–Не смейте так говорить о моей матери!

–А как я, по-Вашему, должен говорить о женщине, из-за которой лишился половины наследства моего деда? Ведь если бы она сберегла свою честь, родственникам де Лалена не пришло бы в голову оспаривать права на наследство моей матушки!

–А в чём Вы обвиняете меня?

–Я думаю, Вашим знакомым будет интересно узнать, что Вы родили внебрачного ребёнка…

–Мой муж и дети уже давно простили меня! А мнение других меня не интересует!

–А Ваши внуки знают об этом? Вы молчите, госпожа графиня? Кроме того, Ваша дочь пошла по Вашим стопам…

–Я не желаю больше говорить с Вами! Уходите!

–Не торопитесь, тётушка! Мне ничего не стоит отомстить Вам. Но я подожду. Дела требуют моего присутствия в Дижоне. Однако скоро мы снова встретимся и если Ваша внучка не обручится со мной, то все узнают, какие тайны скрывает высокородная графиня де Сольё!

На следующий день Луиза переехала во дворец Турнель. Королева развила бурную деятельность по подготовке к балу. В её покои то и дело входили портные, драпировщики, плотники и другие работники, которым Мария Тюдор лично давала указания. Туда-сюда сновали пажи и фрейлины. Неожиданно для себя дочь барона де Монбара оказалась в самом центре событий, потому что, кроме супруги Людовика, только она читала роман Томаса Мэлори. Королева то и дело советовалась с ней и, сама того не желая, Луиза оттеснила на второй план даже английских фрейлин, которые остались с Марией Тюдор после того, как король распустил свиту, прибывшую с ней из Англии. Впрочем, этим четырём юным особам гораздо больше нравилось бегать с поручениями, чем давать советы. Звали их Наннета Дакр, Элизабет и Анна Грей и Мэри Болейн. Все они были младше королевы, но знали французский язык и при первом знакомстве показались Луизе милыми девушками.

В отличие от них, статс-дама королевы баронесса д’Омон, недовольно оглядев Луизу с головы до ног, заявила, что её соколу не место в комнате фрейлин. Только после вмешательства Марии Тюдор ей дозволили оставить Роланда. Впрочем, с началом подготовки к балу пожилая статс-дама, не одобрявшая всей этой суматохи, отсиживалась, в основном, в своей комнате.

При этом королева успевала ещё принимать посетителей. Чаще других её навещала старшая дочь короля, тихая застенчивая Клод. Принцесса хромала на обе ноги и косила на левый глаз. Тем не менее, она считалась самой богатой невестой в Европе, унаследовав от матери Бретань. А после своего замужества стала именоваться также герцогиней Валуа, Орлеана и Роморантена, хотя её супруга за глаза, по старой привычке, все называли родовым именем: «Монсеньор Ангулем». За день до бала Клод пришла вместе со своей золовкой, герцогиней Алансонской, и во время их беседы королева охотнее обращалась к весёлой, остроумной Маргарите. Но когда речь зашла об Ангулеме, который вот уже несколько дней не появлялся при дворе, лица его жены и сестры, несмотря на внешнюю несхожесть, одинаково оживились, а глаза заблестели. Англичанка же продолжала спокойно поглаживать по шёрстке собачку, подаренную королём, и, когда посетительницы ушли, со вздохом заметила:

–Подумать только, что мы с моей падчерицей были в разное время обручены с одним и тем же человеком – Карлом Австрийским. Но её выдали замуж за молодого Ангулема, а меня – за старика.

Однако, как только доложили о визите английского посла, Мария Тюдор выказала явное волнение. Выпрямив спину и положив изящные руки с тонкими длинными пальцами на подлокотники кресла, королева устремила сияющий взор своих серых глаз на дверь, в которую вошёл Суффолк. Луиза же не могла понять, что она нашла в после, который из-за окладистой каштановой бороды и усов казался старше своих тридцати лет. К тому же, если крупный нос выглядел вполне уместно на его широком лице, то плотно сжатый рот казался просто крохотным. Да и вообще, всеми своими ухватками английский герцог напоминал медведя.

–У Вас какое-то дело ко мне, милорд Суффолк? – с улыбкой обратилась к нему Мария Тюдор.

