I.

С детства я узрел как люди сходят с ума и не готовятся к последствиям, или путешествию к угасающему сознанию, или скорее преобразованию, зависит от направления вольного или вынужденного диагноза. Когда папа сопровождал меня в автобусе до школы мне нравилось представлять что я нахожусь в таблетке, заместо железного коня, и мчусь в пищевод дабы впитать в организм лекарство, что наконец купирует острые стадии бреда, и наконец даст личности свободу в мышлении, но вместо этого я протискивался среди пассажиров и выходил на своей остановке. Мой папа махал мне рукой и ехал дальше, не знаю зачем и почему, но он всегда старался уехать как можно дальше.

В подростковом возрасте я завёл себе напарника, девушку по имени Лиза, я рассказывал ей о великих философах, и говорил что не нужно их впитывать, лучше проносить через себя, дабы смешать со своей плотью, душой, химией и физикой. Для рождения чего-то нового это необходимо. Новые души поддаются эпохе, старые души выбирают манекены для прожигания жизни в удобной позе. В древней Греции в душу вкладывали осознанность, и слово было разумным. Жить по завету греков тоже не стоит, но посмотреть как на отца, на Бога своего стоит, чтоб при встрече внимательно изучить и послать куда подальше, ибо пуповина до гроба не приведёт ни к чему хорошему, лишь к гниению для обоих сторон.

Поэтому я хотел прикоснуться к осознанному безумию, когда ты спокойно изучаешь то, что видишь, то чем одержим и отрекаешься от этого, извлекая опыт. Цикличность не исключаю, возможно застряну на мелких вещах, таких как мания преследования, или собственный мир из защитных механизмов переходящих в кошмарах.

Я не знаю чего я ищу, но погрузиться в состояние между жизнью и смертью стоит точно. Подруга душила меня каждый раз когда я входил в четвёртую фазу сна, самая глубокая фаза, при которой мозг больше всего отдыхает. Я хотел ощутить на себе, какого это не контролировать происходящее, но во сне воспринимать всеми органами чувств, бессознательным и сознательным, начать жить во сне и не умирать наяву от истощения, или наоборот прозреть и истощить себя до абсолюта пока не завяну и не ускорю форму жизни, пройдя через опыт, который испытает каждый живой организм. Но если ко всему готовится, не обязательно идеально, но хотя бы приблизительно и с желанием познания, то выход в трансцендентность обеспечен. Моя жизнь не важна, встреча с богов не важна, но к девушке хоть я и испытал чувства, но понимал что это временно, конечно если мы не установим связь и не будем медитировать вместе, изучать вместе и делиться друг с другом, дабы понять как работают наши типы мышления и ради чего всё это? Когда я понимал что меня душили, я был близок к смерти, мозг иногда пробуждал меня и я на рефлексе пинал и царапал подругу, иногда создавал обвинительные образы, что я использую людей и являюсь бесчувственным, это происходило за столом в бездне, были алые свечи из воска с оранжевым огоньком, который колебался от слов знакомых людей. Они говорили слово за словом по очереди, но когда доходила очередь до меня, то их рта начинал выходить песок, вода и всякие мелкие морские существа, как продолжали они говорить по очереди:

– Смысла.

– Много.

– Практика.

– Сырая.

– Пели.

– Сомы.

– Рвали.

– Душу.

– Ты.

– Никогда.

– Никого.

– Не.

– Слушал.

– Постель.

– Засорилась.

– Снами.

– Ты.

– Уже.

– Не.

– С.

– Нами.

Мама, папа, дедушка, бабушка, подруга Лиза, Глеб одноклассник, тот клоун что напугал меня в 7 лет своей несерьёзностью, все меня осуждали, а песок всё сыпался и сыпался, я ощутил себя песчинкой и отошёл от образа своей мысли, забыл формы, цвета, звуки, всё обретало новые смыслы, я- колодец, первородная яма, туннель сквозь всё пространство, что складывает его как книгу, дабы изучить и сжечь, отдаться началу большого взрыва, после пёстрые фракталы, которые создавались от эмоций, тогда то я понял что важна не только мысль, но и отдача своей натуре.

Меня еле как откачали врачи, я был близок, на мои слова что я просил Лизу себя душить отнекивались, и называли умным мальчиком, который попал под влияние сумасшедшей. Никто не стал вникать, Лизу забрали в дурку, а меня начали водить по психологам, эти халтурщики никак не могли понять что я просто учусь и создаю свой путь сам. Они давно сошли с ума, так и не подготовившись, теперь стараются убедить что я безумен. Сила внушения иногда пробивает меня, и происходит психоз, в котором я маниакально стремлюсь вернуться в то состояние, где смог превзойти миропредставление. Меня старались глушить таблетками, говорили что мои приступы это посттравматическое расстройство, вызванное многочастичными попытками убийства и подчинение своего мышления подруге. Я навещал её в тайную, представлялся братом, некоторые медсёстры пускали, некоторые узнавали меня по рассказам девушки и посылали куда подальше. В конечном итоге её увезли родители в другой город, или страну, а может и мир. Всё начало расклеиваться, мой мозг повредился, я брал супер клей или скотч, и клеил остатки себя с материей, я не мог уйти сейчас, пока не поговорю с Лизой. У меня начались галлюцинации и ранняя деменция, белок не мог нормально проходить, он не усваивался, из-за чего мозг не получал питательные вещества, и я начинал стареть, глупеть и теряться в самом себе. Я был готов, но не мог, не мог не попрощаться с Лизой и рассказать то, что увидел и ощутил, и что я хочу пойти с ней. Мне осталось жить примерно пару лет, травма вышла чрезмерно сильной. Я терял знания быстрее чем нигилисты свой снобизм когда влюблялись.

Я задыхался от собственной слюны, не мог есть, хотел забыться ещё быстрее и стал выпивать, что-то управляло мной. Тогда я и понял что это пришли они, те, кто помешал мне перейти на другую сторону всего, что можно только представить, я- мёртвый бог, который говорит теперь разве что с котёнком, и душит его когда тот меняет форму своей морды. Взрывы всюду, я становлюсь дельфином в пионерлагере, я гнию и прошу отпустить на волю свою оболочку, но дети лишь хлопают и принимают препараты, суя мне в дыхало десятки штук пилюль . Я президент, который звонит камням ради секрета их стойкости, они не умирают, они переходят. Нарисованный призрачный след молока, давнее воспоминание, пена при разговоре, сытость при процессе, тошнота при становлении всё на место.

Я не могу, я сбиваюсь с мысли, пока это пишу. Просто хочу предупредить, что если готовы зайти настолько далеко, то знайте, они среди людей. Духи, эссенции, сферы, ушедшие в единое сознание, называйте как хотите, но знайте, просто услышьте, они во всём, и они не всегда рады когда ты проявляешь волю, когда хочешь прийти к ним, изучить, и уйти. Меж пространственные скуфы, идиоты, не знаю. Или моё безумие достигает предела, я не могу быть в чём-то уверен наверняка. Но я нашёл где живёт Лиза, я знаю она меня ждёт и простит, и мы пойдём с ней вместе, дальше, глубже. Мой билет на автобус вшит в рубашку, записками полностью набиты карманы, мне нечего терять, но есть последние слова, что войдут в акустическое пространство этого мира.