«Почему они существуют, а магистр Мелиссар – нет?» – спрашивал себя Рене и тут же отвечал словами Абеляра: «Потому что в гибнущем мире условности теряют значение».

Чем больше Рене размышлял, тем больше соглашался: его мир местами был лишен логики. Непродуманным осталось не только отсутствие какой-то формы поклонения Создателю. Рене понял, что не особенно много знает о том, как и где проходят границы родного Княжества, что находится за ними. Вызывали вопросы некоторые моменты устройства быта.

Будто плохой художник взялся писать картину, да не разобрался с цветом и тенью, из-за чего пейзаж лишился естественности. От этого становилось еще страшнее. Одно дело – знать, что ты и все, что тебя окружает, созданы чужим разумом. Другое – понимать, что разум этот не самый разумный.

«Что если Создатель – сумасшедший?» – думал Рене, и от этих мыслей его спина покрывалась мурашками.

Хорошо было плетущимся по дороге людям. Никто из них не задумывался о смысле бытия и вопросах сотворения мира. Возможно, некоторые и вовсе не понимали, что происходит нечто неправильное.

«Эмиль же не понимал, – подкреплял Рене свои мысли дополнительными доводами. – Чувствовал, что ему плохо, но не особенно задумывался, отчего. Магистры, похоже, не понимали, а ведь они умные люди. Видимо, лишь немногие, что пободрее других, успевают трезво поразмыслить… себе на беду».

Впрочем, уходить как Милиссар, медленно истаивая по кускам, Рене бы тоже не хотел. Лучше уж погибнуть в борьбе. Лучше встретить смерть, глядя ей прямо в глаза.

«А может, и не придется! – с апломбом вдруг подумал он. – А может быть, все получится. Докричусь до Создателя. Добьюсь помилования».

Ему очень хотелось это сделать. Хотелось, чтобы Создатель действительно существовал, хотелось спасти себя, Абеляра, Эмиля, Амайю… При мысли о последней сердце зашлось. Они не виделись около двух лет, а теперь ему придется посмотреть в ее лицо замужней женщины…

«Если она еще жива», – напомнил себе Рене, и мысль эта его не успокоила, напротив, заставила подхлестнуть коня.

На ночлег он остановился у дороги, немного отъехав в сторону жидкой дубовой рощицы. Насобирал на земле веток, разжег огонь. Можно было бы подвесить котелок, наварить каши на ужин, но есть не хотелось. Не до еды было. Рене всухомятку сжевал ломоть хлеба, но костерок гасить не стал. С приближением ночи туман, днем едва видный на границе поле и леса, разросся, пополз к дороге, поглощая встреченное на пути. К Рене он не приближался, словно сторонясь его, но все равно было неприятно. Рене казалось, что утром он проснется, и вокруг не останется ничего, кроме островка дубравы, где он жжет свой костер.

Преодолевая страх, маг укутался в плащ и лег на землю у корней ближайшего дуба. Ему все равно пришлось бы уснуть: проделать трехдневный путь без сна не вышло бы, да и потом… кто знает, сколько дней в дороге придется провести после Олькона? Если прав Абеляр, то туман пока что не страшен Рене. Если нет… что ж, тогда ему все равно придется умереть.

Ночные страхи оказались напрасны. Проснувшись, Рене обнаружил себя не на вырванном из плоти бытия островке, а во все той же дубраве. Только лес вдалеке уже совсем не был виден из-за серой пелены…

Он заседлал коня, вскочил верхом и продолжил путь. Дорога со вчерашнего дня тоже не особенно изменилась. Разве что изредка встреченные люди казались еще более блеклыми и усталыми.

К вечеру справа у крохотного окруженного холмами озера показались стены небольшого старинного замка из тех, в которых так любят жить аристократы. Рене пару секунд подумал и повернул коня. Этот замок принадлежал отцу и матери Эмиля…

Бледно-серый туман клубился вокруг замковых стен, словно глодая их по чуть-чуть, незаметно для взгляда. Рене с содроганием подумал, что в свете дня мерзкий туман практически не виден, а к вечеру он будто густеет, становится зловещим. Рене совершенно не хотелось снова ночевать рядом с ним, кроме того, в замке де-Муасси другу Эмиля не откажут в гостеприимстве.

Он не ошибся.

Стучать пришлось очень долго, так долго, что даже кулак заболел, но в конце концов ворота отворил заспанный стражник. Рене ужаснулся, глядя на него: серая кожа, запавшие глаза.

– Господа здесь? – спросил маг, говоря громко и четко – судя по лицу стражника, тот думал медленно и плохо. – Я Рене Бланкар, маг из Академии. Мне нужна миледи де-Муасси или ее супруг.

– Господа здесь, – разлепил губы страж. – Я провожу.

Они прошли через двор, в котором не было привычной и обычной для большого дома суеты. У коновязи стояла печальная лошадь со спутанной гривой. Конюх сидел неподалеку, облокотившись на стену конюшни. То ли спал, то ли сдался усталости. При виде него Рене и сам почувствовал тяжесть в руках и ногах.

В замке тоже было тихо и пусто. Правда, с кухни тянуло едой, и Рене понадеялся, что родители Эмиля в порядке. Он надел на лицо радостную улыбку, готовясь войти в столовую, где как раз должны были сидеть де-Муасси.

Семья де-Муасси устроилась за огромным обеденным столом. Бланш и ее муж выглядели такими же блеклыми, как и их слуги, но все же пытались держаться молодцом: то один, то другая бросали друг другу банальные реплики.

«Неплохая рыба получилась, верно дорогая?» «Да, дорогой, а вот жаркое подгорело и студень не застыл».

– Месье де-Бланкар! – объявил слуга, вводя Рене.

Маг не стал его поправлять, указывать на ошибку. Де-Бланкар так де-Бланкар, какое значение сейчас имеет условность.

Де-Муасси так и вовсе ошибки не заметили.

– Рене! – всплеснула руками Бланш. – Рене, дорогой! Эмиль с тобой?

За одно мгновение краски вернулись на ее лицо.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.