–Да, миледи, – ответил англичанин, покосившись на примчавшуюся из своей комнаты баронессу д’Омон, буквально, лопавшуюся от злости из-за того, что не понимала, о чём говорит королева с послом.

Тоже бросив взгляд на свою статс-даму, супруга Людовика сделалась серьёзной:

–Я слушаю Вас, милорд.

–Прошу Вас, миледи, сначала выслушать сэра Томаса, так как он лучше знаком с этим делом, – Суффолк небрежно кивнул на своего спутника, темноволосого мужчину с толстой шеей и холодными синими глазами, который являлся вторым послом Генриха VIII в Париже.

–Говорите, сэр Томас.

–Речь пойдёт о королеве шотландской, миледи, – подобострастно поклонившись, пояснил тот.

–О моей сестре? – удивилась Мария Тюдор.

–Да, миледи. Осмелюсь напомнить, что когда в сентябре прошлого года наши войска одержали победу над шотландцами в битве при Флоддене и король Иаков IV погиб, Ваша сестра вскоре вновь вышла замуж за молодого графа Энгаса из рода Дугласов…

–Я рада за Маргариту, – перебила его королева. – Насколько мне известно, король Иаков ей постоянно изменял. Зато после его смерти она сама выбрала себе мужа.

Произнеся последние слова, англичанка бросила многозначительный взгляд на Суффолка. Но так как тот стоял с непроницаемым лицом, она со вздохом добавила:

–Продолжайте, сэр Томас.

–Перед тем, как отправиться в поход, король Шотландии назначил Вашу сестру регентшей при их малолетнем сыне. Но после её нового замужества шотландский парламент решил передать опекунство герцогу Олбани, который, как Вам известно, живёт во Франции и дружит с зятем Людовика. Ангулем же собирается помочь ему снарядить войска якобы для помощи королеве Маргарите в её борьбе с шотландской знатью. Однако Олбани имеет династические права на престол и если он прибудет в Шотландию, то Ваша сестра может потерять и сына, и корону.

–Чем же я могу помочь ей?

–Позвольте сказать мне, миледи, – вмешался Суффолк. – Король Генрих, Ваш брат, поручил мне уговорить Людовика заставить Ангулема отказаться от своих планов. С Вашей помощью, я думаю, мы этого легко добьёмся.

–Хорошо, я немедленно иду к королю, – Мария Тюдор решительно поднялась с места.

После её ухода Луиза вернулась в комнату фрейлин, находившуюся рядом с покоями королевы. Там никого не оказалось, так как девушки, воспользовавшись неожиданной свободой, разбрелись кто куда. Пока Луиза раздумывала, не прогуляться ли ей по саду, её уединение неожиданно нарушило появление двух девочек, которые принялись оживлённо болтать по-английски, ничуть не стесняясь Луизы или, скорее, думая, что та не понимает их.

–Прошу Вас, не порвите мне платье, леди Грей, – молящим голосом произнесла младшая. – Мой отец очень скуп и не скоро купит мне новое.

Это была дочь английского посла Мэри Болейн, хорошенькая девочка с немного сонным лицом. Однако благодаря высокому росту и полной фигуре она выглядела старше своих десяти лет.

–Сразу видно, что Ваши предки были купцами, мистрис Болейн! – в ответ воскликнула Анна Грей, которая была немногим старше Мэри.

–Хотя мой прадедушка Джефри торговал шерстью и шёлком, но зато был мэром Лондона и женился на дочери лорда, как и мой дедушка Уильям, – возразила дочь посла. –А моя матушка – дочь самого герцога Норфолка.

–Но это не даёт Вам право дурно отзываться о моей сестре Лизи.

–Я всего лишь сказала, что видела, как она ходит по ночам на свидания.

–Ах, так! – резко дёрнув Мэри за рукав, Анна Грей, смеясь, выбежала из комнаты.

–Не могу ли я чем-нибудь помочь Вам, мадемуазель Болейн? – в свой черёд, ласково обратилась Луиза к дочери посла, которая с огорчением рассматривала порванный рукав.

В ответ та испуганно посмотрела на девушку тёмно-синими, как у отца, глазами.

–Давайте я зашью Ваше платье.

После того, как Луиза заштопала прореху, Мэри, поблагодарив её, со вздохом добавила:

–Анна Грей очень гордится тем, что её предки были лордами.

–Я поговорю с ней, чтобы она больше не обижала Вас.