– Где же вы были раньше? – с горечью спросила я.

– Я никак не мог вам помочь с поиском родителей, – голос королевского судьи стал мягче, но синие глаза по-прежнему горели огнем, – Но я внимательно следил за вами, чтобы в случае опасности помочь…

Я снова горько усмехнулась.

– В ночь убийства вашего мужа меня не было в столице, а вы так быстро исчезли, даже лучшие ищейки не смогли найти вас. Поверьте, я тоже искал своего друга, и также, как и вы, до сих пор не верю, что они погибли. Идемте со мной! Я могу вас защитить!

– Спасибо! – искренне поблагодарила я. – Но не стоит. Я сделала свой выбор. Отныне и до конца своих дней я буду верной ковену.

Конечно, я покривила душой. И на то были веские причины. Во-первых, о своих планах рассказывать мне не с руки, даже тому, кому мой отец всецело доверял, а, во-вторых, уж слишком подозрительно появление Джейкоба именно сейчас. Вдруг его устами говорит не он? Что если таким образом Старшая решила проверить меня?

Королевский судья намеревался еще что-то сказать, но передумал, тогда я добавила:

– Я не забуду того, что вы желали мне помочь. А теперь вам лучше уехать как можно скорее.

– Вы не верите мне, – тяжело вздохнув, произнес судья. – Но я даю вам Слово, как только вы призовете меня, я приду. Родгар знает, как передать мне весть. До следующего скорого свидания, герцогиня Олдридж.

– Прощайте, Джейкоб, – прошептала я и закрыла окно.

Вот это да! Я получила две клятвы за последний час.

Я подняла с пола украшение, присела на кровать и в тусклом освещении единственного светового камня попыталась рассмотреть кулон на тонкой, но крепкой цепочке. Пару раз чертыхнувшись, успев всяко разно отругать Саргатанаса и весь ковен, а до кучи еще и блокиратор, не позволяющий мне воспользоваться Силой, я поднесла странную подвеску к самому световому камню. Едва я увидела, что именно скрывает под собой тонкий слой янтаря, все мысли о странном поведении королевского судьи, да и он сам, тут же улетучились из моей головы. Не может быть! Это же амулет моей мамы!

Ноги подкосились, я рухнула прямо на каменный пол. Не веря собственным глазам, я вновь и вновь ощупывала такую знакомую цепочку, вот тут, в одном месте звено почти стерлось, но до сих пор держится, а здесь небольшая щербинка с обратной стороны камня. И в центре она – королева маминого сердца, ее любимица среди цветов – мухоловка. Она казалась живой, вот слегка приоткрылся ярко-красный бутон и на короткий миг блеснули острозаточенные зубки, затем чуть пошевелились листики. Миниатюрная копия драгоценного цветка была заточена в янтаре. Крохотная, трепещущая, она звала меня… Но я не могла ее услышать, у меня не было Сил! Ах, мне бы толику магии, хотя бы чуть-чуть, я уверена, я бы смогла понять, о чем она так страстно желала поведать.

Мама не снимала с себя эту цепочку никогда, она говорила, что драгоценность передается по женской линии уже много веков. Передается в день совершеннолетия. Как же она могла потерять ее? А вдруг украшение с нее сорвали? Я вскочила на ноги, принялась ходить туда-сюда по крохотной камере, сжимая в кулаке украшение и никак не решаясь его надеть.

Наконец, решилась. Измотав свое тело и душу за бесконечно долгий день, я нацепила кулон на шею и рухнула на кровать, не раздеваясь. Подушка быстро намокла от горьких слез, я в некотором оцепенении перевернула ее сухой стороной, лениво отметив тот факт, что не разучилась плакать. Второй раз за сегодня я позволила эмоциям проявиться. Нужно прийти в себя, не дело поддаваться чувствам, это можно сделать и после, возле уютного камина, подозвав к себе верного пса, или в библиотеке под строгим надзором родового духа, а лучше в нашем саду, в котором, каюсь, я не бывала ни разу после исчезновения родителей.

