Ход изменений в социальной структуре на рубеже IV и III тысячелетий был нарушен переворотом в сфере производства, связанным с переходом к массовому изготовлению орудий из металла[12]. Внедрение меди оказывало решающее воздействие на все стороны общественной жизни. Развитие металлургии обеспечивало дальнейшее возрастание производительности труда, что способствовало накоплению излишков сверх необходимого обществу запаса продуктов и неравномерному распределению достатка внутри племени. Довольно скоро результаты этого сказались на структуре общества.
Действительно, на протяжении III тысячелетия в ряде областей Греции, особенно на островах и в прибрежных землях материка, четко выявились крупные сдвиги в сфере социальных отношений. Так, в северной части Эгейского моря, на Лемносе[13], около 2750 г. на месте скромного сельского поселения Полиохни-I появился поселок, который с полным основанием может быть назван протогородом. Этот центр, Полиохни-П, просуществовал несколько столетий, причем за это время его дважды обносили оборонительными стенами. Около 2550 г. началась новая фаза — Полиохни-III. Это был уже настоящий город, по площади в два раза больший, чем несколько более поздний город Троя-Н (2500—2200 гг.) на побережье Малой Азии. В Полиохни-III дома составляли правильные кварталы, разделенные широкими улицами, по большей части мощеными. Значительная разница между размерами домов указывает на сильную имущественную дифференциацию в среде горожан.
Оборонительные укрепления города в это время были перестроены. Новая стена, существовавшая в периоды Полиохни-III и Полиохни-IV (около 2550—2250 гг.), отличается монументальными размерами и мощными башнями.
Развитие городской жизни ознаменовалось не только подъемом материального производства. Крупные сдвиги происходили в духовной жизни тогдашних обитателей Лемноса. Полного представления об этих процессах у нас нет, однако можно отметить некоторые характерные черты. В частности, имело место преднамеренное укрытие ценностей. Общество, видимо, вырабатывало какие-то нормы, осуждавшие недобросовестное присвоение вещей. В качестве свидетельства сошлемся на клад, найденный в слое Полиохни-V (XXIII — XXII вв.). Под глинобитным полом небольшой кладовой был закопан глиняный кувшинчик. Там лежали изящные золотые украшения: несколько пар серег, браслеты, пуговицы и булавка с головкой, украшенной двумя птицами. Как отмечает руководитель раскопок, итальянский археолог Бернабо-Бреа[14], некоторые из этих драгоценностей аналогичны по стилю ювелирным изделиям царской сокровищницы заключительной фазы слоя Троя-II (приблизительно XXIII в.).
Условия находки клада в Полиохни говорят о том, что последний владелец этих мастерски исполненных украшений не мог использовать их по прямому назначению, они сохранялись у него лишь как тайное сокровище.
Общий характер бытовых и производственных древностей из слоев Полиохни II—V ясно указывает на высокое развитие городской жизни в течение XXVI—XX вв., несовместимое с существованием норм первобытнообщинного строя. Лемнос этого времени следует уже отнести к разряду тех греческих земель, где происходило становление раннеклассового общества.
Аналогичные процессы протекали тогда же и на Лесбосе, отстоявшем от Лемноса на 65—70 км и на 10—15 км от берегов Троады. Раскопки на месте современного Ферми показали, что уже в начале III тысячелетия поселок Ферми-I был значительным меднолитейным центром. Постепенное развитие форм городской жизни привело к тому, что около XXV в. Ферми-V представлял собой крупный город с массивными оборонительными стенами, мощеными улицами и разветвленной системой водоснабжения и водосброса[15].
