Вернувшись к костру, Артур в сапогах натаскал воды из озера, торопливо залил огонь. В наступившей тьме обиженно замерцали искристые угли, и последним шипящим выдохом полез в глаза и нос ядовитый пар. Кашляя и морщась, Артур натянул на ноги мокрые сапоги, подложив под голову сумку, вытянулся возле пулемета. Песок был чуть влажным, да и комбинезон лип к необсохшему телу, но это его ничуть не беспокоило. Ночь среди сугробов, на болотах или в обнимку с деревом где-нибудь на пятисаженной высоте — все это у него когда-то уже было. А потому, заставив себя расслабиться, он почти насильно загнал разум в зыбкий, неустойчивый сон.

И снова виделось что-то мутное, неразборчивое, а проснулся он, едва задремав. Так ему по крайней мере показалось. Треск ветвей заставил рядового вскинуть голову, торопливо нащупать в темноте цевье пулемета. В слабом сиянии звезд он разглядел на краю обрыва непонятное животное. Величиной с медведя, но абсолютно голокожее, оно шумно всхрапывало и часто мигало крохотными, утопленными в тяжелой складчатой голове глазками. Чем-то оно напоминало гиппопотама, только морда была заостренной, какой-то крысиной, что совершенно не вязалось с раздутым бочкообразным туловищем. И отчего-то Артур сразу уверился в том, что чудовище абсолютно неопасно. Возможно, какой-нибудь южный иммигрант, а может, выходец из мутантов. О таком Артур тоже слышал. Собаки величиной с лошадь, огромные крокодилы, двухголовые рыси…

Подцепив из кучи углей толстый сучок, Артур метнул его в зверя. Жалобно хрюкнув, «гиппопотам» отбежал в сторону. Перемещался он довольно неуклюже — семеня короткими ножками, неловко виляя из стороны в сторону гигантским задом.

— Давай, давай, приятель! — легкий камешек полетел вслед за сучком.

Животное безмолвно снесло попадание, но на этот раз не сдвинулось с места. Светящиеся в темноте глазки его все так же жалобно помаргивали. Артур протер лицо ладонями, устало зевнул.

— Интересно, как тебя зовут-величают? Может, тянитолкай?

Голос человека не испугал животное, — испугало что-то другое. Вздрогнув, зверь повернул неуклюжую голову и явно насторожился. А в следующее мгновение, оттолкнувшись от земли толстыми своими культяпками, проворно засеменил прочь в сторону леса. И тут же среди кустов замелькали чьи-то мохнатые тени. Артур явственно расслышал множественное сопение. Взявшись за пулемет, обеспокоенно привстал. Неужели волки?… Запоздало всплыла мысль о бинокле с ночной насадкой.

В ту же минуту зашуршали сминаемые кусты, послышалась злобная грызня. Знакомо всхрапнуло, и тонкий поскуливающий вой взвился к ночному небу, поплыл на протяжной ноте над уснувшим озером. Снова раздалось рычание, вой оборвался.

Артур сидел, тупо прислушиваясь, надеясь услышать что-то помимо чавкающего рыка, но серым хищникам было не до него. Они утоляли голод, как умели, и от злой этой ясности было муторно на душе, — о сне Артур больше не помышлял.

Что это было за животное? Зачем оно подбежало к костру? Может, искало защиты? Все-таки человек — это человек. Вековечное табу для всех мохнатых и хвостатых. А он отогнал животное и не помог. Поморщившись, Артур пересел поближе к костровищу, принялся раздувать угли. Стратегия безопасности отступила на задний план. Ему снова отчаянно захотелось тепла.

С пригорка, на котором он стоял, деревенька выглядела брошенной и безлюдной, насквозь проросшей молодым, атакующим со всех сторон лесом. Здешние огороды давали приют сорному семени, и желтые плети гороха опутывали подросткового возраста сосенки, а шляпы подсолнечника в беспорядке выглядывали из мохнатых зарослей крапивы. Если бы не это смешение всего и вся, ничто бы не отличало деревушку от множества хуторов и сел, виденных Артуром ранее. В каком-то смысле картина даже убаюкивала. Тем и отличается деревня от города, что природной своей естественностью западает в память и сердце куда как глубже и крепче. Вот и это поселение просматривалось от края и до края одним поворотом головы. Куда как уютнее. То, что легче легкого именовать родиной. Панорама на пять верст. Дощатые, волнами просевшие заборы, змеистые, невпопад разбегающиеся и сходящиеся улочки, обилие разномастных крыш — из горбыля и крытых шифером, оцинкованных и оклеенных толем. Некогда виденное свидетельствовало о достатке, теперь же Артур мог поручиться, что большинство этих крыш дают приют только гражданам пернатого племени.