Сад был маминой отдушиной, она могла часами просиживать в обществе своих обожаемых цветов, они были ей милее королевских балов, дороже светских подруг, в них она находила утешение, когда отец уезжал по делам ковена или сюзерена. И, конечно, рядом с ней всегда была я. Еще не умея правильно сплести ни одного заклинания, я уже знала, какие удобрения любят растения, как услышатьих тихие голоса, и как правильно выбрать соседа для самых капризных из них.

А еще мама рассказывала легенду про цветочную богиню. Маленькая, прижавшись к маминому боку, я могла бесконечно слушать сказки. Но между сказкой и легендой, ласково просвещала мама, есть огромная разница, ведь основа любой легенды – правда. Сейчас, спустя десятилетие, проведенное в семейной библиотеке, я бы поспорила, я уверена, что и сказки всегда основаны на реальных фактах. Но тогда я завороженно слушала про первую нежную любовь всемогущей богини, про испытания, выпавшие на ее долю, и, наконец, про ее великий дар мирам.

Я крепко сжала кулон с мухоловкой в руке. А что, если в моей руке дар самой богини?

Сонно фыркнула своим мыслям. Во-первых, миров всего три, в одном живем мы все, в два других – миры Арда и Нахи, попадаем после смерти. Ну вот разве что окажется правдой еще один созданный Ардом мир. Во-вторых, богов всего двое, по-другому и быть не может, это основа основ, о чем просвещают любую ведьму, едва она начинает знакомиться с азами магии. Потому что, существуй иные миры, нам бы обязательно об этом сообщили…

***

Проснулась я самым пренеприятнейшим образом. На меня глазел упырь.

Я медленно встала, не спеша поправила подол, прическу, бретели платья, чинно подошла к нежити и процедила:

– Прояви почтение.

В мертвых глазах промелькнула вспышка, но тут же угасла, я даже не успела понять, что это было – удивление или насмешка.

– Герцогине требуется немедленно пройти за мной, – безэмоционально вякнул упырь.

Я испытала несколько чувств разом: досаду, негодование, злость. Упырь продолжал в упор пялиться на меня красными глазами. Через пару минут пришло понимание, что он и не думает подчиниться, сразу следом дикое раздражение очень быстро перешло в неконтролируемый гнев:

– Прояви почтение, упырь!

Но тот даже не пошевелился, стоял изваянием и пялил на меня красные глаза, своим невозмутимым видом упырь довел меня до исступления:

– Прояви почтение, мерзкое создание!!!

Ах, если бы при мне была Сила! От этого жалкого представителя нежити не осталось бы и горстки пепла!

Наверное, он уловил исходящие от меня эманации опасности, потому что неожиданно склонился в низком поклоне и совершенно серьезным тоном степенно проговорил:

– Почтение тебе, сильная ведьма. Моя создательница приказала проводить тебя в другую камеру.

Ко мне вернулось самообладание, я обдала ледяным презрением низко склонившегося упыря, и первая вышла из камеры. Но мимолетный желчный взгляд, да нехороший блеск мертвых глаз увидеть успела. На миг я даже испытала страх, но его тут же вытеснил здравый смысл. Далеко не каждая ведьма может создать себе слугу, сотворив из мертвого тела вполне себе разумную особь. Непреложная истина такова, что в упыря при создании вкладывается строгое предписание – никогда, ни при каких обстоятельствах не вредить ведьмам. На других детей Тьмы этот запрет не распространяется, и если упырю дать свободу действий, первым делом он выберет себе жертву и примется травить ее, а когда угнетенный преследуемый начнет сходить с ума от страха, то нежить причастится кровью. Упыри не знают пощады, им не страшны угрозы, разве что, они, как и все, кого призвали в этот мир после смерти, очень не хотят возвращаться во мрак небытия.

Нежить проводила меня на четвертый, самый высокий этаж в башне, отличие новой камеры от старой было лишь одно – тут окно не открывалось, а решеток на нем было в два раза больше, да и выглядели прутья толще.

Упырь закрыл дверь, едва я шагнула в комнату.

– Эй! – возмущенно стукнула по железной двери.

Но в ответ услышала лишь тишину. Ровно также отзывалась и моя Сила – никак, давящей пустотой внутри. Складывалось впечатление, что они всюду понапихали блокираторы магии. Чего они так боятся? Я же пришла к ним по собственной воле. Почти…