– Меня Анфисой, а ее Ольгой.

– Вот и познакомились. Нам очень приятно. Итак, готовы ли вы прийти на помощь князевым дружинникам?

Анфиса глянула на подружку. Та кивнула и спросила меня неожиданно мелодичным голосом:

– А какова на вид зазноба-любушка у твоего Ивана? Худышка, али толстушка? – Они снова рассмеялись.

Я ненадолго замешкался, потом ответил:

– Станом на тебя похожа, Ольга. Такая же ладная. – И, заметив, как изменилась в лице обделенная вниманием Анфиса, добавил, – а ростом как твоя подруга – статная и видная.

Девушка вновь расцвела, подбоченившись оглядела меня с ног до головы и, фыркнув, произнесла:

– Что же, так и будем разговоры разговаривать? Друг твой молчаливый совсем закручинился вон… А ну, пойдем-кось, Оля!

Подружки деловито направились к Жану и окружавшим его продавцам. Дело быстро пошло на лад. Правда, девушки пару раз было заспорили между собой, выбирая сарафан и юбку, но Жан наконец-то раскрепостился и выступил третейским судьей, взяв на себя право окончательного выбора.

Пока они занимались покупками, я отошел в сторонку, заинтересовавшись товаром одного из торговцев. Судя по шоколадному цвету кожи, крючковатому носу и иссиня-черной бороде, это был купец из Азии. По-русски он изъяснялся, но очень невразумительно из-за дичайшего акцента. Однако, у этого торгаша был собственный толмач, который бойко говорил по-русски. Лицо переводчика почему-то было по самые глаза закрыто тряпицей. Его темно-карие глаза цепко впились в меня из-под густых черных бровей. Взгляд показался мне каким-то нехорошим, цепким, изучающим…

– Что хочешь, дарагой? – спросил он, подойдя на зов своего хозяина. – Многа разный ювелирный украшений есть! Вибирай любой. Твой супруга будет очень рада такой сувенир!

Я вздрогнул. Сувенир?!

Купец подлетел ко мне, взял под локоть, что-то лопоча и беспрестанно кивая. Всем своим видом и поведением торгаш старался подтвердить слова толмача и поощрительно улыбался, рекламируя разложенные на прилавке великолепные украшения ручной работы (иной здесь и быть не может!), указывая толстеньким указательным пальцем на мастерски изготовленные браслеты, монисто, серьги, кольца и другие драгоценные побрякушки. Позабыв о том, что меня что-то насторожило, я объяснил толмачу, что именно мне надо. И, когда он переводил сказанное своему хозяину, по характерной напевности узнал арабский язык. Переводчик показался мне странным. Его акцент… Какой-то он неестественный… Но в это время меня позвал Жан:

– Ты куда запропастился, Край? Иди сюда!

Я решил, что моя подозрительность безосновательна. Почудилось… Поэтому в темпе приобрел несколько вещиц и потом вернулся к своим. Спецназовец, прищурившись, внимательно посмотрел на азиатов, с которыми я только что совершил сделку.

– Чего ты там?..

– Сейчас узнаешь. Ты помощниц-то своих поблагодари! То они, зря на тебя время тратили, что ли?

– Ох, и спасибо же вам, девоньки-красавицы! – громко поблагодарил Анфису и Ольгу Жан. – Да если бы не вы… Да я бы ни за что не смог сам выбрать то, что надо, ни за что в жизни!

Подружки неожиданно засмущались и синхронно покраснели.

– Чего уж там… Знамо, не мужское это дело, бабьи тряпки выбирать…

Я решил, что настало мое время, и вручил им то, что купил у арабского торговца. Одной из девиц досталось колечко, а второй серьги – оба изделия ажурные и были выполнены искусными мастерами. Девушки заахали, завидев такую красоту. Как истинные представительницы лучшей половины человечества, отказаться от украшений, предложенных им в качестве награды, они были не в силах…

Я уже собирался распрощаться с нашими помощницами, когда за моей спиной вдруг раздался недовольный голос:

– Анфиска! Ольга! А чего это вы тута делаете? Кто это тута с вами?! Вы кто такие, ась?! Ты чего это им тута, я тебя спрашиваю?! Тебя спрашиваю, слышь!

