- Я… не…, - хрипел Ястреб, загребая ладонями песок у горла.

- Да бей же! – крикнул Астид.

А Ригестайн все медлил, напряженно вглядываясь в синие глаза напротив.

- Он убил твою семью!

Нож по рукоять вонзился в плоть.

- Я… не… уби… - обрывки тихих слов слетели с губ с последним выдохом. Скрюченные пальцы ослабли, руки сползли вдоль тела.

Ригестайн медленно поднялся с колен, и, волоча ноги и покачиваясь, поплелся к выходу с арены. На трибунах бушевала толпа, выкрикивая имя победителя. Астид обвел глазами зал, снял маску и сплюнул на песок. Люди взревели еще громче, расценив это как жест презрения к поверженному противнику.

- А вы говорите, что я кровожадный, - произнес Астид.

Князь взглянул на него, ничего не ответив. Они развернулись и покинули сотрясающийся зал.

Ригестайна они нашли в раздевалке. Он сидел у стены, обняв согнутые колени и уткнувшись в них лицом. Плечи его сотрясались в рыданиях.

- Ригестайн… - князь опустился рядом с ним, коснулся его волос. – Ты победил. Твое возмездие успокоит дух твоих родных.

Ригестайн замотал головой.

- Что им мое возмездие?! Что им моя месть или слезы?! Я проклят. Проклят! Мне не место среди живых. Я стал причиной гибели своей матери, тети. Я собственноручно убил своего отца! Я проклят вовеки… у меня нет будущего.

Он обхватил голову руками, прячась от князя. Гилэстэл покачал головой, переглянувшись с Астидом. Тот стоял, сложив руки на груди, и хмуро глядя на победителя.

- Ты создан для чего-то большего, мой мальчик. И уж точно не для увеселения вааспуртских бездельников на арене или сцене, не для торговли в затхлой лавке. Твое будущее пока непостижимо для тебя самого, но я вижу его вполне ясно.

- Будущее… в нем лишь тьма… Тьма, боль и одиночество.

Гилэстэл наклонился, осторожно отнял ладони от мокрого лица Ригестайна.

- Ты не одинок. Я тебя не оставлю. И всегда буду с тобой. И я, и Астид. Мы теперь твоя семья. Твое гнездо.

-/-

- Панджо! Панджо! Аг рас ваппа! – вопили мальчишки, шныряя меж узлов и ящиков. Слуги, отгоняя настойчивых попрошаек, грузили вещи на повозки, закрепляя их веревками. У коновязи стояли три оседланные лошади. Дом вдовы Мессахр прощался с покидающими его жильцами.

- Кыш! – прикрикнул на пацанят Астид, но, вздохнув под укоризненным взглядом Ригестайна, кинул на мостовую горсть монет.

- Ты очень щедр, - улыбнулся Ригестайн.

- Только ради тебя, - развел руками Астид.

С крыльца к ним спустился Гилэстэл в дорожном костюме.

- Готовы? - улыбнулся, глядя на лица своих подопечных.

- Да, Ваша светлость, - в один голос ответили Астид и Ригестайн.

- Тогда в путь.

Он вскочил на свою лошадь, тронул поводья. Астид последовал его примеру. А Ригестайн все стоял, глядя на дом, где провел последние три месяца.

- Панджо! – дернул его за кафтан темнокожий мальчонка.

- Чего тебе? – склонился к нему Ригестайн. – Ваппа? Ну, держи.

В чумазую ладошку легла медная монетка. Мальчик сжал кулачок, но убегать не спешил.

- Панджо, а где твоя арфа?

- Сломалась.

- Ты уезжаешь?

- Уезжаю.

- А куда?

- Далеко. На север.

- А когда вернешься?

Ригестайн грустно улыбнулся. Ему не к кому было возвращаться.

- Не знаю.

- Купи себе новую арфу. Когда приедешь, я приду тебя слушать.

Мальчишка побежал, оглядываясь на Ригестайна и помахивая кулачком с зажатой в нем монетой. Ригестайн вздохнул, сел в седло и направил лошадь вслед остальным.