– А мы сейчас это и проверим, – вставая с треноги и поправляя рубаху, уверенно отвечал ему Свен. – Ты, кстати, где был? Небось, «меч» свой лощил75 у Саулите?

– У неё, – потупив взор, тихо проговорил Миронег.

Свен отметил про себя, что друг его, наверное, впервые в жизни залился румянцем.

– Ты смотри, Мира, – в голосе Свена слышалась озабоченность, – Кнут прознает, головой поплатишься.

– Люба она мне, – прошептал Миронег и, поднимая глаза на Свена, уверено добавил, – выкупить хочу её и жениться. Поможешь?

– Белены объелся? – выпучив глаза и повышая голос, воскликнул Свен. – Она трэлл76! А закон каков?! Рожденные от такой женщины дети считаются незаконными. Хуже того, ребенок будет тоже рабом, даже если его отец вольный. Опомнись, брат!

– Ладно, – согласился Миронег, – там видно будет. Так что с твоими бусами?

А бусы раскупили быстро, никто даже и не торговался.

Через несколько дней к Свену пришел торговец с Онежского озера и предложил, что он скупит всё, при условии, что никому другому Свен продавать не будет. На том и порешили.

ххх

Правду говорят, любовь делает людей слепыми и глухими. Миронег и Саулите так упивались своими чувствами, что, находясь целый месяц в постоянном любовном похмелье, они потеряли страх быть застуканными Кнутом. Их пламенные взоры при случайных встречах метали искры страсти, готовые перерасти в ненасытный, всепожирающий огонь Эроса. Когда же они оставались на едине, они растворялись в этой огнедышащей лаве их любви. И они не хотели даже думать, что однажды над вулканом их страстей закружат грозовые тучи…

Весь вечер Кнут кутил с варягами, обсуждая поход за товарами на Каспий. И что уж ему взбрело в голову вернуться домой раньше, только Богам известно. Но зайдя в почивальню своей рабыни, он стал свидетелем неприятного зрелища для его пьяных глаз.

Его Саулите придавалась плотским утехам с кем-то, чьего лица в полумраке спальни Кнут не видел. Торговец на мгновение впал в ступор, уставившись одуревшим взглядом на голое женское тело, сидевшее на мужчине, словно амазонка на боевом коне. Издав душераздирающий рёв, Кнут стал крутить головой по сторонам, ища оружие. Саулите, в испуге вскрикнула и вскочила с кровати. Её любовник, воспользовавшись замешательством хозяина, схватил свои вещи и сиганул в окно.

Опомнившись, что кинжал весит у него на поясе, Кнут выхватил его и направился к девушке. Он схватил ее за волосы и, приставив лезвие к горлу, прошипел сквозь зубы: «Кто?»

Саулите смотрела на хозяина умоляющими глазами, не издавая ни звука.

– Кто? – повторил Кнут. – Я перережу тебе глотку, если не скажешь, кто осмелился позариться на тебя. Кому ты раздвинула ноги, сука куршская77? Отвечай!

Девушка лишь закусила до крови нижнюю губу, давая тем самым понять, что ответа не будет.

Пьяный торговец скривился в злобной усмешке и, полоснув лезвием по девичьей шее. Не обращая внимание на грузно падающее тело и на алую кровь, окрасившую пол, он порыскал по комнате в поисках каких-то доказательств и ничего не найдя, направился в почивальню, отведенную ладожским отрокам.

Миронег, запыхавшись, вбежал в комнату. Свен, истосковавшийся за всё это время по женской ласки, решил одолжить наложницу у Олафа. Старый варяг по-отечески отнесся к просьбе парня и выделил сыну Ладожского конунга аж две девицы. С коими любвеобильный Свен и забавлялся. Увидев своего приятеля без портков, он тут же сообразил, что могло произойти, и без всяких расспросов лишь позвал его присоединиться к ним.

Когда в их почивальню влетел озверевший Кнут, он стал свидетелем, как два молодых отрока придавались плотским утехам с двумя молоденькими наложницами.

Кнут лишь покачал головой и покинул покои.

