– Макс, я сама. Иди, работай, – оттолкнула его Асиль.
Я допивала чай, а Алек, облокотившись на спинку стула, сидел с закрытыми глазами, напоминая мне кота, объевшего сметаны. И тут я поняла, что с его магией подсыпать мне яд он мог куда угодно, в любое блюдо, ничего ему не мешало это сделать. Я поперхнулась остатками чая. Алек резко подскочил и постучал мне по спине.
– Ты в порядке?
– Да-да, – прохрипела я.
– Ты собираться будешь или прямо сейчас поедем? Я не рассчитывал на такой приличный завтрак в твоем доме. Уж извини, но твоя диетическая пища меня уже до чертиков достала, а тут такой праздник. – Он погладил живот.
И я подумала о том, что старушка могла сесть на диету, чтобы поменьше лицезреть Алека.
Чувствовала я себя прекрасно, и сегодня, похоже, никто травить не собирался.
– Поехали так.
– Макс, – позвал Алек, – я прискакал на своем Гвидоне, приюти его и запряги нам карету.
Макс отошел от Асиль, отбивающейся от его помощи, и покорно пошел выполнять указание, даже не спросив меня. Да Алек здесь распоряжается на правах хозяина. Я не стала возмущаться, только лишь потому, что для всех все было обыденно.
Через полчаса мы уже колесили по брусчатке вполне провинциального городка. Я старалась не выдавать своего интереса и искоса поглядывала на вид из окна. Алек, казалось, вовсе задремал. Дорога от поместья до города занимала десять минут по проселочной дороге. Город был огорожен каменной стеной, через ворота в которой нас без проблем пропустили, даже не задержав. Я подозревала, что дело было в гербе на карете, и все прекрасно знали, кто в ней передвигался. Дорога по самому городу заняла еще примерно двадцать минут. За окном мелькали небольшие светлые двух-трех этажные дома. Ближе к стенам ютились дома попроще и поменьше, а к центру становились больше и наряднее. Посередине располагалась фонтанная площадь, которую мы объехали по кругу, а также блестящие на солнце витрины магазинов с различными вывесками. Наша карета выехала через другие ворота города, и покатилась по проселочной дороге куда-то в горку. Через пять минут карета остановилась. Алек резко проснулся. Он вышел из кареты, подхватив мое меховое пальто, которое настоял захватить с собой, и подал мне руку, чтобы я вышла. Мы оказались посреди утеса, о берег которого нещадно были волны, ветер пытался растрепать мою причёску, а запах морского бриза ударил в нос. Похоже, мое поместье находилось где-то в южной части страны, так как ветер хоть и был сильным, но теплым.
Алек подошел к двум гвардейцам, стоявшим рядом с пустой аркой и каким-то каменным постаментом. Переговорив о чем-то с ними, он вернулся к нам.
– Макс, можешь быть свободен, вернешься сюда часам к одиннадцати вечера и подождешь нас.
Максимилиан без возражений сел обратно на козлы и уехал.
– Ну что ж, моя драгоценная, – сказал Алек, накидывая пальто мне плечи, – начнем наше путешествие.
Алек положил руку на постамент перед аркой с каким-то камнем на ладони, и пространство внутри арки замерцало, затягиваясь глянцевой пленкой. Я вцепилась в локоть своего спутника, боясь, что он меня туда толкнет и это будет новый изощренный способ убийства, раз отравить не получилось. Но, несмотря на мою паранойю, Алек спокойно провел меня сквозь мерцающую пелену, и мы вышли на заснеженную мостовую. Воздух щипал щеки, вокруг кружились снежинки, забирающиеся под мое пальто. Одной рукой я все также держалась за Алека, а второй придерживала пальто, чтобы оно не распахнулось. Перед нами тут же возникла карета, с тем же гербом, что я уже видела. Он напоминал змею, заглатывающую свой хвост, внутри были начертаны какие-то символы-иероглифы, которые так и не складывались в моей голове в нечто понятное и доступное.
Алек открыл дверцу и подтолкнул меня внутрь. Из-за снегопада мне не удалось толком рассмотреть окрестности, но дома были выше, и почти все выложены из темного камня. Через пять минут карета остановилась и Алек, выйдя, вновь подал мне руку. Мы остановились перед серой трехэтажной громадиной, отличавшей от соседних домов, пожалуй, только стрельчатыми окнами, да статуями горгулий на крыльце.