Столь же быстрое развитие в сфере производства и в общественной жизни характерно для истории Кикладских островов в III тысячелетии, особенно тех, которые были богаты естественными ресурсами. Сильная, ярко выраженная культура этих островов, именуемая Кикладской, в эпоху ранней бронзы играла огромную роль в развитии окружающего населения; с островов вывозили медные и бронзовые изделия. Особенно высоко была развита ранняя металлургия на островах Спросе и Паросе, как показали изыскания О. Девиса[16]. Помимо меднолитейного ремесла кикладяне создавали великолепные сосуды из камня и глины, а также мраморные фигурки человека, которые обычно клали в могилы. Интенсивное развитие мореходства также способствовало быстрому росту ремесел. В середине III тысячелетия на некоторых Кикладских островах уже существовали поселки городского типа или даже настоящие голода, как, например, Халапдриапп па Спросе[17].
Развитие ремесел и городской жизни означало неизбежное крушение основ первобытнообщинного строя. Уходили в прошлое устои первобытной демократии, в обществе все больший вес приобретали имущие круги. Из кого формировался этот слой, хорошо показывает некрополь на острове Аморгосе[18], где раскрыто несколько сотен погребений, причем каждая могила обычно содержала останки одного человека. Во многих захоронениях найдено медное или бронзовое оружие — кинжалы и наконечники копий, иногда достигающие длины в 0,32 м. В нескольких могилах встречаются серебряные кинжалы, сосуды и ленты.
Не подлежит сомнению, что обладатели металлических вещей принадлежали к многоимущему населению. Ведь в XXIV—XXIII вв., к которым относятся погребения в упомянутом некрополе Аморгоса, медное оружие представляло значительную ценность, несомненно даже большую, чем мелкие золотые украшения спустя тысячу лет.
Добавим к этому, что если воину клали в могилу оружие, имевшее определенную ценность[19], то это значит, что в доме имелся другой клинок (или клинки), переходивший к следующему поколению в этой семье. Итак, инвентарь захоронений на Аморгосе позволяет дополнить представления о состоянии кикладского общества во второй половине III тысячелетия: расцвет ремесел и развитие городской жизни[20] сопровождались выделением слоя военной аристократии.
Картина социальных сдвигов в бассейне Эгейского моря будет неполной, если не упомянуть Крит. Как известно, в период неолита этот остров значительно уступал материковой Греции в своем развитии. Положение изменилось в III тысячелетии, особенно во второй его половине. Весьма интересно наблюдение Дж. Пендлбери о том, что в 2200—2000 гг. культурное развитие сосредоточивается на севере и в центре Крита[21]. Именно в это время на острове появились отдельные небольшие царства, правители которых уже возводили первые, еще достаточно простые здания своих дворцов (в Кноссе, Маллии и Фесте; что касается недавно открытого четвертого большого дворца в Като-Закро, на восточной оконечности острова, то пока данные, относящиеся к III тысячелетию, еще не опубликованы).
Приведенные факты бесспорно свидетельствуют, что островной мир Эгейского моря в III тысячелетии переживал бурный период становления новых социальных отношений[22].
Земли материковой Греции также вступили на этот путь. В дополнение к уже высказанным соображениям об истории древнейшего греческого массива[23] добавим, что приморские области, особенно побережья Эгейского моря, развивались почти в том же темпе, что и островные районы[24]. Убедительную картину дает Лерна[25], династы которой уже в XXIV—XXIII вв. обитали в доме (здание BG), более монументальном, чем палаты современных им критских царей[26]. Весьма показательно, что в XXII в. лернейский царь начал сооружать новый дворец («Дом с черепицами»). Его планировка с полным правом может быть названа прототипом расположения ахейских дворцов II тысячелетия. И хотя здание погибло от пожара, будучи недостроенным, все же оно служит важной вехой в истории общества Южной Греции. Следует отметить, что в Пелопоннесе и во внутренних областях изучаемый период (Раннеэлладский II) был временем активного возвышения знати над рядовым населением. Ярким свидетельством служит золотой сосуд, имеющий типичную для XXIV—XXIII вв. форму «соусника». Он происходит из Гереи, на берегу Алфея, в западной части Аркадии[27].
