Когда греки стали селиться в своих колониях, им пришлось в районе Боспора Киммерийского на крымской его стороне иметь дело прежде всего со скифами. Скифы-кочевники занимали территорию между Днепром и Доном; они же со своими табунами лошадей, со стадами овец и коров кочевали и в степных районах Крыма, включая его восточную часть, называвшуюся Трахейким полуостровом.24 Геродот указывает, что скифы живут «на западном берегу Боспора Киммерийского и Меотийского озера».25 Зимой же, когда Боспор Киммерийский замерзает, «скифы, живущие по эту сторону рва, предпринимают поход и на повозках переезжают на противоположную сторону в землю синдов».26 Кочевых скифов, очевидно, привлекали, между прочим, зимние пастбища в приазовских лиманах и болотах.
Заселение района Боспора Киммерийского протекала при определенных взаимоотношениях между греками и скифами. Господствующее положение среди скифов принадлежало тогда так называемым царским скифам, про которых Геродот говорит, что это были «самые сильные и многочисленные скифы, считающие прочих скифов своими рабами».27 Они занимали восточную сторону нижнего Поднепровья, начиная, примерно, от района днепровских порогов и далее на юг, включая степную часть Крыма до горной его части, которая была населена таврами и называлась поэтому Таврикой.28
Отмеченное Геродотом превосходство царских скифов над остальными скифами, в том числе и над земледельческим оседлым населением, выражалось, в том, что подвластные племена платили царским скифам дань, вследствие чего последние были обладателями значительного количества тех товаров, на которые предъявляли спрос греческие купцы. Экономическая заинтересованность скифской знати в торговом обмене с греками весьма благоприятствовала греческой колонизации.
Какие конкретные формы принимали эти взаимоотношения между скифами и греческими колонистами, показывает весьма интересное сведение, дошедшее до нас через ранне-средневекового писателя Стефана Византийского. Последний сообщает, что место для строительства города Пантикапея было предоставлено скифским царем Агаэтом. 29 Следовательно, втянутая в торговые отношения и оценившая их выгоды скифская знать вступала в соглашение с колонистами, предоставляя им, вероятно на договорных началах, места для поселений. Правда, в сообщаемой Стефаном Византийским версии место для Пантикапея получил от скифского царя сын мифического колхидского царя Эета, у которого аргонавты похитили золотое руно. Связь литературного предания об основании Пантикапея с легендарными аргонавтами толковалась некоторыми учеными как свидетельство, что в Пантикапее мореходы из Эгейского бассейна утвердились еще до греческой колонизации VI в. до н. э.30
Представляется более вероятным, что сохранившиеся в каком-то древнем источнике сведения об основании греками Пантикапея на уступленной скифами земле были дополнены византийским писателем своим домыслом о связи этого события с аргонавтами, так как, с точки зрения ранне-средневековых ученых, колонизация греками северного Причерноморья была неотделима от похождений аргонавтов, историческая реальность которых в ту пору не подвергалась сомнению.
