Пожав плечами, я ответил, как было на самом деле:

– Первоначально я был занят скорее определением возраста строений и поиском следов тех, кто их построил. Потом я занялся объектом «Б», где был обнаружен этот странный артефакт. Я не смог до конца с ним разобраться и перелетел на отдых в расположение ВКС. Здесь я поступил на службу в научный отдел и дальше уже действовал согласно плану работ, составленному и утвержденному начальником группы.

– Но вы же забирались на пирамиду? Вы видели этот алтарь? – спросил меня неизвестный мне майор, сидевший бок о бок с моим начальником.

– Нет, я не забирался, – ответил я смущенно. – Я произвел съемку всех объектов сверху с корабля. Площадка на пирамиде довольно плотно поросла кустарником – может, поэтому я и другие, кто видел записи, не смогли различить на ней этот блок…

– Вы так нелюбопытны или ленивы, чтобы не посетить встреченное вами уникальное строение? – удивился разведчик.

Я покраснел и признался:

– После перелета я был несколько не в форме. Да и объем работ, мной произведенный, говорит сам за себя. Так что обвинение в лени… несправедливо.

– Да ну? – сказал разведчик. – Ситуация комичная, вы не находите? Вы отобрали образцы, произвели анализы, буквально просветили эти строения корабельным сканером. Разобрали часть строения «Б». Проделали массу ненужной работы и не узнали главного, что было всем открыто и доступно… Что эти объекты связаны как-то с Орпеннами.

Я разозлился на его насмешливый тон.

– Вы хотите сказать, что я специально скрыл эти сведения?

– Я? Нет. Это ваши действия говорят об этом. Подозрительное нежелание посетить вершину, проделав колоссальный труд на земле. Или у вас страх высоты? Позвольте не поверить. Вы все-таки пилот. И говорят, неплохой.

Я не стал ничего отвечать.

– Что вы молчите? – спросила меня адмирал, когда ей надоело рассматривать мое лицо.

Невольно вытянувшись, я сказал:

– Мне нечего ответить на эту глупость. Я уже сказал, что после перелета несколько устал, был не в форме. Это могло сказаться на моем внимании. А то, что я не полез, как горный козел, на вершину пирамиды, еще не значит, что я ленивый или боюсь высоты. Мне просто было не до этого.

Адмирал вздохнула и остановила жестом разведчика, который хотел мне задать очередной вопрос.

– Расскажите о том, как вы обнаружили знак Орпеннов, – попросила она.

Я ничего не смог добавить к уже сказанному моим начальником, присутствовавшим тут же. Просто, без подробностей рассказал, как мы поднялись, как убрали дерн и траву с плиты, как прочистили рисунок на камне и как быстро убрались оттуда. Покивав, лично адмирал меня поблагодарила и отпустила, попросив не болтать и дальше об увиденном. Ответив «есть», я вышел из кабинета и, пройдя мимо охраны, направился по указателям к шлюзу.

По мосткам я выбрался на берег и прошел к себе на корабль мимо дежуривших на КПП бойцов. В кают-компании, завалившись на диван, я попытался понять, что же на самом деле было со мной в те дни и как я так непростительно пропустил важный элемент в исследовании. Из всего поднятого в памяти я понял одно: я был просто одурманен своими моральными проблемами и мыслями о Кате. Я пытался работать – просто чтобы работать. Что-то делал автоматически и не думал ни о чем лишнем. А все свободное время действительно посвящал черной грусти, что только на время отступала, позволяя мне делать то, за чем я и прилетел на Иверь. Изучать. Отличный исследователь… пропустил такое. Прав был разведчик. Непонятно, как у меня получился такой сбой.

Я лежал на диване и откровенно унижал себя разными нелицеприятными словами. Не хотелось ничего. Ни спать, ни есть, ни пить… Хотелось как-то исправить дурацкую ситуацию, в которой я оказался. Я честно опасался, что информация о моей невнимательности дойдет до королевского общества. Кто знает, что придет в голову его чиновникам? После такого промаха они легко могут отказаться от моих услуг.

От неприятных мыслей меня оторвал сигнал установленной односторонней связи. Стиснув зубы, я поднялся и прошел в рубку. Сел в кресло и ответил на вызов.

Девочка, офицер связи, взглянув на меня, сказала:

– «Лея»… вас вызывает «Камень». Частный вызов.

