Он изучил несколько десятков книг. Узнал про различных шаманов, монахов и прочих подобных, которые доживали до ста и более лет. Однако все сказанное в книгах звучало слишком неправдоподобно. Почти все. Иной раз попадалась откровенная чушь. Его позабавил рассказ об отшельнике, живущем в храме посреди пустыни и бродящем по земле не одно столетие.

В порыве скуки в одном из баров он рассказывал друзьям, одним из которых был Энтони, об этой сказке. Тут неожиданно для всех смех и негодование прервал всем известный профессор, что рассказывал про путешествия во времени.

– Что же здесь смешного, глупые дети? Бессмертие – это вам не шутка. Тут плакать нужно, – профессор не скрывал своего презрения к окружающим, но сейчас он был почти в ярости.

– Мы смеемся не над бессмертием, профессор, а над самой историей. Занятная сказка, – Тони решил успокоить подвыпившего профессора.

– Когда этот бедолага умолял меня жить вечно вместо него, мне смешно не было. Да и ему тоже! – Он почти прокричал последнее предложение. Затем он отобрал у одного из студентов бокал виски и осушил его. – Стыдно должно быть! – И профессор начал покидать заведение, причитая себе под нос и вспоминая всех святых и не очень.

– Дедуля перебрал! – Запротоколировал Энтони. – Его бредни подтверждают бессмертие власти и силы алкоголя над людьми.

Однако Тони не счел его слова белой горячкой и проследовал за ним под предлогом:

– Ладно, завтра в школу. А вы мне надоели. До скорого! – Сказал он и удалился.

– А у меня, кажется, сердечный приступ, – сказал стоящий за стойкой напротив бармен и рухнул на пол, поэтому прощание и уход нашего героя никто не заметил.

Тот факт, что профессор и Тони были изрядно подвыпившими, сыграл очень интересную, как обычно бывает, шутку. Судьбоносную шутку.

Тони проснулся от того, что профессор с бешеными глазами что-то орал ему в лицо. Проснулся он не сразу. Об этом говорил осипший голос профессора и трясущиеся руки, что все еще, хоть уже и вяло, трясли его, пытаясь вырвать из объятий сна.

– Отвечай, ублюдок! Отвечай! – Гневные слезы текли по его щекам.

– А-а-а-а, что? Что?! – Спохватился Тони. – Какого хрена вы меня трясете?!

– Какого хрена?! – Не унимался профессор: – Какого хрена, твою мать?!

– Хватит орать мне в лицо! – Гневно прокричал Тони в выпученные глаза профессору. – Что происходит? – Уже спокойно продолжил он.

– Что происходит? Что происходит?! – И тут профессор взорвался. – Какого хрена мы на гребаном пароходе или что это за хреновина?! А?!

Тони начал замечать всю непривычность пейзажа и свежесть воздуха. Он увидел тучи. Затем привстал с шезлонга, удивившись, что он лежит в шезлонге, и осмотрелся. Это была палуба корабля. Немаленького.

– Что происходит? – Ошарашенно спросил Тони, глядя на профессора, злобно трясущего руками.

– Мы, блядь, плывем – вот что происходит! – Простонал профессор. – И, блядь, ответь мне, куда и почему?!

– А почему бы и нет? – С улыбкой ответил Тони, не зная, что сказать, да и вообще ничего не зная. И сию же секунду схлопотал по морде. Никогда у него не было такого похмелья.

Что же произошло? Все просто! Как это обычно бывает, Тони настиг профессора и предложил ему выпить и обсудить некоторые научные гипотезы. Тут-то профессор после долгих уговоров и обещания оплатить весь алкоголь и поведал о своем путешествии в центр Великой пустыни, где пропала не одна сотня смельчаков. Цель своей поездки он оставил в секрете. Но это и не важно. Там он встретил всего одного человека.

