Как и любой представитель Рода Романовых, Сергей Викторович боярское сословие, мягко говоря, очень не любил. Однако в последние полтора года к этой неприязни примешалась ещё и изрядная доля уважения — вольнолюбивое, вечно находящееся в оппозиции Императорскому Роду сословие в этот тяжелый для Руси час показало себя с наилучшей стороны. К сожалению, они были практически единственной силой в государстве, которое так себя показало…
Вместо быстрой, победоносной войны с последующим заключением мира, когда на Русь обрушились бы уже со всех сторон и Петроград вынужден был бы принять условия Кайзера, Рейх застрял в тяжелой, затянувшейся борьбе. Бояре выступили единым фронтом и мало того, что отстояли Кенигсберг, так ещё и смогли в первые месяцы изрядно потеснить немцев — несмотря на колоссальное численное преимущество последних, дружины и гвардии древних аристократических Родов побеждали за счет лучшей выучки, слаженности и экипировке. Качество било количество — но в какой-то момент фронт выровнялся, а сейчас и вовсе медленно откатывался назад. И причина была проста — Петроград не оказал обещанную боярам поддержку. Ни войсками, ни даже поставками всего необходимого…
Сергей Викторович, прекрасно понимающий расклады политических сил вокруг трона, понимал, в чем причина. Кто-то из приближенных Николая Третьего решил, что он умнее прочих и будет гениальным втравить неугодную трону и толкающимся вокруг него дворянам аристократов в мясорубку мировой войны и просто наблюдать, как те теряют войска, боевых магов и ресурсы в неравной войне. Дабы после войны если не уничтожить всю их автономию, так хотя бы на десятки лет ослабить и сделать куда более покорными трону. А вернее тем, кто на самом деле правит страной из-за спины Императора Николая…
Вот только заигравшиеся в свои интриги столичные царедворцы не учли, что это рушит всё доверие к Императорской власти. Что бояре могут отступить, просто бросив фронт, окопаться в своих владениях и молча наблюдать, как Империю громят по всем фронтам — а затем, чего доброго, повторить Кровавый Октябрь. С той лишь разницей, что в этот раз на троне отнюдь не Пётр и повод к мятежу у них куда более весомый нежели в тот раз… Так что в этот раз всё вполне могло бы кончиться сменой династии. И это лишь первое, что приходит на ум — а уж если углубиться в тему, то варианты негативных последствий можно было перечислять не один час.
Кайзер Вильгельм начал произносить речь перед собравшимся людским морем — хорошую, проникновенную, вещающую о подлости и злобе врагов, мужестве и самоотверженности воинов Рейха и так далее, но Романов его не слушал. Он вообще, похолодев, на краткий миг утратил связь с реальностью — ибо случилось то, чего он совсем не ожидал.
От перстня на мизинце левой руки чародея на миг по всей руке чародея пронеслась прохладная волна, возвещая об активации связанных с перстнем артефактов. Вернее, целой сети довольно дорогих артефактов, которые все последние недели устанавливали его люди в Аугсбурге. Причем не по заданию его прямого руководства из Петрограда, а по просьбе предводителей боярского воинства.
Спящие пространственные маяки, Метки Кратких Путей, весьма и весьма дорогие даже каждый по отдельности, изготовленные не в качестве единичных экземпляров, а в качестве полновесной системы они стоили… Сложно сказать цену в золоте — подобные вещи за всего лишь деньги купить было невозможно. Это было что-то на уровне стратегических козырей для любого государства. И, кстати, считалось, что технология их изготовления не единичным образом, а целыми системами утеряна уже пять веков назад. Вместе с Родом Тардовских, чьей основной специальностью и была магия Пространства…
Разумеется, Аугсбург имел всю положенную городу подобного масштаба и значимости магическую защиту, в том числе и от любителей перемещаться большими группами с помощью разного рода порталов и прочих способов свалиться врагу как снег на голову. И уж тем более они были усилены сейчас, перед важным мероприятием, на котором присутствовала изрядная часть верхушки Рейха и сам Кайзер Вильгельм.
