Слеза медленно покинула зрачок, слетая прямиком на дорогой пиджак. Геральд не мог смотреть, как ей больно. Ему не хотелось даже думать, что всё произошедшее — его инициатива. Демон всегда обещал себе не причинять боль тем, кто ему дорог, но осознавал, что если не пойдет на поводу у Дьявола, сделает ей ещё больнее, чем сейчас. И вот её слеза, такая одинокая и отрешённая, лубяная капля, которая смогла уместить в себе всю ту боль, что ощущала девушка. Его накрыла внутренняя ярость не на неё и даже не на Дьявола, а на самого себе.

— Сюда стреляй, — вставив в холодную руку оружие, демон пододвинул её к себе так, что дуло упёрлось точно в сердце.

Если то был его конец, то пусть. Это было лучше, чем потерять её окончательно во второй раз уже по собственной просьбе, лучше, чем чувствовать пустоту внутри себя, не ощущая тепла её рук, мягких губ, сладкого запаха. Не ощущать тех невероятных эмоций, когда чертовка посреди пары увлекала его в страстный секс, заставляя ощутить новый приток адреналина. Если она и лишит его этой несчастной жизнь, так тому и быть.

— Зачем мне в тебя стрелять? — голос сбивчиво задрожал, когда губы были в паре сантиметров от его, а глаза были не способны оторваться от таких же голубых. — Чтобы земля пахла лучше?

Руки демона дрогнули, когда он сильнее сжал одну из рук девушки, которая выпустила несчастный пистолет. Он не мог поверить в услышанное, разглядывая, как солёные дорожки появились под глазами. Одна его ладонь прошлась по щеке, когда другая ухватилась сильнее за женское плечо, вжимая её в двухдневную щетину, которая, казалось, сейчас никого из двоих не волновала.

— Вики…девочка, — наконец его сбивчивый шёпот стал более слышным. Её тело потяжелело, когда в глазах вновь всё потемнело, а голова безбожно закружилась. Покрасневшие от слёз зрачки и нос — последнее, что он увидел пред тем, как она окончательно потеряла сознание.

Виктория

Тело пробило волной холода. Лёгкий импульс распространился по твёрдой поверхности земли, когда мне взбрело в больную голову подскочить, ловя и без того ускользающее из под ног равновесие. Глаза распахнулись сами собой, не смотря на неестественно пунцовые веки, видя пред собой то, чего не ожидали лицезреть, то, чего явно не должны были видеть.

Невероятные цветочные просторы, деревья, на которых прорастали сочные плоды груш и яблок, лавандовые арки, словно зазывающие подойти к себе ближе и вкусить всю сладость, белоснежные фонтаны, выполненные в лаконичном стиле, что придавали увиденному более выраженный мавританский стиль, так хорошо известный людям.

Звуки арфы, плавно доносящиеся откуда-то из глубины, и всё было бы прекрасно, если бы не одно но — мертвецкий холод. Он пробивал своей морозной волной хрупкое женское тело до костей, заставляя съёжиться от неприятных ощущений. В переменах, цветы, посеянные везде, где только можно, в идеальных клумбах казались уже не такими яркими, а больше искажёнными, словно всё это был чей-то идеально продуманный мираж. Так выглядело небытие?

Сделав два небрежных шага, словно это были чужие ноги и раньше я никогда не ходила, в панике поджала губы, оглядываясь по сторонам. Быть может именно так вели себя люди в критических ситуациях, совершая необдуманные и порой вопиющие из нормального образа жизни решения. Да уж, я точно не так представляла собственную смерть. А где же обещанные котлы и Немезида, что на одной чаше весов лежит перо, а на друой наша душа? Всё враньё, ну, собственно, чего и следовало ожидать, — подумалось мне, когда где-то на поверхности сознания раздался голос.

— Не враньё. Твоя душа не попала к нему, потому что здесь тебя быть не должно, — сладкий, несколько отрешённый голос послышался за спиной, вызывая волнующие мурашки и небольшую дрожь в коленях.

Встретить кого-то здесь было не самой лучшей идеей, ведь именно сейчас я находилась на чужой территории и любое неверное решение ещё глубже бы вбило меня в эту проклятую землю.

