на сестринском посту, Жальбер едет по шоссе 56, направляясь в Грейт-Бенд. По автомагистрали между штатами было бы короче, но на 56-й он с меньшей вероятностью наткнется на дорожный патруль, а он сейчас спешит. Согласно его джи-пи-эсу, поездка из Лоуренса должна занять около трёх с половиной часов, если соблюдать скоростной режим, но поскольку в этот поздний час шоссе пустынно, он едет на скорости 85 миль в час. Он тронулся в путь почти в половине первого ночи и рассчитывает добраться до места не позднее трёх утра. 150 минут, что равно от 1 до 17, если сложить по порядку. Конечно, остаётся три, но кто считает?