Алек легко взбежал по лестнице и постучал дверным молотком с головой в форме горгульи с открытым ртом. Я же, держась за перила, аккуратно поднималась, хоть ступени и были почищены, но моя обувь все равно по ним скользила.
Дверь открыл дворецкий в белоснежной рубашке, брюках и жилетке в вертикальную полоску. Его темные волосы были зализаны назад, сквозь квадратные массивные стекла очков проскальзывал оценивающий взгляд. Оглядев Алека, а потом, заметив и меня, дверь была распахнута без слов. Меня тут ждали. С моих плеч сняли пальто и, поклонившись, указали на правую дверь. За ней оказалась достаточно мрачная гостиная. На стенах которой были коричневые обои с золотой паутиной узора. Висело несколько картин в тяжелых рамах, по периметру стояли кадки с цветами, а по центру два дивана с бордовой обивкой на золотых изогнутых ножках, между ними был столик.
Мы с Алеком сели на один из диванов, и я принялась ждать хозяйку. Спрашивать Алека или слуг, кто такая Виола, было бы глупо, поэтому пришлось молча ожидать момента нашей встречи.
В гостиную вошла стройная женщина в роскошном платье горчичного цвета с декольте, которое может позволить себе не всякая молодая дама. Я никак не могла оценить возраст представшей передо мной дамы, вроде и не старая, но взгляд тяжелый и вид несколько натянутый. На ее шее было массивное колье с раухтопазами в бронзовой оправе, а в ушах серьги в тон. Камни отлично оттеняли ее карий цвет глаз. В отличие от меня она явно использовала все косметические возможности. На веки были нанесены коричневые тени с растушевкой, ресницы накрашены и подкручены, губы выделялись цветом бордо. Ее кожа светилась, черные брови имели хищный излом, а волосы в тон спадали кудрями к шее. Макияж и платье могли бы показаться неуместными для возраста, хотя и фигура была при ней, и кожа выглядела подтянутой. Все вместе ей удивительно шло. Создавалось впечатление, что не нашлось бы самоубийцы посмевшего указывать ей, что и как носить.
– О, моя дорогая Бетти, – ее голос дрогнул, несмотря на ухоженный вид, речь ей давалась тяжело. – Я уже стала переживать, что мы не успеем свидеться, – как только за ней закрыли дверь, она устало опустилась на диван напротив.
– А меня ты не хочешь поприветствовать?
– Обойдешься, тебя сюда не звали. Не мешай взрослым женщинам разговаривать.
– Я всего на тридцать лет тебя младше.
– На целых тридцать лет, когда ты бегал маленьким голожопым мальчишкой, у меня на руках уже был свой собственный сын.
Алек нахмурился и демонстративно отвернулся. Смотрю у них высокие отношения. Как только дверь открылась, Виола сразу выпрямила спину и сложила руки на коленях. На стол были поставлены несколько чайничков, пиала с сухофруктами, а также блюдо с сухариками.
– Бетти, я помню про твою диету, так что приготовилась к твоему приходу.
– А она ей больше не следует.
– Жаль, ведь я больше ничего не приготовила к чаю. – Сожаления в ее голосе, впрочем, не проскочило, скорее издевка.
Слуги ушли, и Виола позволила себе чуть сгорбиться и облокотится на спинку дивана.
– Я смотрю, ты начинаешь сдавать позиции, – поддел ее Алек. – Напомни-ка, вроде твои любимые цветы лилии?
Виола резко выпрямилась и сверкнула злым взглядом в его сторону.
– Синие розы, когда же ты уже запомнишь?! – зашипела Виола. – Каждый мой день рождения ты присылаешь мне букеты с лилиями, от которых у меня начинается головная боль.
– Ну я-то хоть что-то присылаю, а твои бывшие мужья?
– Большинство из них я пережила.
– И сколько осталось?
– Всего один.
– Ну тогда, если он не сможет, то я приду к тебе на похороны. И я же могу принести и лилии, ведь у тебя уже не будет болеть голова?
– Жене своей лилии дари, а я обойдусь.
– Ох, до этого еще далеко. Я ищу невинную кроткую девушку с хорошей родословной, готовую к семейной жизни. Но пока она мне не встретилась, приходится довольствоваться твоим обществом, – развел руками Алек.
