Методом хашара испокон веков рыли узкие арыки и полноводные каналы, воз­водили крышу над головой для пострадавшей от огня или другого несчастья семьи п поднимали целые города. Ибо хашар — понятие не столько экономическое, сколько прежде всего нравственное. Речь о классовой солидарности, о подлинном интернацио­нализме, о духовной общности людей.

В центре Ташкента не так давно открыт был замечательный памятник семье кузнеца Шаахмета Шамахмудова. В годы войны, когда в Узбекистан эвакуировались десятки, а может бьггь, и сотни тысяч людей, Шамахмудов с женой взяли в свой дом пятнадцать сирот — детей, разных по национальности, по возрасту, по воспита­нию. Советских детей, у которых война отняла родителей. В семье кузнеца они вы­росли счастливыми.

В сущности, и сам Ташкент — огромный памятник дружбе народов.

26 апреля 1966 года — этот день навсегда запомнился в Узбекистане. Но не толь­ко в этой республике — во всей стране помнят разрушительное землетрясение в Таш­кенте. Как свою собственную беду восприняли это стихийное бедствие советские люди. И город был возрожден со сказочной быстротой.

Вряд ли можно придумать монумент более величественный и символический — памятник, населенный людьми.

Мы видим здесь прямую аналогию с историей возрождения команды «Пахтакор», когда снова сработал закон хашара.

Команда, погибнув, не исчезла, не пропала, не канула в небытие. Ее так же, как и город, которому она принадлежит, воссоздавали всем миром. Лишь одну игру по календарю чемпионата страны пропустил «Пахтакор» — ту самую, с минским «Дина­мо». 17 августа 1979 года состоялись похороны семнадцати футболистов, а уже 23 августа новый «Пахтакор» встречался в Ереване с «Араратом».

Вероятно, такое просто не могло произойти ни в одной другой стране, кроме нашей.

Футбол — это, конечно, особый мир. Но существует он не сам по себе, ибо он порождение общества, в котором выросли молодые люди, играющие на зеленых по­лях, того общества, которое создает условия для развития игры в проявляет столько внимания к этой игре. И, значит, нравственные законы а идейные нормы, действую­щие в нашем, социалистическом обществе, справедливы в для футбола.

Да, спорт невозможен без борьбы за первенство, без конкуренции между спорт­сменами, без напряженного состязания Но если у нас в стране дружба народов — один из основополагающих принципов взаимоотношений между людьми, то в в спор­те этот высокий интернационализм находит полное и яркое выражение. История воз­рождения команды «Пахтакор» — прекрасное тому подтверждение. Русский и бело­рус, грузин и таджик — все они без промедления пришли на помощь главной коман­де Узбекистана. Они стали не просто выступать в пахтакоровских футболках, они стали защищать спортивную честь этой республики.

Страна протянула руку дружбы попавшей в беду узбекской команде — так и только так надо это понимать.

События тех, первых после трагедии дней, месяцев, даже лет заслуживают ос­мысления и неспешного описания, что мы и попытаемся сделать, опираясь на расска­зы участников и очевидцев. Разговор пойдет, разумеется, о сугубо футбольных пробле­мах и переживаниях, но в итоге, мы надеемся, не только о футболе.

Председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров Узбекской ССР М. И. Ибрагимов:

— Вы спрашиваете, какое место в моей повседневной работе занимает футболь­ная команда «Пахтакор»? Огромное. В какие-то моменты основное. А как может быть иначе, если «Пахтакор» волнует всю республику? Конечно, нам важны и другие ви­ды спорта, но футбол — дело особое...

Когда произошла трагедия руководство поставило перед вами ясную и чет­кую задачу: в считанные дни собрать новую команду в продолжить игры на пер­венство страны. Все понимали, что создание классного футбольного коллектива практически на пустом месте требует долгой, кропотливой работы. Здесь нужны не дни, а годы. Но ведь мы не одиноки были перед свалившейся на нас бедой. Страна протянула нам руку помощи. А значит, мы могли и обязаны были совершить спортивное чудо1

И мы взялись за дело, не теряя буквально ни минуты.

