Первой на зов Жана выбежала Милёна. Она не спала и поэтому отреагировала быстрее нас с Громом. Когда мы с майором появились на месте схватки, тати уже лежали в беспамятстве, а Иван, как ни в чем не бывало, обнимал подругу. При нашем появлении она смущенно оттолкнула его и стала поправлять на груди сарафан.

– Нападение? – спросил Гром.

– Так точно. Вот они, все четверо.

– Уверен, что только четверо?

В этот момент Милёна вдруг резко рванулась к Жану, одновременно раскинув руки, как будто пытаясь взлететь, и негромко ахнув, упала к ногам капитана.

– Что?! – вскрикнул он и склонился над девушкой. – Что с тобой?!

Сверкающий диск луны заботливо прикрыло облако, но, несмотря на сгустившуюся тьму, я разглядел торчащий из груди девушки арбалетный болт и сразу же, не раздумывая, помчался в сторону, откуда он мог прилететь. Забор покачнулся – стрелок только что перемахнул через него на улицу. От арбалета он избавился, просто отшвырнув на землю. Прыжок! Мое тело перелетает через ограду. Автоматически сгруппировавшись, перекатываюсь, вскакиваю на ноги и, наращивая темп, бегу за темной фигурой, уже скрывшейся в узком входе в переулок. Кто-то бежит за моей спиной – наверное, Гром. В подтверждение слышу его голос:

– Край, там поворот и тупик, поэтому я зайду справа, огородами. Гони его на меня, попробую перехватить…

Оказавшись в переулке, я останавливаюсь. Здесь царят темень и тишина. Беглец совсем не дурак… Где-то притаился, сволочь. Вдоль покосившихся заборов чернеют какие-то кустарники, то ли малина, то ли крыжовник. Наверняка, он прячется в них. Арбалет он скинул, значит не выстрелит. Но вполне может предпринять попытку применить холодное оружие, например нож, с мечом он просто не смог бы улепетывать так стремительно. Но предугадать всего я не мог. Не до конца отросла еще, видимо, железа ясновидения…

Напрягши до предела зрение и слух, крадусь вдоль кустов. Облако, как назло, ушло, и луна ярко осветила меня, замершего посреди переулка. И все-таки какое-то чувство заставило меня дернулся вправо, одновременно пригибаясь. Прогремел выстрел и сразу еще один, где-то в стороне залаяла собака. Мое левое плечо рвануло, как будто кто-то, стоящий сзади, захотел рывком развернуть меня на месте. На ногах удержаться не получилось…

Послышался топот и крик, кажется, это голос майора:

– Край! Ты где?!

Потом затрещали ветки кустов, глухо бухнул забор, послышались встревоженные голоса. Я ожидал, что будут еще выстрелы, но их больше не было. Плечо болело, но не на столько, чтобы продолжать валяться пластом. Тем более, что вернулся Гром и помог мне встать на ноги.

– Ранен? – спросил он.

– Да, но не фатально. Где этот?..

– Сбежал. Ловкий, сволочь… Я ствол нашел.

– Ладно, давай скорее вернемся, пока народ не сбежался. И надо узнать, что там с Милёной. Еще арбалет надо подобрать…

Во дворе никого не было. Мы вошли в дом. На Жана было страшно смотреть. Он стоял на коленях и смотрел на девушку, лежащую на кушетке. При нашем появлении он спросил чужим голосом:

– Кто?

– Сбежал он, Иван, – ответил я. – Потом поговорим.

– Я слышал выстрел.

– Потом, Жан. Сначала надо ей помочь.

Девушка лежала на правом боку и была без сознания. Ее лицо покрывала синюшная бледность. Но я с некоторой долей облегчения заметил, что Милёна дышала. Возле нее суетился Евстафий.

– Как она, отче? – спросил Валера. – Рана сквозная?

Монах оглянулся, заметил мое окровавленное плечо, скривив губы, сокрушенно покачал головой.

– Слава богу, жива. Выше сердечка вошло жало… пробило лопатошную кость и, вона, со спины торчит. Только остерегаюсь я стрелу вынимать… Как бы кровью не изошла девица. Валериан, надобно скоренько Мишаньку в монастырь отправить. Там есть понимающий в лекарстве человек. Пусть холоп, не мешкав, приведет сюда лекаря. Краю, вон, тоже помощь нужна.

– Да, конечно, – ответил майор и, уже выходя из комнаты, озабоченно заметил, – Паренек, похоже, даже не просыпался.

Я вышел вслед за ним, поскольку была необходимость поговорить без свидетелей.

– Погоди, Валера… У тебя в бауле есть аптечка?

– Да.

– Достань ее. Надо бы Милёне укол сделать, чтобы избежать заражения. Ну и анестезию сделать, витаминов каких-нибудь… Болт все равно извлекать придется. А за лекарем Мишаню я сам отправлю. Еще надо воды нагреть, тряпья чистого приготовить… Не мне тебя учить.

