На улицах Петербурга бушевал ветер, срывая с деревьев сухие листья и бросая их в лица прохожих. Моросил неприятный дождь, оставляя мелкие крапинки, которые с каждой новой каплей всё больше разрастались, делая одежду насквозь мокрой. В воздухе чувствовался запах прелой листвы и сырости. Небо затянуло пеленой облаков, и казалось, что солнце никогда уже не выберется из этого серого плена.

Узкая улица, с двух сторон окружённая нависающими над ней желтоватыми стенами зданий, всё больше наполнялась людьми, спешившими поскорее спрятаться от непогоды в метро. Толпа медленно двигалась по длинным лабиринтам города, извивалась, словно змея, и покачивалась в едином ритме, подчиняясь невидимому заклинателю.

Неожиданно из-за поворота, ломая общую мелодию танца, выскочил невысокий мальчишка-подросток. Озираясь по сторонам, будто кого-то высматривая, он быстро шёл по улице навстречу толпе. Наконец его внимание привлекла фигура стоявшей возле фонаря девушки. Несмотря на сильный ветер, который заставлял прохожих плотнее кутаться в плащи, на ней было только лёгкое летнее платье небесно-голубого цвета, отчего её силуэт ярким пятном отражался в ряби воды, покрывавшей улицу. Блики света, играя в дождевых каплях, не позволяли чётко разглядеть черты лица. В руке она сжимала тонкую цепочку, с конца которой, тускло поблёскивая, свисала металлическая подвеска.

Заметив это, мальчишка резко сменил направление. Расталкивая локтями прохожих, он стал медленно пробираться в сторону девушки. Та продолжала стоять неподвижно, обращённая к нему спиной, и всё ближе прижималась выглядывавшими из-под рукавов тонкими предплечьями к фонарному столбу.

– Наконец-то я тебя нашёл! – еле переводя дыхание, проговорил мальчик, стоило ему оказаться около неё, – Идём скорее!

Он резко схватил за запястье обернувшуюся на его голос девушку и, не обращая внимания на её попытки высвободиться, потащил сквозь толпу…

В маленькой квартире, расположившейся на верхнем этаже старого шестиэтажного дома, было тихо. Через окно в комнату вливался тусклый свет осеннего утра, делая её похожей на декорацию чёрно-белого кино. В неприятной для глаза серой дымке выделялись узкая кровать, стол и шкаф, ощетинившиеся тёмными углами. Пространство еле вмещало в себя все эти предметы интерьера. Казалось, в любой момент комната готова была захлопнуться, словно капкан.

Утреннюю тишину нарушил противный, похожий на мышиный писк, звук. Прорывая закостеневший за ночь воздух, он становился всё громче. Заполнял комнату, проникая в самые дальние её углы. В какой-то момент он окреп настолько, что сумел прорвать невидимое глазу полотно дремоты, вынуждая безмятежную ночь уступить место зародившемуся дню.

Мира потянулась к телефону и, проведя пальцем по экрану, выключила будильник. Сонно протирая глаза, она села на кровати и откинула назойливо лезшие в лицо пряди.

– Доброе утро! – с лёгким вздохом проговорила она и, посидев немного в задумчивости, подошла к окну.

На улице ещё никого не было. Только воробьи прыгали вокруг луж, собирались в кучки и делили хлебную корку, весело и суетливо щебеча что-то на своём птичьем языке. Мира открыла окно на проветривание и через щель жадно втянула глоток сырого воздуха. Он отдавал запахом ржавеющего металла кровли и спелой рябины, ярко-красными ягодами мелькающей за окном. Девушка постояла так ещё около минуты, с наслаждением вдыхая аромат осеннего утра, словно стараясь впитать в себя всё его едва различимое многообразие, после чего принялась за привычные дела.

Приняв душ, она поскорее закуталась в махровый халат и прошлёпала босыми ногами на кухню, оставляя за собой вереницу маленьких смешных следов, слегка поблёскивавших в свете лампы. Пузатый яичного цвета чайник с неизменным цветочком на боку лёгкой рукой переместился под кран, а наполнившись водой, был отправлен греться на конфорку. Через несколько секунд рядом с ним появилась кружка с аккуратно намотанной на ручку ниткой от заварочного пакетика.

