В почтовом ящике ее ждало новое письмо. Она заскочила в квартиру и вскрыла конверт, даже не сняв плащ.

Посмотрев в кинотеатре «Привидение», Жанна идет к парикмахеру, чтобы сделать стрижку а-ля Деми Мур. Она долго колебалась, но в конце концов решилась, сказав себе: «Ничего, отрастут!» Она ничего не сказала Пьеру – хотела сделать сюрприз, он всю жизнь видел ее только с длинными волосами. Жанна редко ходит в салон – у нее нет «своего» мастера, выбирает наугад и попадает на парикмахершу, которая часто делает эту модную прическу. На пути домой Жанна чувствует себя на редкость хорошо. Теперь она легкая, как Деми Мур. Пьер уже вернулся с работы, и Жанна, как подросток, разрывается между нетерпеливым ожиданием и опаской. Он удивленно разглядывает ее, просит покружиться, даже зажигает свет, чтобы лучше видеть, а потом говорит: «Ты великолепна! Новая прическа подчеркивает форму подбородка и красоту прямого носика. Знаешь, кого ты напоминаешь?» Жанна в восторге. Она не сомневается, что муж сейчас сравнит ее с Деми Мур, но подыгрывает ему и качает головой: «Нет…» Пьер взволнованно улыбается, как человек, придумавший великолепный комплимент, и говорит: «Мирей Матье!»

Жанна успела забыть этот смешной эпизод. Она смеется и вдруг понимает, что должна немедленно присесть. Ноги вот-вот откажут. Второе письмо взволновало ее даже сильнее первого: она надеялась, что оно придет, и боялась получить его. Автора она опознать не могла, но это не имело значения. За несколько секунд Жанна перенеслась в исчезнувший мир.

Не могу прийти в себя. Когда старуха позвонила и сказала, что комната моя, я решил, что она ошиблась номером. Последний раз удача улыбнулась мне то ли два, то ли три года назад, на игре в лото в обществе охотников. Мы с Манон, Ахмедом и Жераром – последний слишком молод для своего имени – болтались без дела, проходили мимо зала для вечеринок, увидели, как люди пялятся в карточки с числами, и захотели поучаствовать. Мы взяли одну карточку на четверых – так вышло дешевле. Это был последний тур с самым крупным выигрышем. Нам не хватало номера 63, чтобы закрыть все поля. Сидевшая рядом женщина, «забывшая дома брови», ждала номер 31. Перед ней лежало штук десять карточек и намагниченные жетоны, которые она подтягивала к себе специальной палочкой. У нас не было ни черта, но мы победили! Когда выпал № 63, мы прыгали от радости, будто выиграли финал чемпионата мира по футболу, бегали по залу, обнимали незнакомых людей, но мгновенно успокоились, узнав, каков выигрыш. Я и сейчас хохочу до слез, вспоминая лица наших приятелей, когда мы вернулись… с живым свином. Он стал нашим талисманом и получил имя Бордо Шеснель[12]. Я иногда думаю о нем, если вдруг погружаюсь в воспоминания, но стараюсь делать это как можно реже, потому что мама всегда говорила, что слезы – удел слабаков.

Звоню в домофон, и дверь открывается. Вижу почтовые ящики, дворик с деревьями и мусорные баки. Не понимаю, куда идти дальше, но тут из окна первого этажа высовывается мужик и спрашивает: «Вам помочь?» – а я даже имени хозяйки не знаю.

– Мне нужно к даме с пучком…

Он захлопывает окно и тут же выходит из красной двери с котом на руках, будто телепортировался, как инопланетянин, и представляется Виктором Джулиано, консьержем здания. Кажется, он в курсе дела.

– Мадам Перрен живет на четвертом этаже, поднимайтесь по лестнице.

Он указывает мне дорогу, я благодарю и собираюсь последовать совету, но дядька удерживает меня за руку.

– Имейте в виду, она очень милая дама.

– Ясно…

– Ведите себя с ней как положено, – не отстает он.

– Хотите сказать, что я не должен удушить мою квартирную хозяйку подушкой во сне или сожрать ее мозг? Очень жаль…

Виктор отшатывается, я успокаиваю беднягу: «Шутка, я никогда не любил мозги!» – он сдавленно хихикает, мол, понял. Притворяюсь, что верю, хотя консьерж пялится на меня, как индюшка на мясника накануне Рождества.

Старая дама открывает дверь, просит подождать на коврике и кладет к моим ногам два прямоугольных куска ткани.

– Теперь входите.