Мысленно поздравив себя с первым населенным пунктом, он стал спускаться с холма. Узенькая тропка, выжженная солнцем до асфальтовой твердости, петляла шальным зигзагом, все более погружаясь в густые сорняковые заросли. Сначала крапива доходила Артуру до пояса, а после скрыла с головой. Иные стебли уже невозможно было обхватить пальцами, да он и не стал бы рисковать. Очень уж неприветливо щетинилась крапива ядовитыми синеватого цвета шипами.

Где-то поблизости явственно ощущалась свалка. В прогретом полуденном воздухе ярились толстые, больше похожие на шмелей мухи, из-под ног лениво и тяжело взлетали не то стрекозы, не то комары. С опаской косясь на них, Артур кинул в рот таблетку репелента и тут же разглядел свалку — небольшой котлован, чуть не до краев заваленный иссохшим до неузнаваемости хламом. Обрамленный гигантской крапивой и репейниковыми рогульками, котлован располагался чуть ниже того места, на котором стоял сейчас Артур. Несколько тропок убегало от котлована в сторону деревни. Возможно, свалкой пользовались и поныне. И видно было, как среди зловонных гор, покачивая хвостами, расхаживают черные зловещие вороны.

Артуру вдруг показалось, что там, в этой мусорной пестроте, он видит чьи-то оскаленные кости. Много костей. Характерная решетка ребер, округлые черепа…

— Стерлядь рваная! — он торопливо отвел глаза, твердо решив про себя обойти свалку стороной. На грудь с гудением опустился овод — крупный, как и все вокруг, с радужными блестками вдоль крыльев, очень похожий на роскошный орден. Артур машинально припечатал его ладонью, и на комбинезоне образовалось кровяного цвета пятно. Пальцы пришлось вытереть о лист лопуха…

Уже ступив на первую улицу, Артур окончательно понял, что ошибся. Ничего кроме неприятностей посещение деревеньки ему не сулило. Царящая тишина не успокаивала, — шероховатым абразивом она теребила нервы и слух, заставляя быть каждую секунду настороже. Изредка откуда-то очень издалека доносился неприятный скрипучий звук, и даже от помахивающего лопастями флюгера, что лениво шевелился под ветром на коньке ближайшей крыши, веяло неуловимо зловещим.

Сняв пэтчер с предохранителя, Артур перебросил его под мышку и возобновил движение вдоль щербатого деревянного плетня. Очевидно, это была пограничная деревня. Часть дворов здесь окружали вполне российские заборы, но вперемешку с ними красовались и затейливые украинские плетни. Солнце все более припекало затылок, шагать приходилось наступая на собственную тень. Артур не переставал удивляться, как легко и просто она умещалась на этой узенькой улочке. Собственно, и улицей это можно было называть с большой натяжкой. Всемогущий сорняк сдавил ее до подобия тропки, отгородив справа и слева непроходимыми джунглями. За буйным живым частоколом иные дворы не проглядывались вовсе. Артур невольно остановился. Тревожное ощущение по-прежнему не покидало его. Может, и двигаться дальше не стоило?

Перед глазами опять всплыло видение свалки с чем-то похожим на человеческие кости. Следы эпидемии? Или что-то другое? Что вообще он знал о здешних напастях? Вполне возможно, и по этим огородам разбросаны те же самые кости, а в избах догнивают утыканные знакомыми пятнами трупы.

Артур ощутил приступ тошноты. Воздух действительно был пропитан мутным, отнюдь не освежающим эфиром. Вынув из кармана пригорошню кофейных горошин, он переправил их на язык, попытался разжевать. Рот немедленно наполнился тягучей слюной. Ему стало еще более противно, и он выплюнул клейкую сладость себе под ноги. Долгим взглядом окинул крапивные заросли.