Спецназовец кивнул.

– Тебе тоже инъекция не помешает. Жан знает, что надо сделать – растормоши его. Только надо внимание инока отвлечь. Не поймет Евстафий… я что-нибудь придумаю.

Я разбудил Мишаню и отправил его в монастырь. Потом забрал у майора аптечку. К приходу лекаря мы успели все сделать – инока под каким-то «безотлагательным» предлогом отозвал во двор Валера. Я подошел к Жану и вручил ему аптечку.

– Только быстрее, Иван, пока мы здесь одни. Валера сказал, ты знаешь, что надо делать. Давай, спецназ, займись.

Пока он дезинфицировал перекисью кожу вокруг ран у девушки с обеих сторон, древко болта, а также делал необходимые инъекции, я наскоро обработал свою царапину – пуля просто вскользь вспорола кожу, довольно глубоко, но не причинив серьезного вреда – и, наложив повязку, надел свежую рубаху.

Вскоре появился лекарь. Он заставил нас всех выйти из помещения, оставив себе в помощь только Евстафия. Учитывая обстоятельства, мы были вынуждены его послушаться. Скрепя сердце…

На улице Жан попросил у меня сигарету.

– Кончились давно, – я сожалеюще развел руки. – Может, меду хмельного выпьешь?

Он отрицательно покачал головой.

– Ты узнал, что за сука в нее стреляла?

Гром полез в карман, вынул оттуда сначала смятую пачку сигарет, которую отдал Жану, а следом, уже из другого кармана, вытащил пистолет. Проверил обойму – пусто.

– Повезло тебе, Край… У него только два патрона оставалось. Понятно, что стрелявший – наш современник. Черт, надо бы гильзы отыскать… Край, ты заметил, откуда он стрелял?

– Из кустов вдоль забора по правой стороне. Завтра с утра попробую найти.

– Лучше через часок, ближе к рассвету. Пойдем вместе. Один на подстраховку, а второй с фонариком займется поисками гильз. – Гром спрятал пистолет в карман. – Подозреваю, что оружие принадлежит тому самому толмачу с ярмарки, про которого ты рассказал вчера. Судя по твоему описанию, Край, переводчик с арабского ни кто иной, как главарь банды террористов Теймураз. Больше не кому. Теперь мы знаем, что злодей сбежал из лагеря татей, добрался до Новгорода и каким-то образом умудрился наняться толмачом к арабскому купцу.

Валера замолчал. Череду догадок продолжил я:

– Полагаю, увидев меня и Жана в торговых рядах, он узнал боевое облачение со склада базы. В итоге, он проследил наш путь из каталажки прямо до этого дома. И нанял этих четверых… Кстати, где они?!

Карандыш, прикурив сигарету, сумрачно глянул в сторону дальнего конца огорода.

– «Двухсотые» они…

– Ясно, – пробормотал Гром. – Не удержался, капитан, да? Прикончил?..

– А что мне было делать?! Они Милёну…

– Да погоди ты, Валера, – вмешался я. – Прикончил и прикончил, чего уж теперь говорить. Они – местные бандосы-мокрушники. Шли работать по найму, но фортуна отвернулась, когда им попался капитан спецназа из двадцать первого века… С кем не бывает? А Милёна… Она девушка крепкая, выносливая… Уверен, выживет. Главное, не тормошить ее сейчас. Ни о какой поездке и речи быть не может. Ей необходим покой.

Жан кивнул, но неохотно возразил:

– А как же приказ князя? Нет, ребята, приказ надо выполнить, во что бы то ни стало!

– Ты что? – Я удивился. – А как же Милёна?

Капитан посмотрел на Грома, сделал затяжку, выдохнул. Потом спокойно продолжил:

– А что Милёна? С ней останусь я. А вы заскочите по дороге на базу. Ведь она как раз по пути?! Там доложите обстановку Медведю, и вместе решите, как лучше выполнить приказ Невского. Думаю, Леший наверняка уже оклемался и вряд ли откажется от прогулки в псковщину. – Он помолчал, потом добавил, придав голосу весомость, – А я здесь займусь Теймуразом. Не зря он на нас напал. Считаю, что он для начала хотел завладеть нашим оружием, я имею в виду огнестрельным. А потом… потом он наверняка собирался пробраться на базу и попробовать ее захватить, перебив наших. Сколько у него наемников из местных? Считаю, это он того купца азиатского убил, помнишь, в каталажке про это старшине доложили? Толмач, тварь, араба прикончил, ограбил, а значит бабло у него есть. Нет, мужики, его нельзя оставлять в живых! Бог знает, какие еще черные планы в его террористической башке крутятся…