На самом деле с доводами Шрина было довольно трудно поспорить, и быть может, алкоголь и вправду немного ослабил бы внутреннее напряжение, но я в одинаковой мере опасалась, что меня либо срубит сон, либо, наоборот, обуяет неуместная жажда бурной деятельности, поэтому категорически отказалась от спиртного. Обойдусь без допинга, пусть всё идет своим чередом, а то неровен час, к уже имеющимся неприятностям прибавятся новые.

Шрин не стал ни на чем настаивать – молча убрал руку и будто в полудреме смежил веки, но я отчетливо чувствовала, что он продолжает быть начеку. Кажется, с задушевными беседами было временно покончено, и в кабине челнока вновь воцарилась тишина, которую я почему-то инстинктивно боялась нарушить.

Предупреждающий сигнал бортового компьютера прозвучал, когда до входа в буферную зону оставалось чуть меньше получаса, и мы со Шрином, как по команде, вскинули головы.

–Минное поле деактивировано, – ознакомившись с результатами сканирования, сообщил таргоциат, – есть идеи, кто и для чего это сделал?

–Если верить адмирала Тер-Шеллу, кодами деактивации располагал крайне ограниченный круг лиц, включая самого адмирала, – с удивлением взглянула на показания сенсоров я, – на момент минирования буферной зоны связь с центром еще была, думаю, получить коды успел весь командный состав Космофлота, ну, конечно, президент. Давай попробуем вызвать «Этернум», вдруг пока нас не было, связь наладилась?

–Бесполезно, – после череды неудачных попыток подвел итоги наемник, – никто не отвечает. Аргианских патрулей я тоже не наблюдаю, хотя если буферная зона разминирована, странно, что она никем не контролируется. Что-то здесь нечисто, Бернович, надо быть осторожнее… Давай-ка поступим так: прежде, чем двигаться дальше, выпустим разведывательный зонд и посмотрим, что из этого выйдет.

– Я не возражаю, – поддержала Шрина я,– осторожность нам не повредит.

–Рад, что наше мнение наконец-то совпало, – ухмыльнулся таргоциат,– ну, что тут у нас?

Мы дружно прильнули к иллюминатору и теперь неотрывно следили за перемещениями зонда. Наемник едва уловимо подергивал заостренными кончиками ушей, а его губы были плотно сжаты – всем своим видом он показывал, что не ждет ничего хорошего, и мне невольно передался скептический настрой таргоциата. Метр за метром зонд приближался к границам буферной зоны, и я рефлекторно сжала пальцы в кулак. С каждой секундой тревога нарастала, а когда с датчиков зонда поступило уведомление о входе на потенциально опасную территорию, я и вовсе закусила нижнюю губу.

Разведывательный аппарат медленно углублялся в буферную зону, и пока что его сенсоры не засекли ничего подозрительного, но эта обманчивая безмятежность парадоксальным образом усиливала волнение. Шрин упорно хранил молчание, но даже сама его поза красноречиво свидетельствовала о высшей стадии напряжения. Между тем время шло, а отделяющее зонд от челнока расстояние увеличивалось, и в моей истомившейся душе затеплилась надежда, что мы всего лишь немного перестраховались, тогда как по факту ситуация складывается достаточно благоприятно. Однако в этот самый миг бескрайнюю тьму космоса вспорола ослепительная вспышка, означающая только одно – зонд-разведчик подорвался на мине именно там, где недавнее сканирование показало полное отсутствие активных взрывных устройств.

Глава

XXIII

– Ага! – с таким неподдельным торжеством в голосе воскликнул таргоциат, будто ему только что посчастливилось сорвать крупный джек-пот. Я в упор не понимала, чем здесь можно радоваться и с немым вопросом взирала на Шрина, пока тот, наконец, соизволил прокомментировать свои бурные эмоции. Правда, ясности от этого, к сожалению, больше не стало.

– Всё, как я и предполагал! – наемник откинулся на спинку узкого, неудобного кресла и вытянул ноги на максимально возможную длину, – это была западня, а мы в нее чуть было не угодили. В таких ловушках нет ничего нового, я не раз с ними сталкивается, но есть один нюанс – обычно преобразователи сигнала работают в обратном порядке и показывают мины там, где их сроду не было, то есть, проще говоря, создают иллюзию непроходимого минного поля. Введенный в заблуждение противник слепо верит сенсорам и останавливается, а пока он соображает, как обойти препятствие, наступает самое время нанести удар. Старый трюк, на который уже никто особо не покупается. Но у нас, как видишь, всё иначе, и даже для меня это что-то новенькое.

