— Виктор Игоревич, ты, смотрю, решил из врагов удобрения делать? — На лице божка застыла гримаса, как будто он невероятно смешно пошутил и ждёт реакции.

— Что за бред? Какие удобрения? — спросил я, скептически поглядев на дендроида.

— Ну как же? Он же труп. Гнильё то есть. А гнильё — это неплохое удобрение. Теперь понял? — ёщё шире улыбнулся Гру.

— Попрошу Тихоновича, чтобы он тебя научил шутить, — сказал я, покачав головой.

— Ой, да иди ты! Совсем шуток не понимаешь, — возмутился Гру и исчез.

Да, да. Топай, юморист хренов. Впрочем, мне тоже пора. Я открыл портал в Раздолье и ревенант тут же сиганул в появившуюся синюю арку перехода.

— Виктор Игоревич. А что с этими делать? — с сомнением спросил Антип, указывая на пленников.

— Можете убить. Но трупы не выбрасывайте.

Услышав это, Антип напрягся, но всё-таки кивнул.

Я заскочил в портал и увидел, как в рассветных лучах ревенант несётся в сторону Ангарска. Я призвал Клювика и принялся наблюдать за действиями мертвяка.

— Слыхал, что в Иркутске война началась? — спросил седобородый полицейский своего напарника.

— Чавось? Кака-така война? — нахмурился худощавый напарник с огромным прыщом на лбу.

— Да знамо какая. Вон, говорят, монголы напали.

— Та, бредятина. Не можа такого быть, — отмахнулся прыщавый.

— Да я тебе клянусь! Муж моей сестры своими глазами видел, как раскосые в центре Иркутска с оружием носились, — выпучив глаза, доказывал бородатый.

— Ну и чёрт с ними. Хорошо, что у нас тишь да гладь.

— Тут ты прав. Не работа, а мечта, — заулыбался бородач, но тут же нахмурился и ткнул пальцем в сторону восхода. — Гля! А эт чё за хрень?

— Почки-цветочки! — воскликнул прыщавый,узрев ревенанта, проносящегося мимо. — Это шо ж за образина такая?

— Без понятия. Но явно ничего хорошего её явление не сулит, — ошарашенно выдал бородач.

— А ну-ка, Михалыч, шарахни по ней водицей. А я пока землицу пошерудю.

Ревенант не слушал моих команд и просто нёсся напрямик к своему нанимателю. Так уж вышло, что дорога его пролегла через Ангарск. Два полицейских пили кофе и мирно беседовали, когда изменённый труп промчался мимо них. Полицейские напряглись и потянулись к мане.

В следующую секунду ревенанта накрыл серый каменный саркофаг, в который хлынул поток воды, созданный одним из полицаев. Прошло секунд тридцать, после чего крышка саркофага со скрежетом отползла в сторону, и из него хлынуло кровавое месиво, оставшееся от моего создания.

Вот же козлы! Бежал себе мертвяк, никого не трогал. А они его — в саркофаг, наполненный щебнем, а потом воду запустили, и острое крошево перемололо труп в мелкорубленый фарш. Но вынужден признать, что полиция у нас работает отменно. Ну и ладно. У меня ещё много пленников. Хоть один да добежит до Огнёва.

Посёлок Бур.

Барон Иван Кантемирович Сорокин был парнем неробкого десятка, но видя, какие зверства творят люди Огнёва, он понял одну вещь. Неважно, как закончится война с Дубровским, после таких зверств император найдёт каждого причастного. И если не на кол посадит, то отправит на каторгу до скончания их дней.

А Сорокин знал, что на каторге не мёд. Ведь его папенька угодил туда за контрабанду товаров из Китая, а через год там же и помер. Ивану лишь чудом удалось сохранить баронский титул, ведь куча злопыхателей пыталась обвинить весь род Сорокиных в связи с контрабандой.

Если бы император поверил в эти слухи, то на один род в империи стало бы меньше. А освободившиеся земли тем самым злопыхателям и достались бы.

Прямо сейчас Иван Кантемирович стоял на пригорке и наблюдал за тем, как наёмники Огнёва жарят на костре живого мужика. Тот жутко орал, извивался, а сумасшедшие ублюдки лишь хохотали и отпускали непотребные шуточки, которые были чернее ночи.

