- Принеси хлеба и еще чего-нибудь, что можно взять в дорогу.

- Панджо уходят? – с робкой надеждой прошептала женщина.

- Только я. Остальные остаются. Ну?

Она метнулась к двери. Астид, поигрывая подаренным кинжалом, подошел к окну. Над Беджхавром поднимался дым и кружили стаи ворон, то опускаясь на залитые кровью улицы, то взмывая вверх и оглядывая их в поисках новой добычи.

Урджа принесла еду – хлеб, сушеный сыр, вяленое мясо. Астид побросал все в походный мешок, стянул тесемки, надел куртку и вышел, не взглянув на веладийку.

Проходя по коридору, он услышал девичий плач и хохот Элеаса, доносящиеся из-за приоткрытой двери. Астид заглянул внутрь. По комнате металась девочка лет тринадцати, не больше. Элеас смеялся, ловя её по углам. А она пыталась убежать, заворачиваясь в порванную тунику. Заметив Астида, эльф кивнул на девочку.

- Смотри, что я нашел! Какая красавица!

Астид нахмурился. Элеас поймал пленницу, повалил на кровать. Она плакала, отбиваясь, и повторяя свое: «Панджо, улмо рас! Панджо, улмо рас!»

- Элеас! Отпусти ты её. Здесь есть более аппетитные экземпляры.

Тот отрицательно замотал головой.

- Мне надоели мясистые коровы. Я хочу эту. Она похожа на эльфку - худая и стройная. Подумать только, мне за это еще и платят!

Элеас снова рассмеялся, сдергивая с девчонки тунику и кусая её за острую маленькую грудь.

- Отпусти, - негромко повторил Астид.

- Ты вроде как уходить собирался? – оглянулся на него эльфенок. – Вот и топай. А победитель получает то, что хочет. Да умолкни ты, наконец!

Он наотмашь, со всей силы хлестнул пленницу по лицу. Та захлебнулась рыданиями. Астид холодно взирал на происходящее. Потом шагнул к кровати.

В углу под балдахином, забившись в смятые простыни, словно в нору и глядя на воинов полубезумными глазами, тряслась нагая девочка. Пятеро эльфов молча стояли над ложем. Доэйр, застыв неподвижной статуей, не мог оторвать глаз от тела сына, что ничком лежал на залитой кровью постели. В затылке Элеаса торчал изогнутый нож. На полу валялись чеканные ножны.

- Одним ударом, - покачал головой Сизэрат.

Наэйлут обошел кровать, схватил девчонку за щеки, заглянул ей в глаза.

- Ты его убила?!

Та затрясла головой, пытаясь вырваться из сильных рук.

- Кто? Кто?!!

- Рохк! Рохк ур. Черный, как ворон.

Эльфы переглянулись. Талкизсар поднял ножны, рассматривая их с недоумением, и протянул Доэйру.

- Астид…?

Ястреб со стоном выдохнул. Скривился, как от боли, оскалившись. Осторожно вытащил кинжал из тела Элеаса и отбросил в сторону. Тихий голос был полон ярости.

- Бросьте все. Идем за ним. Я найду… этого ублюдка, где бы он ни спрятался.

Он поднял тело Элеаса на руки. Сизэрат и Талкизсар последовали за ним. Наэйлут, продолжавший держать девочку, резко дернул её за голову, и, отшвырнув легкое тело, вышел следом.

-/-

Над Вааспуртом собиралась гроза. Надвинувшиеся на город тучи превратили предзакатные сумерки в ночную темноту. Улицы пронизал порыв ветра, завивая маленькими смерчами пыль и мусор, заставляя уличных кошек искать укрытия в подворотнях, а людей – отплевываться от попавшего на зубы песка и утихомиривать развевающиеся одежды. Внезапно стало тихо-тихо, умолкли птицы, бессильно обвисло сушившееся на веревках белье. Ослепляющий сполох, вырвавшийся из клубящегося черного чрева туч, стал сигналом к разгулу стихии. Дальними барабанами, постепенно наращивая мощь, зарокотал гром. Гул нарастал, приближался, креп. Удар немыслимой силы сотряс город. И в тот же миг ветер, словно напуганный дикий табун, помчался по улицам, ломая ветки деревьев, срывая с веревок и унося в небо забытое белье, толкая людей в спину и заставляя их бежать.

Ветер ворвался в комнату, задул все свечи в подсвечниках, зашуршал листами открытой книги. В комнате стало темно. Гилэстэл отложил книгу, поднялся, подошел к окну, поймал рвущуюся с гардины занавеску, и закрыл створки. Усаживаясь вновь в кресло, направил раскрытую ладонь на подсвечник, стоявший ближе всех к нему. Погасшие свечи вспыхнули, вновь озаряя кабинет уютным теплым светом.