Оглянувшись, я увидел здоровенного, с несколько придурковатым выражением лица детину, выпучившего на нас с глаза. Он хотел ткнуть указательным пальцем капитана в грудь, но… к сожалению, тому этот жест показался вопиюще наглым посягательством на несанкционированное проникновение в личное пространство (именно так витиевато он мне прокомментировал впоследствии свою реакцию на тыканье пальцем в грудь). В реальности последствия для детины выглядели печально: сломанный палец, полусвернутая набок челюсть и опухшая от сокрушительного пинка ягодица. Словом, самая малость из того, что собирался содеять Жан с наглецом… Но не содеял, так как в экзекуцию вмешалась Анфиса, заступившись за несчастного:

– Не тронь Ванятку, Иван! Он свой, к Ольге сватается! Защитить ее хотел… Он не знал ить!

Спецназовец замер с занесенной для завершающего удара рукой.

– Ванятка?!

– Ну да, зовут его так.

– Вот этого борова… паренька зовут Ванятка? Ну-ну… Иван, значит? Тёзка мой. – Жан посмотрел на меня, как будто спрашивая, стоит ли ему продолжать начатое.

Я сочувственно взирал на детину, лежащего на земле. Он держался за скулу и жалобно подвывал на высокой ноте. Надо было как-то устранять последствия конфликта. Тем более, что вокруг начала собираться толпа.

– Пожалуй, ошибочка вышла, мой друг. – Протянув детине руку помощи, я добавил, – Не обижайся на моего друга. Он еще от свеев не отошел… Злой он, это понимать надо. От битвы не отошел, контузия…

Я осёкся. Куда меня понесло?.. Какая контузия…

В этот момент кучка зевак раздвинулись, и сцена дополнилась еще несколькими персонажами. Главным среди них был сидевший на кауром жеребце заросший по самые глаза окладистой бородищей мужчина в сдвинутой на затылок меховой шапке, добротном длиннополом кафтане с меховым приподнятым воротником и дорогих красных сапогах с тончайшим орнаментом. В его унизанной перстнями руке я заметил свернутый в кольцо черный кожаный витень – треххвостую плеть. Судя по виду, это был знатный вельможа, показавшийся мне странно знакомым. Вокруг него вился десяток дюжих гридней: все в добротных пластинчатых юшманах и с мечами, вложенными в поясные ножны. Они беззлобно, но настойчиво распихивали напирающих зрителей. Я настороженно смотрел на их остроконечные шишаки. Д, эти вояки явно сопровождали вальяжного бородача.

И еще один персонаж обратил на себя моё внимание. Он стоял чуть в сторонке особняком, но явно был из этой же компании, потому что телохранители его не трогали. Одет он был по-монашески, капюшон хламиды отброшен назад. Обращало на себя внимание аскетическое, с резкими чертами, лицо этого типа – сероватое, с темными рубцами. Борода стекала на грудь редкими маслянистыми прядями. Блеклые рыбьи глаза впивались взглядом, словно остро отточенные стилеты.

Я перевел взгляд на главного. Где я же его видел? И его жеребец мне точно знаком… Ванятка отвлек меня от мыслей, потому что вдруг перестал скулить и плаксивым голосом громко обратился к вельможе:

– Любослав Дмитрич, убива-ают!!! За ни за что убивают!.. – и, напрягшись, протяжно по-бабьи взвизгнул, словно юродивый, – Защити-и, боярин! Убива-ают, люди добрыя-а!!!

Толпа возбужденно загомонила. Жан придвинулся поближе ко мне и вполголоса спросил:

– Слыхал? Любославом назвал… А не тот ли это Любослав?..

Точно! Тот самый, которого князь Александр Ярославич с крыльца спустил… Как же, помню. Но вслух я ничего не сказал. Просто пожал плечами и молчал, ожидая развития событий.

Тем временем боярин сжал губы в железную нитку и, всё также не произнося ни слова, оглядел место происшествия, шершавым взглядом прошёлся по толпе. Гомон моментально стих, люди робко попятились. Анфисы и Ольги среди них уже не было. Когда они успели исчезнуть?.. Наконец, бородач вперил мрачный взор в нас с Жаном.

– Говоришь, значитца, от свеев ишшо не отошел? – Голос у боярина был скрежещущим, режущим слух. Я даже удивился, что у человека такой может быть… – С Невской сечи явились, что ли?

– Мы… – начал говорить Жан.

– Замолчь! – неистово рявкнул Любослав Дмитрич, пуча глаза. – Не повелел я ишшо тебе голос свой являть!