Закончив приготовления, Мира, правда, без особого энтузиазма, заглянула в холодильник. Аккуратно расставленные каждый на своей полке три пластиковых коробочки йогурта, бутылка молока и упаковка яиц в целом вызывали ощущение вполне безбедной жизни. Бывало и хуже.

С минуту постояв, оценивая ассортимент и в уме прикидывая, на сколько дней его можно растянуть, она достала из пачки одно яйцо и поспешно закрыла дверцу, чтобы рука случайно не прихватила чего-нибудь лишнего.

Чайник на плите возмущённо свистел, недоумевая, как о нём могли позабыть. Он обиженно выплюнул металлический носик, обжог Мире пальцы и наконец успокоился. До краёв наполнив кружку, и не спеша, по маленькому глоточку отхлёбывая чай, она принялась за приготовление незамысловатого завтрака.

Через четверть часа, покончив с ним, она уже стояла посреди комнаты, натягивая на себя давно потерявший форму рыжий свитер и шерстяную юбку чуть ниже колен. Пару раз проведя расчёской по слегка вьющимся светло-каштановым волосам, почти доходившим до плеч, она подошла к зеркалу, чтобы оценить результат. Порою, ей даже казалось удивительным, что она до сих пор это делала, потому что в отражение её не ждало ничего нового: всё та же невысокая женская фигура, маленький рот и недоверчивый взгляд крупных карих глаз. Мешковатый свитер и юбка почти не меняли ситуацию. Может только чуть выигрышнее на фоне потрёпанной одежды выделялась юность её лица.

Тяжёлая металлическая дверь резко и хрипловато вздохнула, когда Мира с силой толкнула её и выскочила во двор. Навстречу, забавно щекоча лицо, дунул осенний ветер с мелкими брызгами дождя. Пустовавший ещё в этот час двор-колодец поднимался к небу ровно очерченным квадратом. Она поспешно пересекла внутреннюю территорию, скользнула под аркой, излюбленным местом обитания эха, и оказалась на шумной улице, по которой туда-сюда сновали люди.

Миновав несколько кварталов, Мира завернула в Мучной переулок и, остановившись, отперла бордовую деревянную дверь с окошком из толстого стекла, на котором белой краской была выведена надпись «Книги». Это был маленький книжный магазин, скромно приютившийся на первом этаже жилого дома. Окружённый яркими витринами и другими вывесками, он оставался почти незаметен. Она нажала клавишу выключателя, и комната наполнилась мягким жёлтым светом, исходившим от старых люминесцентных ламп. Пройдя между рядами высоких стеллажей, Мира дошла до конца зала, где у окна удобно расположился стол и старое кресло, обитое изумрудно-зелёной тканью, протёртой в нескольких местах. Она положила на него сумку и, подняв жалюзи, принялась за работу.

Магазин принадлежал даме преклонных лет, жившей в квартире сверху и являвшей собой бледный призрак ушедшей русской интеллигенции. Женщина была настоящим библиофилом и в своё время, путешествуя по Европе, собрала огромную домашнюю библиотеку, наполненную редкими изданиями. После смерти мужа, перебравшись в маленькую квартирку в центре, она загорелась идеей поделиться с миром накопленным сокровищем. Старушка мечтала открыть книжный салон, где любой желающий мог бы взглянуть на книги из её коллекции, историческая ценность которых была несомненно велика. Однако необходимость платить аренду за помещение и другие расходы заставили её ограничиться обычным книжным магазином с отдельными стеллажами, на которых живописно расположились ценные экспонаты.

Правда, и магазин был не совсем обыкновенным. В нём продавалась только лишь классическая литература, так как по заверениям хозяйки, книги современных авторов представляли собой «одно лишь марание бумаги». Мире стоило больших усилий уговорить её внести в ассортимент магазина хотя бы несколько романов, не относящихся к «золотой эпохе», но безусловно “снискавших себе громкое имя и положительные оценки критиков”. В противном случае их дела обстояли бы и того хуже.