Олег Базилевич:

— После серии игр в июле-августе 1979 года я планировал побыть со своей семьей хотя бы сутки. Загодя взял авиабилет в Сочи, где отдыхала семья, и улетел раньше команды на день — с тем расчетом, чтобы оказаться в Минске в день игры дубля На следующий день по приезде в Сочи, вечером (тогда как раз передавали программу «Время» по телевидению), меня вызвали к телефону... Так я узнал эту страшную весть. Узбекские товарищи разыскивали меня и для того еще, чтобы выяс­нить, не был ли и я в том самом самолете. Не все ведь знали, что я улетел в Сочи.

Назавтра первым же рейсом я прилетел в Ташкент. Обстановка там была чрез­вычайная. На фоне всенародного траура параллельно с организацией похорон нам при­ходилось заниматься созданием новой команды. Мы связались со Спорткомитетом СССР, где было принято постановление относительно помощи «Пахтакору». Я отпра­вился в Москву, обошел столичные клубы, беседовал с игроками.

В командах состоялись собрания. Вопрос ставился так: «Кто хочет добровольно пойти на помощь «Пахтакору»?» В «Спартаке», к примеру, выразил такое желание Глушаков, и мы с ним вместе полетели на первый после авиакатастрофы матч в Ере­ван. В других командах желающим покупали билеты, и они прилетали сами. Так, вслед за Глушаковым прибыли Бондарев из ЦСКА, Нечаев из «Черноморца», Цере­тели из кутаисского «Торпедо».

Чуть позже в команду влились Якубик из московского и Василевский из мин­ского «Динамо», Соловьев из московского «Локомотива», Амриев из «Памира»... Нам любые квалифицированные футболисты были нужны, каждому мы были рады. Встре­чали всех как родных, такие сцены были трогательные. В течение буквально двух суток прибыли в «Пахтакор» и все лучшие футболисты республики.

Яков Аранович:

— С благодарностью вспоминаю футболистов, которые приехали в те дни, что­бы играть в «Пахтакоре». Помню, Василевского из минского «Динамо» я прямо из Москвы после матча увез. И все его тренеры, товарищи по команде правильно по­няли этот поступок, одобрили его.

Надо сказать, что в подавляющем большинстве игроки эти ехали к нам, как говорится, по искреннему движению души. Хотели себя испытать, хотели нашей команде помочь. И играли тоже от души. Тот же Глушаков из «Спартака» — он забил первый гол нового «Пахтакора» ереванскому «Арарату». А Зураб Церетели — он про­вел у нас свой последний сезон в большом футболе. Проще было бы ему завершать карьеру игрока в родной Грузии, конечно. Но он приехал и так выкладывался в каж­дом матче, что на проводах Зураба мы ему сказали самые добрые слова, какие толь­ко знали. Мы его помощи не забудем, да и он, наверное, навсегда сохранит в памяти эти месяцы в Узбекистане. Здесь он был принят кандидатом в члены партии.

Валерий Глушаков:

— Когда погиб «Пахтакор», играл я в «Спартаке». Но в основном составе меня выпускали от случая к случаю. И тут приехал к нам Олег Петрович Базилевич и предложил переехать в Ташкент. При этом разговоре присутствовал Николай Петро­вич Старостин, начальник команды «Спартак», человек очень уважаемый всеми. Помню, он мне сказал: «Валера, ты комсомолец, должен помочь «Пахтакору». Да это и в твоих интересах, наверно...»

Я подумал и согласился.

Я с уважением относился к той команде, к тем ребятам, что погибли. Были у меня там и близкие друзья — Миша Ан и Володя Федоров, с которыми играл в моло­дежной сборной страны. Так что я чувствовал себя обязанным заменить их.

Прилетели мы с Базилевичем прямо на игру с «Араратом» в Ереван. С другими игроками знакомился в раздевалке стадиона. Получилось так, что к моему приходу все футболки уже разобрали, осталась только одна. Беру ее, а на ней номер «8» — но­мер Миши Ана. У меня прямо мурашки по коже... Тут я ощутил, что не в перенос­ном, а в самом прямом смысле должен занять его место в строю. И дал себе слово сыграть этот матч как можно лучше.