Евмел, судя по сообщению Диодора, который почерпнул свои сведения, повидимому, из какого-то местного боспорского исторического источника, был незаурядным правителем, проводившим активную внешнюю политику. В течение короткого срока своего правления (310/9—304/3 гг.) ему удалось добиться значительных успехов, сильно поднять авторитет Боспора среди причерноморских греческих государств. Евмел повел решительную борьбу с морскими пиратами, действовавшими со стороны южного берега Крыма и с Кавказского побережья, и очистил от них Понт Евксинский, чем не мало способствовал развитию торговых сношений, в особенности между Боспором и малоазийскими городами южного Причерноморья. Евмел неоднократно оказывал услуги южным причерноморским городам — Синопе, Византию и др.
У Евмела даже возник план объединения всего северного Причерноморья под главенством Боспора, что должно было явиться противодействием фракийскому царю Лисимаху. Последний стремился к господству в Черном море путем овладения, прежде всего, западным побережьем. Недаром столь близкое участие принял Евмел в судьбе жителей города Каллатии, очутившихся в бедственном положении вследствие осады Лисимахом восставшего против него города. Тысяча беженцев из Каллатии нашла себе приют на Боспоре. Евмел предоставил каллатийцам город для расселения и наделил их земельными участками, повидимому, на азиатской стороне Боспорского царства.
Дальнейший подъем благосостояния Боспора, достигшего исключительно высокого уровня в IV в., приостановился в первые десятилетия III в., хотя Афины продолжали еще занимать одно из первых мест в торговом обмене с Боспором. Из афинского декрета, изданного в 288 г. в честь боспорского царя Спартока III, сына Евмела (304/03—284/83 гг.), известно, что Боспор и в это время помогал Афинам в снабжении хлебом.50 В декрете отмечено, что, подобно своим предшественникам, Спарток «оказывает услуги [афинскому] народу и, в частности, прибывающим к нему афинянам», т. е. афинским купцам.
Из текста декрета следует также, что после освобождения Афин от кратковременного захвата в них власти македонским гарнизоном Дмитрия Лолноркета афиняне отправили посольство к боспорскому царю Спартоку, чтобы получить продовольственную помощь и возобновить регулярный торговый обмен с Боспором. В декрете об этом сказано так: «Еще Спартак, услышав от пришедшего от афинян посольства, что народ вернул себе город, порадовался вместе счастию народа и принес в дар 15 000 медимнов [около 38 тысяч пудов] хлеба, также обещает и на будущее время оказывать услуги афинскому народу, насколько будет в силах».
Афинское народное собрание вынесло решение «восхвалить царя Спартока, сына Евмела, боспорца, и увенчать золотым венком по закону за добродетель и благорасположение, в котором он пребывает к народу, поставить ему медную статую на агоре [т. е. на городской площади] около предков и другую в акрополе». В декрете также указывалось, что афиняне готовы помогать Спартоку всею силою «на земле и на море», если кто-либо станет посягать на его власть. Но это обязательство было, по существу, лишь эффектным жестом, дипломатической фразой, так как афиняне в указанное время уже не смогли бы оказать реальную военную помощь Боспору, если бы действительно возникла в этом потребность.
Для того чтобы сообщить Спартоку о состоявшемся постановлении афинского народного собрания, из Афин было направлено на Боспор специальное посольство.
Появление на средиземноморских торговых рынках в большом количестве дешевого хлеба из птолемеевского Египта, быстро прогрессировавший упадок Афин, бывших до того главным контрагентом Боспора в торговом обмене, наконец разрушительное вторжение кельтских племен (галлов) в начале III в. на территорию Балканского полуострова и Малой Азии — все эти обстоятельства, совпавшие с серьезными передвижками племен в северном Причерноморье, не замедлили вызвать напряженное состояние внешней торговли Боспора. Это тотчас же отразилось на внутреннем денежном обращении Боспорского царства. В начале III в. прекратилась чеканка золотой и серебряной монеты Пантикапея, а медная монета быстро стала падать в весе. Нехватка монеты приводила, кроме того, к многократным перечеканкам и надчеканкам старых монет. Этот кризис в денежном обращении был изжит лишь во второй половине III в.
