– Ну к чему ты сводишь политику? К игре? – Ена не могла терпеть, чтобы последнее слово осталось не за ней. – Ну давай.

– Авка, слушай внимательно, не спеши. Говори мне «да» или «нет». Понял? – Оан приблизился к сыну и посмотрел в его глаза в поисках понимания.

Авка так же внимательно следил за отцом, не понимая сути игры, но в готовности последовать за старшим. В этом поведении смешались инстинкт и разум – оба родителя отметили, что ребёнок вовлечён вместе с ними в семейное и всепланетное дело.

– Вот! «О предоставлении права детям, начиная с двенадцати лет, создавать свои игровые поселения на дальних планетах и посещать их в сопровождении взрослых в любое время». Авка, да или нет? Скажи.

Ребёнок замер, то ли задумался, то ли всё ещё не понимал, что от него хотят, но через мгновение крикнул громко «Да!».

– Следующее, так-так… – Оан перебирал список задач. – «О предоставлении права детям сдавать экзамены в начальной и средней школе в виде выполнения и защиты проектов».

– Да! – не дожидаясь специального обращения, сказал малыш.

– Подвинься, пожалуйста, – Ена подошла и оттеснила мужа бедром от монитора. – Давай-ка я.

Она быстро пролистала список в одну сторону, потом в обратную, выбирая подходящее.

– «О запрете детям до восемнадцати лет участвовать в межзвёздных экспедициях и вступать в контакт с разумными представителями инопланетных цивилизаций». Авка, «да» или «нет»?

Мама при этом не удержалась от умиления при виде милого родного карапуза, решающего взрослые задачи, склонилась над ним и стала пуськать в шею. Кто не знает еще, что такое пуськать – это надувать щёки и, прильнув губами к коже, резко выпускать воздух. От этого становится щекотно. Можно, наверное, даже пуськать себя, хоть это, скорее всего, неприлично. Возможно, пуськание тоже пришло к нам из глубины веков, с эволюцией. Только непонятно, как оно произошло и для чего применялось (наверное, стоит провести специальное исследование). Малыш от маминой щекотки засмеялся в голос и стал отмахиваться – такое было ему одновременно и забавно, и чуть неприятно.

– Ну зачем ты так влияешь на его выбор? – в шутку пожурил супругу Оан.

– Ладно, – Ена отстранилась. – А тебя не буду пуськать.

– Авка, «да» или «нет»?

– Да, – сквозь смех отозвался сын.

– А хочешь ли ты братика или сестрёнку? – спросила игриво мама.

Ребёнок на некоторое время задумался, даже стал серьёзен, потом заулыбался своим мыслям и выпалил «Неть!».

Ена давно мечтала отправиться именно в эту экспедицию по мелиорации планеты Иии. Это слово было взято из языка давно исчезнувшей первой межпланетной цивилизации и означало одновременно «пространство» и «сердце». А мелиорация – это такое постепенное улучшение в отношении планет, долгосрочный проект по приведению атмосферы, поверхностных вод, растительного и животного мира к максимальному приближению к норме человека с группы планет, на которой жили Ена, её муж Оан и их пока маленький сын Авка. Достижение биохимического единства – одно из важнейших условий для расселения на новые планеты и обеспечения долгосрочного выживания на них. Правда, таких важнейших условий было ещё сотни и сотни. А Ена была как раз специалистом по биохимическим трансформациям.

На планете Иии велись мелиоративные работы уже несколько десятилетий, экспедиции сменяли друг друга. Они изменяли – очень-очень постепенно – состав атмосферы, с учётом того, чтобы флора и фауна за это время безболезненно адаптировались к новым условиям. Также использовались ускорители эволюции.

Для быстро растущей цивилизации Ены требовалось найти и подготовить к заселению новые планеты, которых для подстраховки должно было быть больше, чем того требуют текущие потребности – с запасом на будущее. Из семи планет их системы уже были заселены шесть, последняя оказалась совсем не пригодной для жизни в силу сложной орбиты в структуре тел, обращающихся вокруг двойной звезды – на ней было то слишком жарко, то слишком холодно. Новая планета, подходящая для переселения, располагалась всего в нескольких десятках парсеков, и с их возможностями по передвижению это было близко.

Мужа с сыном Ена оставляла ненадолго – всего за одну экспедиционную смену они не успеют соскучиться. К сожалению, сеансы связи с родственниками именно на Иии были запрещены, так как практически в ежедневном режиме советы учёных принимали определяющие решения для ветвления эволюции, в выборе методов и степени интенсивности мелиорации, сохранения тех или иных видов. При этом частные впечатления, вольное или невольное влияние сторонних людей, индивидуальные симпатии не должны были влиять на выбор.

Тут необходимо добавить ещё одно пояснение. На планете Иии ещё не было разумной жизни и прогноз её естественного развития был неопределённым. Для таких случаев ещё тысячелетия назад их цивилизация выработала принцип «органичного развивающего первенства». Это означало, что те, для кого новый мир оказывался необходимым для выживания или даже только для расселения, имели право на такое решение, невзирая на неопределённые перспективы осваиваемой терры, отводя себе роль одного из факторов возможного появления разума в ходе собственной эволюции, пусть и антропогенного, но в иерархии явлений вселенной такого же производного от неё, как и все остальные.

Важными были и слова «развивающее» и «первенство» – первое означало, что поселенцы направляют свои усилия на содействие местным живым сообществам, второе – что непреднамеренное опережение других потенциальных цивилизаций накладывает на первых дополнительную ответственность за сохранение мира во всех смыслах этого слова – как пространства и как состояния.

Перед выездом Ена долго советовалась с философами освоения, участвуя в серии коллективных и частных мировоззренческих сеансов. В этом направлении философии сосуществовали несколько школ, от максимально консервативной, призывающей к цивилизационной автаркии, до безгранично экспансионистской, а также объединительной, которая не находила между этими крайними подходами никаких противоречий. Ена тоже исповедовала объединительный всеохватный подход, хоть в нём и содержались многие «белые пятна» и неразрешимые изнутри системы противоречия.

Особенностью нынешнего этапа работ на Иии являлся не всеми признаваемый переход от формального освоения к неформальному. А именно, когда и число субъектов, и объём процессов, и фронт взаимодействия миров стали превосходить возможности контроля и управления. Такое происходит всегда, и любой подобный процесс переходит в эту стадию – но, как ни парадоксально, переход к новому качеству происходит всегда неожиданно. Хотя, какой может быть парадокс, когда в единый котёл замешиваются такие совершенно разнородные субстанции, в такой динамике и в планетарных масштабах.

Одним из признаков неформального характера экспедиционной работы стали многочисленные варианты посвящения вновь прибывших специалистов в планетологи – прописка. Помимо поименования по специальностям все они становились планетологами. Традиции разнились от базы к базе, плюс зависели от многочисленности состава лагеря (при большей численности почему-то культивировались более публичные мероприятия) и от характера первого лица. Если последний оказывался адекватным и весёлым, прописка происходила шуточная и несложная, если же руководство имело склонности к бытовой тирании, могли быть даже жестокие ритуалы. К какому отнести свой, Ена так и не решила, даже по прошествии времени.

Им, троим новичкам, предлагалось съесть представителя инопланетной флоры или фауны. А что, ведь в этом и заключается биохимическое единство – что люди могут питаться большинством видов местного мира без вреда для себя. И кстати, в обратную сторону это тоже работает: когда чужая «акула» откусывает у человека часть тела, с ней ничего не случается, и она даже начинает возвращаться к месту кормёжки за новой добычей. Ена знала, что отказаться от такого предложения нельзя, иначе работа не заладится.