Я оказываюсь в маленькой прихожей, но дальше меня не пускают.

– Наденьте, пожалуйста, коньки!

– Что-что?

Она указывает пальцем на два куска войлока и объясняет, что это, конечно же, не «коньки», а что-то вроде тапочек для защиты паркета.

– Если останетесь в ботинках, будете скользить на войлоке, но можете и разуться. Это натуральный дорогой паркет, я за ним ухаживаю, но он очень капризный. У вас нет сумки?

Я качаю головой, становлюсь на… «лыжи» – так будет точнее! – и следую за хозяйкой к моему новому жилищу. Зовите меня Тео Канделоро.

Комната небольшая и не очень светлая, но сойдет и так. Тут есть одноместная кровать, комод, письменный стол и белый ковер – его, похоже, соткали из волос с задницы Пер-Ноэля[13]. Скольжу к окну и выглядываю в окно, оно выходит во двор.

– Устраивайтесь, все остальное я покажу вам потом, – говорит хозяйка, закрывая за собой дверь.

Наконец-то один! Сбрасываю кроссовки и падаю на кровать. Не могу перестать лыбиться как придурок, когда же еще, если не сегодня? У меня есть дом. Дом. Это чудо. Будь здесь больше места, я сделал бы тройной лутц. Я был уверен, что женщина из булочной перебила у меня это место. Это карма. Попыталась пролезть без очереди, не пожалела меня, ну и я не буду.

Хватаю телефон, чтобы поделиться радостью с друзьями, но в последний момент передумываю. Я не давал о себе знать с момента отъезда и не стану дразнить их, пока она еще там. Лучше напишу Белле, у меня со вчерашнего дня нет от нее новостей. Обычно мы пишем друг другу, как только появляется возможность, а по вечерам, когда ей нечего делать, общаемся часами. Она заботится о больном отце, изучает историю искусств и работает официанткой. У нас очень много общего. Она доверилась мне, рассказала то, что никогда никому не говорила, и я тоже открыл ей мои секреты. Кажется, она и правда меня понимает. Вчера я послал ей свою фотографию – она давно просила. Мне было не по себе: что, если Белла найдет меня противным? Но она ведь сказала «я тебя люблю», и у меня дрогнуло сердце. Нечасто я слышал эти слова. И не подозревал, что можно привязаться к человеку, которого ни разу не видел.

«Привет, Белла, как дела? Угадай, откуда я пишу <3».

Нажимаю на клавишу «Отправить», и в этот момент кто-то звонит в дверь. А потом до меня доносятся два голоса. Приоткрываю дверь, высовываю голову и вижу женщину, «встающую на лыжи». Она поднимает глаза, и я узнаю конкурентку из булочной с зеленым чемоданом.

Я с детства не ходила в «паркетных тапках». Бабушка, натерев полы, всегда заставляла нас с кузеном надевать их, и мы играли в «кто доскользит дальше». Он был на два года старше и намного наглее. В моем характере уже тогда присутствовал соревновательный дух, и я делала все, чтобы не дать ему победить. Один раз «поцеловалась» со стеной, и на лопнувшую губу пришлось накладывать специальный пластырь, а за залитый кровью свеженатертый паркет меня лишили «Клуба Дороти»[14].

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с парнишкой из булочной, улыбаюсь, и он закрывает дверь.

– Я решила принять на постой вас обоих – у меня две свободные комнаты. Идемте, покажу, где вы будете жить. Кстати, меня зовут Жанна.

Я следую за хозяйкой по коридору до моего нового пристанища. Комната не очень большая, но здесь есть все необходимое, а на кровати лежит притягательно-пухлое одеяло, зовущее прилечь и отдохнуть. Жанна оставляет меня одну и предлагает через десять минут обсудить условия и правила совместного проживания. Я за две минуты освобождаю чемодан от вещей, их немного, одежда на несколько дней да зубная щетка. Собиралась я как в тумане и далеко вперед не заглядывала, а сейчас я мечтаю только о горячем душе: гостиничная лейка плевалась слабенькими теплыми струйками. Я смотрю на белые шторы, явно сшитые вручную, на обои в облачках и спрашиваю себя, сумею ли однажды почувствовать себя здесь как дома. После Ла-Рошеля[15] это моя первая попытка где-то осесть. Я взяла на вооружение технику «пошаговых действий» и двигаюсь на ощупь, не зная, как сложится каждый завтрашний день. Я понимаю, что проживу в этом доме в лучшем случае полсрока, и все-таки чувствую успокоение, потому что обрела приют. Пусть и ненадолго.