Основной рабочей силой, применявшейся во всех отраслях материального производства Боспора, били рабы.64 Купцы-работорговцы скупали рабов, главным образом, у кочевников. Одним из крупных рынков, куда кочевники доставляли рабов для продажи их греческим купцам, как известно, служил город Танаис.
Во время военных столкновений с окружавшими племенами в рабов, несомненно, превращались те военнопленные, которые попадали в руки боспорских царских войск.65
Рабы на Боспоре были сосредоточены в большом количестве, главным образом в крупных городах, где они эксплоатировались в различных отраслях производства и составляли челядь богачей.
Высказывалось предположение, что боспорские цари имели свои большие поместья, в которых эксплоатировались рабы. Существование таких царских сельскохозяйственных поместий возможно, хотя в источниках они не упоминаются. Известно, однако, что аппарат государственного управления при Спартокидах состоял из штата управляющих селами.66
Такая структура административного устройства экономически оправдывалась, вероятно, тем, что в царские амбары поступал хлеб прежде всего от сельского населения, состоявшего из мелких зависимых земледельцев. Последние несли определенные повинности и отдавали боспорскому царю значительную часть своего урожая, так как земля, которую обрабатывали земледельцы, считалась царской. Подобная форма эксплоатации была широко известна в античном мире, и обычно греки определяли положение человека, находившегося в таком состоянии, как среднее между рабом и свободным, ссылаясь обычно в качестве аналогии на спартанских илотов.67 Этот способ эксплоатации местного негреческого земледельческого населения был весьма распространен в греческих торговоаграрных колониях.68
Наиболее обстоятельные сведения известны в отношении Гераклеи Понтийской. Населявшие прилегающую к этому городу землю местные жители — мариандины — были превращены гераклейцами в зависимых δωροφόροι, приносителей даров.69 Мариандины должны были отдавать гераклейцам в виде «оброка» определенную часть продуктов своего хозяйства. По выражению греческого писателя Посидония (в передаче Афинея), мариандины «доставляют гераклеотам все необходимое», чем и было обусловлено их наименование δωροφόροι.70 Власть гераклейцев над мариандинами была ограничена в том отношении, что они не имели права продавать мариандинов за пределы данной области; внутри же ее гераклейцы могли свободно распоряжаться мариандинами и эксплоатировать их подобно рабам.
Греческие писатели объясняли такое положение мариандинов как результат некоего добровольного соглашения, вызванного тем, что мариандины, осознав слабость своих способностей, решили подчиниться и пойти в услужение «более разумным» греческим колонистам. Конечно, эта версия ничего общего с истинным положением дела не имела и являлась лишь ярким проявлением идеологии греческих рабовладельцев, считавших свое господство над варварами и право на их эксплоатацию явлениями естественными, предопределенными самой природой.
Отраженное греческой литературой мнение, что мариандины добровольно, без сопротивления покорились гераклейцам, могло быть порождено отчасти тем обстоятельством, что в Гераклее Понтийской, как и в других аграрных античных колониях, эксплоатация сельского населения, состоявшего из коренных местных жителей-варваров, осуществлялась греками совместно с тесно спаявшейся с ними варварской знатью. Слияние этих социальных групп на основе общности экономических интересов могло значительно облегчить самый процесс подчинения местного населения, поскольку его собственный верхний слой, т. е. варварская знать, соблазняемая возможностями обогащения, быстро находила общий язык с рабовладельческой верхушкой торговых греческих городов. Тем самым могло создаваться впечатление мирного «врастания» античных греческих колоний в среду местного варварского населения, будто бы с полной готовностью соглашавшегося безропотно работать на своих эксплоататоров.
Взаимоотношения греков-колонистов с местным варварским населением, подобные тем, которые существовали между гераклейцами и мариандинами, имели место также в Византии.71 Город Византий был не только узловым торговым центром и очень крупным пунктом рыбного промысла в южном Причерноморье, но обладал также и обширной плодородной областью, приносившей немалые доходы. Земли эти обрабатывались руками крестьян вифинцев. По словам Филарха, византийцы «господствовали над вифинцами, как лакедемоняне над плотами».72 Эти зависимые сельские жители из состава коренного населения в эллинистическое время официально именовались λαοί — термином, широко распространенным в эллинистических государствах Малой Азии. По мирному договору 219 г., заключенному между Византием и вифинским царем Прусием I, последний обязывался вернуть византийцам без выкупа «земли, укрепления, зависимых крестьян (λαούς) и военнопленных».73
Малоазийский город Приена таким же образом использовал труд местных крестьян Πεδιεΐς, обитавших на равнине реки Меандр.74 Земля считалась собственностью полиса, а обрабатывавшее угодья приенских землевладельцев исконно местное население обязано было им выплачивать «оброк», выполнять различные повинности и т. д. Эксплоатируемые проявляли нередко попытки освободиться от хозяйничанья приенцев. Этим объясняется, что Πεδιεΐς при возможности помогали врагам Приены. Так во время борьбы последней с Магнесией Πεδιεϊς были на стороне магнесийцев.75
В подобном положении зависимых непосредственных производителей оказались сельские жители ряда областей Сицилии в результате возникновения и развития там греческих колоний.76 Сицилийских жителей — килликирийцев, обрабатывавших землю в поместьях сиракузских землевладельцев γαμοροι, Аристотель сравнивал со спартанскими илотами, фессалийскими пенестами и критскими кларотами, т. е. с такими группами эксплоатируемых в античном обществе крестьян, которые, будучи как бы прикрепленными к земле, вели свое хозяйство, выплачивая дань, «оброк» землевладельцам.77
Следует особо отметить, что эксплоатация зависимых крестьян широко применялась и в Милете, притом уже в архаический период. Милетская знать, πλούσιοι, — это были очень часто не только богатые купцы, но одновременно и крупные землевладельцы, котором принадлежали большие поместья в окрестностях Милета. 78 Из сообшения писателя Гераклида известно о восстании, поднятом низами против πλούσιοι, владевших «поместьями и плебеями (των τας ουσίας έχόντων καί των δημοτών), которых называли гергитами; прежде это был сильный народ».79 Гергиты, представляли собой какое-то местное племя, которое было обращено в бесправное эксплоатируемое сельское население. Оно сидело на своих старых землях, ставших с каких-то пор собственностью милетской знати.
Естественно, что милетские колонисты и на Боспоре могли стремиться к установлению аналогичных порядков в использовании труда местного сельского населения. Это могло быть в известной мере облегчено здесь еще и тем, что до некоторой степени сходные формы социально-экономических взаимоотношений существовали у самих варваров между земледельческими оседлыми и кочевыми племенами. Номады обычно облагали данью земледельческое население.
Характеризуя причерноморских кочевников, Страбон пишет, что они «войны ведут из-за дани (ύπέρ των φόρων): предоставив землю желающим заниматься земледелием, они довольствуются получением назначенной ими умеренной дани, не для обогащения, а для удовлетворения ежедневных жизненных потребностей; в случае же неуплаты дани [земледельцами] начинают с ними войну... Не платят им те, которые уверены в своих силах так, что могут или легко отразить нападение, или воспрепятствовать вторжению».80 По мере роста торговли и возможностей выгодного сбыта товаров греческим купцам эти притязания кочевников на дань от земледельческого населения, безусловно, увеличивались и теряли свой некогда «умеренный» характер. Поскольку такого рода даннические отношения широко практиковались у варваров, тем легче было боспорцам принудить обитавшее на землях Боспорского царства и подчиненное ему сельское население платить φόρος.