— Нет. Так дальше не может продолжаться. Я не собираюсь в этом участвовать. — Сорокин выдохнул, сжал кулаки и кивнул своему дворецкому. — Ким, идём. Мы выходим из альянса и отправляемся домой немедленно.

— Как прикажете, ваше благородие, — поклонился раскосый дворецкий лет сорока и пошел следом за своим господином.

Огнёв сидел за столом в центре лагеря и с аппетитом поглощал свинину, запечённую на костре. За столом также расположились капитан гвардии, Богомолов и Быков. Капитан с наслаждением неторопливо потягивал пиво, а вот Быков и Богомолов с мрачными лицами напивались до потери пульса. Казалось, что они просто хотят забыться.

— Максим Харитонович, уделите минутку? — приблизившись и положив руку на эфес родового меча спросил Сорокин.

— Ага. Говори, — благосклонно позволил Огнёв и с хлюпаньем облизал свои пальцы, перепачканные свиным жиром.

— Максим Харитонович, я принял решение завершить наше сотрудничество. Я забираю своих людей, и мы уходим. Война с Дубровским нас не касается. — В этот момент Огнёв посмотрел на барона таким взглядом, будто хотел прожечь в нём дыру. Сорокин сглотнул и уже куда менее уверенно продолжил. — Но я не отказываюсь от вассальной клятвы. Я готов передать вам денежные средства для найма новых гвардейцев, но собственную гвардию я оставить не могу. Прошу отнестись с пониманием.

Повисла гнетущая тишина. Казалось, что весь лагерь затих в ожидании решения Огнёва. Спустя минуту Огнёв поднялся из-за стола и широко улыбнулся.

— Конечно же, ты поделишься деньгами. Это самое меньшее, что ты можешь сделать. А ещё я дам тебе прощальное напутствие. Всегда береги спину.

— Вы мне угрожаете? — спросил Сорокин, крепче сжав рукоять клинка.

— Кто? Я? Ни в коем случае. Я просто даю совет, — ухмыльнулся Огнёв.

За спиной Сорокина выросла двухметровая фигура чудовища с острым лезвием вместо руки. Неуловимый взмах рассёк тело барона пополам. Части с чавканьем развалились и упали в разные стороны. Огнёв безразлично посмотрел на покойника и снова сел за стол.

— Ну, а ты что скажешь? — обратился Огнёв к ошеломленно застывшему дворецкому.

— С-с-скажу, ч-ч-что деньги у рода есть. Н-н-не великие, но миллионов двадцать наскребём. Т-т-тем б-б-более, что у Сорокиных не осталось н-н-наследников, — он нервно сглотнул и уставился на убийцу своего господина. Но тот молчал, и тогда дворецкий снова заговорил. — Идёмте со мной, я всё отдам, а вместе с этим подскажу, где можно нанять огромное количество людей, причём довольно дёшево. — Дворецкий Ким торговался, как в последний раз. Впрочем, этот раз действительно мог стать для него последним.

Однако Огнёв заинтересованно посмотрел на Кима и кивнул. Потом перевёл взгляд на Быкова, достал из-за пазухи свиток и швырнул ему.

— Богдан. Держи. Фархат специально для тебя расписал в деталях, как накладывать проклятую печать.

Быков поймал свиток и с недоумением посмотрел на Огнёва.

— Но зачем мне…?

— Закрой рот. Изучи свиток и наложи проклятье на всю личную гвардию Сорокина. Если кто-то откажется служить под нашим началом, просто убей его. А я пойду прогуляюсь в поместье покойного.

— Да тут же пять тысяч солдат! Я неделю провожусь, не меньше, — возмутился Быков, но тут же потупил взор, стоило Огнёву на него зыркнул. — Хорошо. Я займусь этим.

— Если господин готов отправляться, то я открою портал, — натянуто улыбнулся раскосый дворецкий и поклонился.

— Отправляемся, — приказал Илья, встал из-за стола и, подволакивая ногу, направился в сторону открывающегося портала.

Вернувшись в Дубровку я обнаружил двадцать четыре трупа, аккуратно выложенных в ряд. Их накрыли серой тканью, чтобы не пугать местных ребятишек, хотя этих самых ребятишек с детства растили воинами. Ведь они должны были уничтожить одну из четырёх наций Изиды. Так что эти детишки запросто могли сами напугать кого хочешь.

Отдёрнув ткань, я повторил процедуру и создал ещё одного ревенанта.