В сезоне 1982 года Якубик неожиданно для многих стал лучшим бомбардиром чемпионата страны, а 1 июля 1983 года, забив в ворота московского «Торпедо» свой сотый гол, вошел под порядковым номером 36 в клуб Федотова.

Ясно, что и раньше Якубик не был рядовым игроком. Но в московском «Ди­намо» просто не разглядели в нем личность, прирожденного лидера. Иначе сложи­лось в «Пахтакоре». Чем больше доверяли ему тренеры и футболисты, чем большее уважение высказывали ему поклонники этого клуба, тем большую ответственность испытывал он за свою игру и за игру команды, капитаном которой его выбрали.

М. И. Ибрагимов:

— Андрей Якубик может служить примером преданности своей команде. Не здесь он вырос и научился играть, но здесь он испытал такой взлет, какой редко выпадает на долю футболиста, в общем-то, завершающего свою карьеру. У нас его капитаном выбрали, у нас и в партию его приняли.

Он прямой, сильный, авторитетный человек.

Михаил Гершкович:

— С Андреем мы семь лет играли в московском «Динамо».

Однажды — это было в 1978 году, на время чемпионата мира в Аргентине — в первенстве страны объявили перерыв. И мы всей командой с семьями поехали в Сочи. Это был как бы отпуск, но мы не только отдыхали, а еще и тренировались.

Тут и произошел случай, о котором я хочу рассказать.

Вечер. Уже начало темнеть. Погода портилась, но несколько человек из наших еще оставались на пляже. Жена Саши Маховикова, нашего капитана, пошла купать­ся. И в этот момент как-то резко заштормило. Женщина стала тонуть и звать на помощь. Побежали за спасателями. Никто из тех, кто был на берегу, не решался войти в штормовое море.

И тогда пошел Андрей Якубик, хотя его пытались остановить. Но он кинулся в воду, доплыл до тонущей женщины, уже ослабевшей к тому моменту, а потом со страшным трудом буквально протащил ее через вал воды у самой кромки берега.

Вынес ее и рухнул на песок. Долго еще не мог прийти в себя от усталости. Спас человека.

Я это не в укор другим вспоминаю, не всякий и смог бы сделать такое. Андрей смог. Он настоящий спортсмен и настоящий человек.

Русоволосый, загорелый, отлично сложенный, с мужественным лицом, со сво­бодной, достойной манерой держать себя, с открытой улыбкой, он сразу вызывает доверие. Говорит легко и охотно, всегда оставаясь самим собой. Прост и умен этот обаятельный москвич, возглавляющий главную футбольную команду Узбекистана.

Андрей Якубик:

— Настоящим, серьезным спортом я стал заниматься довольно рано. Еще па­цаном начал играть в дубле московского «Динамо» у тренера Адамаса Голодца.

А с 1968 года я выступал уже за основной состав московского «Динамо», где меня учил уму-разуму сам Константин Иванович Бесков. Играл я в этой команде, как вам известно, двенадцать лет, стал чемпионом страны, обладателем Кубка СССР, участвовал в финальном матче за Кубок обладателей кубков европейских стран. В 1972 году входил в состав сборной страны, в которой выступал на Олимпийских играх в Мюнхене, где мы завоевали бронзовые медали. В составе сборной Москвы стал в 1979 году чемпионом Спартакиады народов СССР.

Казалось бы, хорошо? Да, и вправду неплохо. Почему же я в таком случае ушел из «Динамо» и на столько лет переехал в Ташкент? Конечно, хотелось мне помочь «Пахтакору», на который навалилась такая страшная беда. Но ведь, если я скажу, что всю жизнь мечтал играть в «Пахтакоре» и жить в Ташкенте, вы мне, наверное, не поверите? Нет, конечно, главная причина была в другом.

Мне стало трудно играть в родной команде. Ею в ту пору руководили все, как говорится, кому не лень. А от этого добра не жди.

Когда в августе 1979 года в спешном порядке собрали новый состав «Пахтако­ра», никто и не ожидал, что команда займет девятое место в первенстве. Я, напри­мер, прилетел даже не в Ташкент, а в Алма-Ату, прямо на очередную игру. Да и остальные входная в команду так же, словно ныряли в холодную воду. Мало кто понимал, на что решился. К тому же игроки были очень разного уровня, это тоже большая трудность. Но все до одного старались. И сыграли очень неплохо.