– Это случилось где-то в пустыне, – продолжал профессор. Они прикончили уже полбутылки и не собирались останавливаться на достигнутом. – Где конкретно? Да откуда я знаю? Это пустыня, там нет дорожных знаков и прочего. И компаса у меня не было. Я считал, что он для слабаков. Но, – он допил стакан, – даже спустя столько лет я без проблем дойду до этого храма без проклятого компаса. Так вот, там был храм. Я, как истинный первопроходец, как мне думалось, стремительно начал обследовать мою находку. Каково же было мое удивление, когда я не нашел абсолютно ничего. Стерильные помещения, голые стены. Даже то, что было выдолблено на стенах, колоннах и прочем, было вырезано или уничтожено временем. Я уж было решил покинуть эту обитель разбитых надежд, как мне попалось последнее помещение с дверью. Оно было в закутке. Во всем храме было много комнат, но только здесь была дверь. Она совершенно не вписывалась в интерьер, потому что была из дерева. В общем, я решил не осторожничать. Не знаю почему, но я не открыл ее, а вышиб ногой. И каково же было мое удивление, когда я увидел там… – Он закашлялся. Годы берут свое, и профессор это доказывал, – …увидел комнату, оборудованную по последнему на тот момент слову технического и культурного прогресса. Картины известных художников, пара скульптур и прочие приблуды роскошной жизни первого класса.

– Разве так тебя учили стучаться? – Профессор перевел взгляд в ту сторону, откуда был слышен голос. Это был странный мужик в халате. – Я вот не выношу дверь ногой, когда захожу к кому-либо в гости.

– Извините, – недолгая пауза, – наверное. Я не ожидал увидеть деревянную дверь в храме среди пустыни. – Профессор был ошарашен, но старался оставаться тверд духом. Он понимал, что здесь происходит не совсем нормальное действо.

– Это не повод ломать мою дверь. – Наступило неловкое молчание. – Я не ожидал увидеть посетителя. С каждым годом у людей в этом мире все хуже и хуже с головой. Не говоря уже о манерах. Это большая проблема современного общества. Или его нынешнего подобия. Что ж, либо вставляй дверь обратно, либо убирайся!

Ситуация была немного странной. Любопытство победило, и профессор поставил дверь обратно.

– Скрипит, но терпимо. Она не часто открывается, – странный мужик перевел взгляд с двери на незнакомца. – И зачем же ты явился в такую даль? Мумий копать аль гробницы расхищать? Или всего понемногу?

– Мимо проходил, а потом всего понемногу. – Профессор стал пристально рассматривать мужика и его окружение.

– Ясно. Не хотите ли стать бессмертным? – Мужик сел в кресло, отпил чай и ожидал ответа, глядя в ошарашенные глаза профессора.

Профессор опешил, но после трехтысячной попытки понять, шутка это или бред умалишенного, ответил: – Это невозможно, а значит, неважно.

У мужика в халате перекосило лицо. Теперь оно напоминало лик горгульи, что пригвоздили к вершине башни, и чье существование предрешено печальною судьбой.

– Невозможно?! – Он повысил тон. Высокомерие сменилось гневом. – Невозможно? – более ласково переспросил мужик в халате, услышав в ответ тишину. – Возможно почти все, что открывает для нас наше воображение. Вы удивитесь, если я скажу, что бывают такие ситуации, когда умереть сложнее, чем жить. Но сейчас не об этом. Ответьте мне на другой вопрос (к этому мы еще вернемся): что делает вас человеком?

Профессор по-прежнему не понимал, как реагировать на сложившуюся ситуацию, которая и до начала диалога была в высшей степени странной. Что же говорить теперь, когда мужик в халате посреди древнего храма ведет странные, философские рассуждения и задает причудливые вопросы.

– Возможность вести светскую беседу. Как, например, сейчас, – наш путник дал свой ответ спокойно, но с некоторой опаской.

– Попугаи тоже умеют разговаривать, если вы об этом. Я даже имел честь вести подобную беседу с одним из них. Но я не совсем это имел в виду. Что делает вас, именно вас, человеком? Что определяет вас как личность?

Говоря все это, человек в халате дирижировал правой рукой, а левой крепко сжимал кружку как следствие одержимости своими речами.

– Мое стремление к познанию мира и алкоголизму.

В этой горькой шутке была доля правды. На тот момент профессор еще не пристрастился к алкоголю, но не чурался выпить в компании. Тяга к науке была его путеводной звездой. Он и в это путешествие отправился не ради острых ощущений. Его целью были расширение круга знаний и посещение конференции естественных наук. А прогулка по пустыне – лишь прогулка в надежде отыскать что-то интересное. Не без корыстного умысла, разумеется.