Я кивнул и попросил соединить.

Появившаяся на экране Катя заставила забыть меня обо всех моих неприятностях.

– Привет, – произнесла она, открыто улыбаясь.

Я, улыбаясь в ответ, сказал:

– Привет, красавица. Как ты там?

Пожав плечами, девушка ответила:

– Скучно, если честно, сегодня. Весь день тренировки у летчиков и марш-броски у десантуры. Вот, пока есть время, я подумала: может, прогуляемся, пока не слишком поздно? Скоро уже стемнеет.

Я, конечно, покачал головой, собираясь сказать какую-нибудь глупость. Мол, не с кем пообщаться, так обо мне вспомнила. Но, понимая, как это будет некрасиво и неприятно прежде всего мне самому, я просто с улыбкой кивнул и сказал, что буду ждать ее на КПП.

Не снимая своего старательского комбинезона, я вышел на трап посадочной платформы и быстро сбежал на песок. Добравшись на КПП, я еще минут тридцать ждал, пока ко мне присоединится Катя.

– Слушай, Алекс, – сказала она, увидев меня, скучающего недалеко от бойцов, – мы так редко видимся, что ты мог бы одеться во что-то более приличное.

Несмотря на мой грязноватый вид, она не пожалела свой костюм для занятий спортом и, прижавшись ко мне, крепко поцеловала – дежурные сопроводили это действие кривыми ухмылками. Обняв Катю за плечи и почувствовав ее руку у себя на талии, я спустился с ней на песок и неосознанно направился к моему кораблю.

– Мы к тебе, что ли? – удивилась Катя.

– Если не хочешь, то нет, – сказал я, пожав плечами.

– Не хочу, – честно призналась она. – Хочется просто с тобой погулять.

Усмехнувшись и поцеловав Катю, я повел ее к дорожке из плит сплавленного песка. Неторопливо ступая по этому непривычному для меня покрытию, через каких-то полчаса мы вошли в брошенный всеми поселок среди не очень густого леса.

– Я здесь на пробежке бываю, – объяснила мне Катя.

Оглядев низкие домики с темными стеклами, я заметил:

– Делать тебе нечего. Тут все так… дико. Словно и не живет никто.

Она засмеялась и сказала:

– А тут никто и не живет. Правда-правда. Сколько я тут ни бывала, никогда никого не видела, кроме десантников, что через этот поселок за периметр проскакивают.

– А мы зачем здесь? – удивился я.

– Как зачем? – улыбнулась мне Катя. – Мы же гуляем.

Я покачал головой – у каждого свои понятия о прогулке. Кто-то выбирает для нее поселки-призраки.

– Это здесь в прошлом году пропали триста сотрудников базы? – спросил я у Кати, вспомнив сказки, что мне рассказывал помощник биолога.

– Да, – кивнула она. – Мне девчонки рассказывали, что после этого ужаса с базы было запрещено не то что сходить на берег, но даже по понтонам лишний раз передвигаться. С корабля на корабль на капсулах перелетали. Потом страсти, так сказать, поутихли, и опять разрешили сход на берег, но не селиться здесь. Поселок демонтировать хотели и убрать на транспортники, но решили ждать комиссию с Земли. Раз сами ничего не поняли, то, может, хоть те разберутся.

Я удивился и спросил:

– Спустя столько лет?

Катенька пожала плечами и, скинув мою руку с плеча, подошла к окнам одного из домиков. Заглянула внутрь. Помахала мне, чтобы я подошел. Я приблизился и, прислонившись к стеклу, заметил в помещении неубранные кровати и распахнутые шкафы.

– Они во сне пропали? – спросил я у Кати, будто она была участником или очевидцем событий годичной давности.

– Нет, – сказала она. – Это уже утро было. Перед самым построением. Потому-то так страшно и было всем. Буквально секунду назад с кораблей еще слышали голос коменданта в репродуктор, и вдруг разом все смолкло. А когда проживающие на берегу не появились на построениях, в эскадре и началась суматоха. Никого из поселка не нашли.

Я невольно передернул плечами. Сумерки все больше охватывали нас и пустой поселок. Находиться в нем становилось откровенно неприятно, если не сказать боязно. Видя мой жест, Катя звонко рассмеялась.