На следующий день Олаф со смельчаками из варягов, русов и славен направился вниз по Волге до Каспия. Свен и Миронег последовали с ними. Не столь, ради прибыли, сколь для спасения жизни Миронега.

Впереди был Аббасидский халифат, или, как его называли, Серкланд, страна шелка.

Смельчакам предстояло пересечь Каспий, затем Иран, его горы, потом их ждали жаркие равнины Месопотамии и, наконец, Багдад.

Возможно, все бы так и пошло, по давно проложенному варягами маршруту. Но хазары изменили намерения Олафа и его дружины…

В Итиле, столице хазар, Олаф отправился на встречу с каганом, у которого он испросил дозволения пересечь его земли, чтобы пройти в Каспий. Ответ был положительный, но хазары оставались верными себе и потребовали выкуп за проход.

Олаф вернулся с кислой миной.

– Хазары дали разрешение пройти через свои территории в Каспий, – буркнул он.

– А что ты не весел? То добрая новость, – воодушевленно вставил кто-то из русов. – И что взамен?

Олаф дурацки ухмыльнулся и, посмотрев на собравшихся своими маленькими и жёсткими свинячьими глазками, почесал рыжую бороду и зло выпалил:

– Отдать половину добычи.

Свенельд и Миронег недоуменно переглянулись, а остальные начали наперебой бранить хазаров, стараясь переорать друг друга. Кнут, брызгая слюной и махая руками, надрывал горло и, указывая на небо пальцем, поминал Одина и призывал Локи покарать нечестивцев.

– Мы не пойдём в Багдад, – принял решение Олаф. – Пройдём через Каспий и атакуем города на той стороне. Добычу получим не меньше, чем с торгов на багдадском рынке, а может, и больше, рисковать товаром не придётся. Всё будет в нашем умение сражаться. А с викингами в бою мало кто сравнится.

– А как же половину хазарам? А что делать с оставшимся товаром? А куда денем то, что уже приобрели? – посыпались вопросы.

– Торговцы остаются здесь, в Итиле. Вам бояться нечего. Здесь безопасно, мирно уживаются и иудеи, и мусульмане, и христиане, и русы со славянами. Со мной идут только войны. А что за проплату хазарам?! Ну так не мы же платить будем, а басурмане сами за себя, – усмехнулся Олаф и, повернувшись к Свену и Миронегу, долгим пристальным взглядом уставился на юнцов. – Решайте сами идти с нами или нет. Это будет настоящий поход. Я не волен вам приказывать.

… Варяги под предводительством Олафа грабили, разоряли и бесчинствовали в прибрежных городах. Они жгли поселения, брали в плен женщин и детей.

На отдельных островах местное население вступало в кровавые схватки с русами. Потери были с обеих сторон.

Свен уже не понимал, что происходит. Ему казалось, что руки живут какой-то отдельной жизнью от его тела и разума. Они двигались сами по себе, одним взмахом меча перерезая глотки врагам. Кровь одного на лезвии клинка смывалась кровью следующего.

В конце концов, Олаф решил прекратить вылазки. Добыча была значительной, а людей становилось у него все меньше и меньше.

Лодки, проседая под тяжестью товара, зашли в Итиль, где их уже поджидали хазары. Русы выполнили условия договора и честно поделились половиной добычи с хазарским каганом78. С облегчением вздохнув, Олаф и его люди собирались продолжить путь домой. Уже отдавали швартовые79, когда кто-то из береговой охраны окликнул Олафа и передал приглашение кагана навестить его немедленно. Послание было передано таким тоном, что отказать было просто невозможно, столько беспокойства и смятения было в голосе стража.

Олаф, указав пальцем на Свена, Миронега и еще трех варягов, кивнул им в сторону берега.

На душе у Свена было неспокойно. Казалось бы, после недавних дерзких и опустошительных набегов, где он столкнулся со смертью лицом к лицу, что может вызвать его страх?! Почему это дружеское приглашение к царю зародило в нём плохое предчувствие с беспокойными мыслями, влезающими в голову, словно червь в яблоко.