Князь взял книгу, открыл, но читать не стал. Он поднял глаза, замер, словно к чему-то прислушиваясь. Легкая улыбка тронула его губы. Через несколько секунд дверь в комнату открылась и в темном проеме возникла мужская фигура.

- Астид!

Гилэстэл захлопнул том, и рывком поднялся навстречу воспитаннику.

- Наконец-то!

Полукровка улыбнулся, попав в высочайшие объятья.

- Ваша светлость.

Князь отступил на шаг, держа Астида за плечи и разглядывая.

- Ты в порядке?

- В полном.

В глазах князя полукровка прочел невысказанный вопрос, кивнул.

- Они уже в городе. Я вел их от самой Веладии. В полдень я пустил их вперед, и шел за ними до гостевого дома, что на Лягушачьих прудах. Они там, все пятеро.

- Прекрасно, Астид, прекрасно!

Гилэстэл засмеялся, но вдруг спохватился.

- Но ты… ты очень устал. Почти три месяца! Я позову слуг. Есим! Есим! Грейте воду, стелите постель, готовьте ужин. Астид вернулся! Чего еще ты хочешь, друг мой?

Глаза князя радостно сияли.

- Благодарю, Ваша светлость. Самое мое большое желание уже сбылось.

- Я так рад, что ты вернулся! – с искренним чувством воскликнул Гилэстэл.

Астиду стало тепло на душе и немного стыдно. Стыдно за давнюю минуту слабости и сомнения.

- Иди, Астид, иди. Отдыхай. Ты дома.

Гроза бушевала за окнами, но Астиду её раскаты нисколько не мешали. Он с наслаждением вытянулся на своей постели. Сегодня он будет спать на чистых простынях, а не на протертом войлочном одеяле. В прохладной комнате, где пахнет свежестью, а не вонючим солдатским потом и бобовой отрыжкой. Он будет слушать шелест листьев за окном и песню струящейся по карнизу воды, а не неприличные звуки не справляющихся с грубой едой животов, булькающий храп, или крики Талкизсара, мучимого ночными кошмарами. Не нужно таиться, сторожась идущих по пятам наемников, жаждущих мести.

Он действительно устал. Но устал не от бегства или страха за свою жизнь. За время пути от Веладии до Вааспурта у него была дюжина возможностей расправиться с эльфами Ястреба. Поодиночке или вместе. Но цель была не в этом. Он должен был быть терпеливым, как поджидающий добычу кот. Хитрым, как лис, путающий свои следы. Но он устал быть волчьим пастухом, устал вести их за собой, словно заяц, поманивающий из-за куста своим «цветком». Сейчас, прежде, чем привести их под выстрел охотника, он должен хорошо отдохнуть. Основное еще впереди.

- …и пришлось убить мальчишку, чтобы их расшевелить, - Астид закончил рассказ.

Они прохаживались по кипарисовой аллее. Омытая ночным дождем листва сияла на солнце, ветви акаций и тамарисков, напоенных живительной влагой, бодро тянулись вверх.

Гилэстэл искоса взглянул на полукровку.

- Ты ведь мог остаться с ними.

- Не стану лукавить. Я испытал искушение, - в голосе Астида князь уловил раскаяние. - Но я знаю – вы не усомнились во мне в те мгновения, когда я сам в себе сомневался.

- Ты ел с ними из одного котла. Спал в одной палатке. Сражался с ними бок о бок, действуя заодно, спасая их жизни. Ты сможешь убить их теперь?

Астид не опустил взгляда, не запнулся, не задержался с ответом.

- Да, Ваша светлость.

Они подошли к беседке, увитой виноградом, где Есим уже накрыл для них стол. Гилэстэл опустился в плетеное кресло, кивком отпустил слугу. Астид налил в бокал князя красного вина из амфоры, стоявшей на ажурной медной подставке. Затем наполнил свой бокал и сел в соседнее кресло.

- Неужели сайельское? – пригубив, воскликнул Астид.

- Оно самое, - улыбнулся князь. – Приготовил к твоему возвращению.

Гилэстэл довольно щурился, глядя, с каким удовольствием Астид смакует напиток с их родины.

- Как Ригестайн? – покачивая полупустой бокал, спросил полукровка.

- Повзрослел. Спрашивал недавно о тебе. Я сказал ему, что отправил тебя на север по торговым делам.