А в конце сезона я вернулся в Москву — кончилась командировка. Снова стал играть за «Динамо», даже, помнится, в матче с киевлянами решающий гол забил. А потом в игре с «Локомотивом» получил травму ноги. Настроение, честно говоря, было неважное. И снова я столкнулся со странной, я бы сказал, коллегиальностью в руководстве командой. Мнением старшего тренера при этом, насколько я понял, никто даже не интересовался. А тренер, не обладающий собственным мнением, не умеющий отстоять свою позицию, это уже и не тренер.

Словом, решился я и перебрался в Ташкент. Да так и остался. В 1980 году я восемь голов забил. Только в футболе от таких успехов радости мало. Если коман­да проиграла, то и ты не выиграл. Лишь все вместе мы можем добиться победы.

Иштван Иожефович Секеч стал присматриваться к «Пахтакору» еще тогда, когда командой руководил Мосягин. Замена старшего тренера, что называется, назревала. И наконец состоялась. Очень мне было интересно, как себя поведет Секеч, я ведь понимал, что не так уж много лет осталось мне играть. А новый тренер больше смотрел, чем делал, больше молчал, чем выступал. Но потом он приступил к работе всерьез и надолго. И ребята как-то очень быстро поверили, что «Пахтакор» может играть совсем по-другому.

В нашей беспросветности появились проблески.

Обыграли «Спартак» со счетом 3:0. «Арарат» — 3:1. Но не было еще в нашей игре стабильности, надежности, класса не чувствовалось. Нужно единое для всех стремление к победе и столь же единое понимание того, как победа эта может быть добыта. Вот таким единением мы и занимались весь 1981 год. Ну и, конечно, много, очень много тренировались. И уже в следующем году заставили считаться с собой всех, любую команду высшей лиги.

Прямо скажу, я доволен, что играл в «Пахтакоре», И в первый-то раз приехал совершенно добровольно, хотя на сборы мне дали всего два дня, а уж во второй раз это было вполне осознанное решение.

Здесь я стал по-другому смотреть на футбол. Другими глазами.

И в команде, и вообще в республике ко мне все относятся по-доброму. Вот и я стараюсь не подводить людей, которые мне доверяют. Болельщики на улице узна­ют, сразу же начинают приглашать на застолье, но я вежливо отказываюсь: извини­те, мол, не могу, а то завтра играть буду плохо. Они понимают и не настаивают, настоящим болельщикам все ж таки важнее, чтобы «Пахтакор» выступал достойно, чем чтобы Якубик выступал за столом.

Кое-кто думает, что футболисты пьют. Но это же ерунда! С нашей жизнью, с современной игрой выпивка совершенно несовместима. Стоит какому-то, пусть даже самому способному игроку начать закладывать, как через год-другой футбол выбросит его за борт. Пьющему человеку, как бы ни был он силен и вынослив от природы, не выдержать постоянного напряжения. Он перестанет успевать к мячу, хуже будет соображать, начнет подводить товарищей, команду, а кто согласится это терпеть? Здесь, хочешь ты того или нет, все время жесткая конкуренция. На твое место всегда найдутся желающие. Так что уж будь любезен держаться!

В благословенной и упоительной этой тени райские кущи не кажутся уж такой бессмысленной выдумкой. Под развесистым деревом, возле ленивого мутновато­го арыка, за простым некрашеным столом, в буйных запахах плова, с пиалами зелено­го чая в руках, мы стали участниками того, что в Узбекистане называют «гап»: не­спешной мужской трапезы и беседы на темы, как говорится, представляющие взаим­ный интерес.

Гап предполагает ритуальную верность обычаю. И, как всякий ритуал, занятие это носит отнюдь не только прикладной характер.

Все вместе моют крутобокие помидоры, серебристые на изломе, лакированные пупырчатые огурцы, розово-белую редиску, строгают в тонкую соломку специальную желтую морковку, промывают особый, длинненький рис, разделывают и режут на куски баранину. Потом все вместе сосредоточенно пьют дарующий прохладу зеле­ный чай с карамельками.