Время правления Перисада II (284/83 — около 250 гг.) характеризуется еще довольно широкими внешними связями Боспора, хотя в экономическом отношении происходило неуклонное снижение прежде достигнутого уровня. Имя царя Перисада II как жертвователя драгоценной фиалы упоминается в 250 гг. в отчете наблюдателей за жертвоприношениями при храме Аполлона на острове Делосе.51
Незадолго перед тем, в 253 или 254 г., посольство Перисада посетило Египет и вело в Александрии какие-то переговоры с египетским царем Птолемеем II Филадельфом.52 Возможно, в этих переговорах затрагивался вопрос о размежевании сфер влияния в хлебной торговле между Египтом и Боспором на рынках Эгейского моря.
Утрата Афинами в III в. своего былого политического и экономического значения создавала, несомненно, серьезные трудности для Боспора, т. к. он терял в лице Афин одного из наиболее выгодных и надежных покупателей основной массы боспорской пшеницы.
Затруднения в развитии внешней торговли совпали во второй половине III в. с осложнениями внутренней политической обстановки в северном Причерноморье. Последние были обусловлены значительными племенными передвижками и усилившейся активностью местных племен, начавших оказывать нажим на торговые греческие города в целях получения от них все большей дани. Это нарушало прежние прочно установившиеся торговые сношения боспорских городов со Скифией.
Вышеуказанные обстоятельства предопределили начало экономического ослабления Боспора, которое, на протяжении III в., неуклонно прогрессировало, хотя далеко не сразу приняло характер катастрофического кризиса. Экономическая деградация Боспора, и прежде всего сужение его внешней торговли с крупными центрами Греции, нашла свое отражение и в уменьшении сведений о политической и хозяйственной жизни Боспора в греческой литературе.
Для второй половины III в. и II в. до н. э. мы располагаем весьма скудными сведениями как в литературных, так и в эпиграфических источниках. За период более ста лет невозможно даже установить с уверенностью хронологическую последовательность правителей Боспора, имена которых известны, главным образом, по монетам и клеймам на керамических изделиях (черепицах), изготовлявшихся в царских эргастериях, по чрезвычайно отрывочным литературным упоминаниям и некоторым редким случайным надписям.
К таким совершенно не известным по своей деятельности правителям второй половины III в. относится царь Левкон II, сын Перисада II, имя которого упоминается в одной из надписей (IPE, II, 15), на черепичных клеймах и на монетах.53 Также мы ничего не знаем о сменившем Левкона Игиенонте. Его имя встречается на монетах и на клеймах,54 но только с титулом архонта, в то время как уже с конца IV в. до н. э. на Боспоре и за пределами его стало обычным применение титула царя. Можно предполагать какую-то политическую борьбу на Боспоре, заставившую Игиенонта в последней четверти III в. до н. э. пользоваться званием архонта, а не царя, но в источниках никаких сведений об этом не сохранилось.55
На протяжении II в. Боспором правило в какой-то последовательности несколько царей, из которых по крайней мере один носил имя Спартока (Спарток IV) и, повидимому, трое были Перисадами, из них последний (вероятнее всего, это был Перисад V) передал в 109 г. власть понтийскому царю Митридату Евпатору. Все эти традиционные имена указывают, что их носители являлись прямыми преемниками предшествующих правителей из той же династии Спартокидов.
Уровень материальной культуры Боспора в III в. еще не говорит о каком-либо резком упадке благосостояния населения его городов. Напротив, развитие местной боспорской промышленности, ремесел становится особенно интенсивным именно в это время. Возникают новые отрасли производства, широко развивается, например, местное боспорское виноделие.