По другую сторону пролива жили синды, занимавшие теперешний Таманский полуостров и местность в сторону Предкавказья, примерно до теперешней Анапы (в древности Горгиппия). К синдам примыкали, повидимому, родственные им племена: с юга — тореты и керкеты, с севера (приблизительно в районе теперешнего Темрюка) — дандарии и далеко к востоку, но Кубани и ее притокам, — псессы, фатеи.31 восточное побережье Азовского моря засолено было меотами, за ними в степях жили сарматы или савроматы, как их называет Геродот. Поэтому-то северо-кавказские степи и назывались Сарматскими равнинами (τά των Σαρματων πεδία).32
Древние писатели проводят четкую границу расселения скифов в VI — IV вв.: такой границей были тогда рока Дон и Керченский пролив. На азиатской стороне Боспора Киммерийского скифы как основная часть населения не упоминаются. Однако в ранний период, как известно, имели место вторжения, временные перекочевки скифов из Крыма на азиатскую сторону через пролив, о чем сообщает Геродот. Такие сношения скифов с областью Прикубанья могли вести и к проникновению туда элементов скифской культуры. Наличие последних в кубанских районах обусловлено было и другим обстоятельством, а именно — большим завоевательным походом скифов в передне-азиатские страны в 30-х годах VII в. до н. э. Поход этот был совершен через Кавказ, и, вероятно, часть скифов осела тогда на пути своего движения, влившись частично в состав коронного синдского и меотского населения Прикубанья, так же как южнее, в Закавказье, к югу от Трапозунта в районе долины реки Арпаз, они образовали известное племя скифинов.33
Таким образом, греческие колонии, основанные в Боспоре Киммерийском, оказались среди основных групп местного населения: с одной стороны — скифов, с другой — меотов, синдов и сарматов. Несмотря на этническую неоднородность, а также некоторые различия в хозяйственном и культурном укладах жизни, названные племена (как оседлые, так и кочевые) были довольно близки между собой по уровню социального развития. Почти все они находились на высших ступенях первобытно-общинного строя, когда развитие производительных сил и социальная дифференциация еще не достигли того уровня, при котором образуются классы и неизбежно возникает государство.
В этом смысле племена и племенные объединения причерноморских варваров стояли ниже древних греков, хотя расстояние, отделявшее их в общественном развитии, не было очень велико. Такие наиболее сильные и крупные группировки племен, как, например, царские скифы, а также синды, несомненно, находились уже на высшей стадии варварства, именуемой военной демократией. У скифов был довольно значительный слой имущественно выделившейся родовой знати, в состав которой входили вожди племен (их греки обычно именовали царями), родовые старейшины и т.д., владевшие значительными богатствами — крупными стадами скота и рабами, хотя использование труда рабов еще и носило в более раннее время ограниченный характер, что подтверждается отсутствием у скифов в середине V в. до н. э. покупных рабов.34
Заинтересованная в торговле, как средстве увеличения своих богатств, скифская и синдская знать благожелательно относилась к появлению греческих колоний в Боспоре Киммерийском.
Еще мало имеется фактических данных, по которым можно было бы судить, что представляли собою боспорские города в VI в. до н. э., в самый ранний период их существования. Несомненно, это были еще небольшие поселения, занимавшие ограниченную по размерам и слабо или совсем не защищенную территорию с немногочисленными жителями, которые вели торговлю с местным населением преимущественно привозными товарами, а также занимались различными промыслами.
Некоторые интересные подробности ранней жизни одного из боспорских греческих поселений дали недавние раскопки Тиритаки — небольшого города, находившегося на берегу Керченского пролива. Согласно периплу (описанию морского побережья), составленному неизвестным автором в V в. н. э., который использовал, однако, для своего труда гораздо более ранние греческие источники, город Тиристака (или Тиритака, как его называет Стефан Византийский) находился в 60 стадиях,[7] т. е. почти в 11 км, к югу от Пантикапея. На указанном расстоянии от теперешнего города Керчи, на южной окраине поселка Камыш-бурун, действительно находятся развалины древнего поселения, в котором с полным основанием надо признать остатки города Тиритаки. Раскопки, производящиеся здесь в течение свыше десяти лет, дали много ценных материалов, ярко характеризующих многовековую жизнь этого небольшого, но весьма своеобразного торгово-промыслового боспорского города.35
Нам придется в дальнейшем еще не раз обращаться к результатам раскопок Тиритаки при рассмотрении различных »опросов истории культуры Боспорского государства и его городов. Но сейчас мы отметим остатки поселения только архаического периода, кое-где сохранившиеся в самых нижних слоях древнего городища. Большой интерес представляют развалины дома второй половины VI в. до н. э., обнаруженные в западной части Тиритаки, на окраине города (участок XIV), где несколько позже, в V в., была возведена первая оборонительная ограда, преграждавшая доступ в город.36