Украдкой оглядевшийся посол с облегчением понял, что никто ничего не ощутил. Да и сами Маяки, подав сигнал о своей активации, вновь перестали ощущаться чародеем. Что это — артефакты не сработали или же наоборот, выполнили свою задачу и сейчас где-то в окрестностях города-крепости появился незваный гость? Сергей Викторович, к сожалению, не имел никакой возможности этого узнать — его перстень был способен лишь на две вещи. Подать сигнал, что артефакты активировались и послужить, в случае надобности, чем-то вроде компаса, показывающего направление к ближайшему из них.
— Эти четыре сотни мужчин и женщин — все как один представители аристократии Российской Империи! — приблизился, тем временем, к кульминации своего выступления Кайзер. — И не просто аристократии — это так называемые бояре! Даже среди своих полудиких сородичей эти выделяются особенно сильно. Своей нелепой любовью к ношению мехов, дурацких шапок и нелепых бород! Как, наверное, многим из вас известно неделю назад эти варвары сожгли на кострах полсотни наших с вами товарищей, сдавшихся в плен. Казнили, презрев все писанные и неписанные законы войны между цивилизованными людьми. Впрочем, чего ещё ожидать от этих чудовищ? Думаю, каждый из вас читал об их кровожадных обычаях. Взять хотя бы того же Аристарха Николаева-Шуйского, о чьей жестокости писали в каждой газете мира — это чудовище, тоже, кстати, в прошлом боярин, убил и принес в жертву семьдесят тысяч солдат и офицеров Японии, сдавшейся на милость победителя!
Сергей Викторович досадливо поморщился. Да, этот Аристарх, будь он неладен, подложил всем дипломатам Империи изрядную свинью этой своей выходкой — не тыкал им этим только ленивый. До сих поминают… Хотя вот с недавней казнью боярами полусотни пленников Кайзер кое-чего сознательно недоговаривал. Например тот факт, что эти полсотни чародеев, являвшиеся одной из самых крупных и сильных диверсионных групп армий Рейха, отличался в своих вылазках особой, звериной жестокостью — после них от деревень и небольших городков в тылу русских оставались лишь пепелища да жутко изуродованные трупы. Эти господа, в отличии от прочих подобных отрядов, просто упивались безнаказанной жестокостью… Потому их и казнили, как диких зверей — откровенных психопатов никто не любит и при первой же возможности стараются прикончить.
— Эти варвары с русских болот понимают только один язык — язык силы. Их невозможно образумить словами, они не внемлют голосу разума, не чтут библейских заповедей, большинство из них — грязные язычники! — грохотал над площадью голос разошедшегося Кайзера. — И потому мы будем учить, как учат дворового пса — силой и жесткостью! За каждого нашего воина, казненного этими чудовищами, я казню восемь их сородичей! За каждую пролитую каплю нашей крови они отдадут литр своей! За великий Рейх! За светлое будущее — для нас и наших детей! За победу, которая, я верю, уже близка!
Вильгельм вскинул сжатый кулак и застыл, глядя сверкающими глазами на своих подданых. Громадная иллюзия Кайзера, находящаяся прямо над его ложей, дабы зрители могли посмотреть на своего правителя, сурово взирала вниз, на копошащихся смертных.
Толпа ответила своему Кайзеру — тысячи, десятки тысяч рук взметнулись, повторяя его жест, неисчислимое множество глоток принялось вразнобой скандировать, вторя последним словам Вильгельма, и русский посол невольно поёжился. Неразборчивый, слегка глухой рёв огромной толпы нервировал чародея, так и не сумевшего за эти полтора года привыкнуть к подобным зрелищам. Харизма Вильгельма была воистину даже более грозным оружием, чем его весьма могущественная магия… Он каким-то необъяснимым для Романова образом умел общаться с такими вот массами, говорить людям то и так, что они были готовы идти убивать и умирать за его идеи — и всё это без единой капли чародейства. Маги Разума щенки в сравнении с этим человеком — ведь в отличии от них, он заставлял идти за собой добровольно…