Проанализировав чужой голос, глазные яблоки расширились. Не веря своему слуху, приложила все возможные усилия для того, чтобы совершить манёвренный разворот, который бы в действительности не позволил деве слишком быстро меня покинуть. Поворачиваясь на триста шестьдесят градусов, я встретилась с невероятно зеленоватыми дужками сияющих женских глаз.

— Лилит? — дыхание спёрло. Она была всё такой же красивой. Белоснежное лёгкое платье, такое, как у богов Греции из мифических книг, осторожно обтягивало смуглую кожу, когда на голове красовался венок из золотых листьев, переливаясь в свете дня.

— Тебя не должно быть здесь, — вновь повторила чертовка, осторожно оборачиваясь, в надежде не наткнуться на кого-то, кому было на руку моё появление. — Почему ты здесь?

Она смотрела с тревогой. Многолетняя дружба научила меня чёткому пониманию её эмоций. Если с виду казалось, что она холодна и отстранена, на деле волнение било ключом. Она была из тех, кому был важен порядок. И такое рушащее баланс происшествие явно не было просто так.

— Я не знаю, — честно ответила, решив, что лгать не лучшая идея. Очнувшись в неизвестном для себя месте, да чего уж, там то был совсем другой мир, меня, уже как и её, волновал вопрос, почему я здесь, да и здесь, это где? Было ли возможным назвать это место небытие? Или на самом деле оно носило иное название, вовсе не то, как его зовут на земле, в аду или в раю. — Это небытие?

Неуверенно спросила, собирая волю в кулак. Конечно, с точки зрения логики, раз здесь была Лилит, либо это был один чудесный сон, либо же она действительно попала туда, откуда никто не возвращался. Такие мысли безбожно холодили тело, здесь было холоднее, чем в аду. Это удивляло, ведь на мне был более тёплый комплект одежды, чем на подруге.

— Оно носит множеств имен: забвение, мир грёз, зазеркалье, эдем, можешь звать небытие, — слабо улыбнувшись, она встрепенула плечами, показывая рукой в сторону одной из нескольких тропинок, куда, судя по всему, я должна была следовать. Так выглядел мой путь.

— Здесь так холодно, — глубоко вздохнув, подчеркнула голубоглазая. Конечно у неё был заготовлен не один миллион вопросов, но холод, пробирающий до костей, не мог не волновать. Вернее я не могла не обращать на него внимания, казалось, чем больше я нахожусь здесь, тем с каждой секундой ближе к тому, чтобы замерзнуть, превращаясь в льдину.

— Холодно? — с прищуром произнесла рыжеволосая бестия, словно перед ней была умалишённая, что ещё раз подтверждало, холодно было только мне. — Здесь температура выше, чем в разгар адских вакханалий, — она замолчала лишь на несколько секунд, после чего резко сменила направление, подходя к огромному камню.

Указав подруге жестом руки на огромную мраморную плиту, Лилит невесомо коснулась гладкого покрытия, ощущая, как руку обволакивают едва заметные спирали какой-то непонятной энергии — мёртвая и невесомая частичка души, что остаётся в результате переизбытка в момент разъединения с телом бессмертного. Лёгкая щекотка смеха не вызвала, однако заставила скупо улыбнуться свою хозяйку, от чего Лилит под гнётом собственных мыслей слабо приподняла уголки губ вверх, предполагая в чём же дело.

Взяв подругу за руку, бывшая демоница приложила её всё ещё горячую ладонь к холодной плите, заставляя лёгкий морозец пробить кожу. Приятные ощущения разрядами прошлись по руке, но кроме холода получить что-либо другое не удалось. От этого Лилит приуныла ещё сильнее, усаживая меня рядом на лавку. В её глазах отразилось что-то, чего понять мне было не в силах.

— Тебе здесь не место, — спокойно, не пытаясь подобрать слова либо же планируемые в дальнейшем действия, уточнила Лилит, повторяя старые реплики и в знак успокоения теребя шёлковые волосы подруги. — Тебе здесь не рады, — также негромко резюмировала красавица.

— Но я даже не знаю, как я здесь… — возмущённо прощебетала. Находясь здесь от силы двадцать минут, всё это казалось максимально абсурдным, я совсем не понимала, что делать дальше, есть ли шанс вернуться домой или я навечно буду заперта в этом холодном месте без права на нормальную жизнь. — Не рады?