– И кто же, по-твоему, практикует столь нестандартный подход? – поинтересовалась я, задним числом сознавая, что на месте зонда-разведчика вполне мог оказаться наш шаттл. Если бы не предусмотрительное решение опытного наемника, от челнока остался бы лишь космический мусор. По сути Шрин спас мне жизнь, и даже если считать, что таргоциата заботила только собственная шкура, благодарность он в любом случае заслужил.

– Откуда же мне знать? – поморщился наемник, и его темно-синие клыки сверкнули в многообещающем оскале, – но, клянусь, я непременно это узнаю, и тогда кому-то очень не поздоровится.

– Хорошо, что у нас есть карта, – выдохнула я, но Шрин, похоже, совершенно не разделял моего оптимизма, и мрачное выражение лица наемника служило тому прямым подтверждением.

– Думаешь, она по-прежнему актуальна? – криво усмехнулся таргоциат, – зонда у нас больше нет, и если расположение мин было изменено, наши шансы пройти буферную зону исчисляются ничтожными долями процента. Надо прыгать, Альма!

– Прыгать? – растерялась от неожиданности я, – но ты же сам сказал, что шаттл держится на честном слове. Я не инженер, но мне прекрасно известно, что использование гиперпривода в разы увеличивает нагрузку на бортовые системы. Челнок развалится еще на этапе подготовки к прыжку!

– Альма, он с гораздо большей вероятностью развалится, если мы напоремся на мину, а так у нас, по крайней мере, остается надежда, – блеснул ярко-бирюзовыми глазами Шрин,– из двух зол нужно выбирать меньшее, разве не так говорят у вас на Земле?

– Так…, – кивнула я, но принять жестокую реальность у меня никак не получалось, – с чего ты вообще взял, что моя карта не соответствует действительности?

– В первую очередь, с того, что я не имею ни малейшего представления, как долго мы пробыли в Шартаронской туманности, – проявил завидное терпение таргоциат, – мы не знаем, что в это время происходило в Галактическом Союзе, а ты хочешь, чтобы я доверял какой-то старой карте? Я не боюсь риска, я родился на Тарго и, значит, с ранних лет привык ходить по грани. Но для себя я четко уяснил, что у риска должен быть смысл, или это не более, чем погоня за адреналином. Включи уже голову, Альма! Неизвестно, куда мы вернемся, что это будет за мир, и найдется ли для нас место в этой обновленной реальности! Ты все еще мечтаешь увидеть Рэнда?

– Причем тут Рэнд? – Шрин безжалостно давил на мои болевые точки, и от упоминания имени ригорца у меня ощутимо кольнуло в груди. Но, кажется, именно такого результата и добивался синекожий наемник.

– А притом, что если мы с такими вводными данными попремся сейчас через буферную зону, то ваша следующая встреча состоится уже на небесах, – без лишних сантиментов рубанул таргоциат,– но вряд ли это твой план…

– Из двух зол говоришь…, – громко скрипнула стиснутыми зубами я, – знаешь, куда бить, да?

– Профессионализм не пропьешь, Альма! – подмигнул в сторону пустого бокала Шрин, – ну, что по стаканчику и в добрый путь?

– Добрый? Это у тебя так называется? – я вожделением смотрела, как наемник хладнокровно цедит себе виски, но на предложение выпить для храбрости снова ответила категорическим отказом. Пусть хотя бы один из нас сохранит трезвый рассудок

– У таргов есть пословица, – Шрин опустился в кресло и склонился над приборной панелью, периодически прикладываясь к бокалу и распространяя вокруг резкий запах крепкого и не самого качественного алкоголя, – от смерти еще никто не убежал, и однажды она настигнет каждого из нас, но только от нас самих зависит, какой она будет – бесславной или героической. Для меня выбор очевиден. Ближайшая точка выхода из подпространства – Аргос, туда и отправимся. Надеюсь, я не слишком переоценил скрытый потенциал этого корыта. Удачи, коммандер Бернович!