— Я постараюсь вести себя благоразумно, учитель.

Лоэн в задумчивости покинул кабинет Рунара. Йорэн ждал его снаружи.

— Все в порядке? — поинтересовался он.

— Да, более или менее, — ответил Лоэн, мысленно находясь где-то далеко. — Слушай, — вдруг добавил он, возвращаясь к действительности, — а здорово ты обошелся с Измиером. Он же тут важная шишка, а ты соврал ему прямо в лицо, даже глазом не моргнул.

— При дворе еще и не такому научишься. Ты мало с кем общаешься, друг, а потому слишком прямолинеен, открыт, как книга перед глазами. Я, конечно, ценю твою честность и доброту, но быть до такой степени наивным тоже нельзя. Я теперь служу при дворе, так что мне волей-неволей приходится практиковаться в плетении интриг, хотя бы немного. Тебе тоже было бы полезно этому научиться.

— Да брось. Я все-таки маг, не забывай. Я смогу о себе позаботиться.

— Боюсь, магия не спасет от сплетен и хитростей. Впрочем, ты же знаешь, если что, я всегда помогу, — и он улыбнулся легко и светло, как всегда. Улыбкой уверенного в себе человека и надежного друга. И Лоэну сразу стало спокойнее.

Маги имели доступ к любой стихии, но это не давало им всех способностей иных народов. Призвать стихию энергии с той стороны — это одно, но воздействовать на чью-то жизненную энергию, что вполне удавалось амдарам, людям было не под силу. Именно поэтому магия не давала возможности лечить болезни. Однако Лоэн не собирался отказываться от своей цели. Поступающие в магистратуру должны были выбрать один из предметов, не связанных с магическим искусством, в том числе и медицину. Это было лучшее, что могла предложить ему Академия в данном направлении, и он не стал упускать эту возможность.

Весь Талатерн[11] Лоэн прилежно осваивал премудрости лечения различных болезней, учился готовить зелья и отвары (тут немалую помощь оказали полученные еще от Филлит знания), а в начале Майлингена[12] в дом Рунара явился посланный от Измиера и предложил юному магу пройти практику под началом Аллака, одного из членов Светлого Совета. Аллак возглавлял Гильдию Целителей и ведал всеми госпиталями в городе. Он сразу не понравился Лоэну: низенький, толстый, лысоватый, с вечно брезгливым выражением на краснощеком лице, но юноша решил, что это всяко лучше, чем иметь дело с Измиером, от взгляда холодных светлых глаз которого Лоэна неудержимо бросало в дрожь.

Практика должна была длиться не меньше двух сезонов, занятия в Академии для практикантов в этот период не проводились, так что Лоэну пришлось переехать от Рунара в маленький домик в квартале целителей. Когда-то в Виарене не было единого госпиталя, больных целители принимали на дому, но позднее под лечебные нужды был выделен целый квартал вдоль берега реки. Теперь мало кто из целителей ходил на работу через весь город, многие с семьями жили здесь же.

В первый день Аллак провел Лоэна по госпиталю, показал, где что находится, и распорядился:

— Пока будешь заниматься благотворительными палатами. Там лежат те, кому нечем заплатить за лечение. Понятно, что и сам ты тут много не заработаешь, но, если чем-то не угодишь или не справишься со своими обязанностями, жаловаться им тоже будет некому. К тому же ты здесь не навсегда: будешь послушным и усердным — легко сможешь добиться большего.

Положение дел в палатах повергло Лоэна в ужас. Больные лежали на деревянных лавках, укрытые каким-то тряпьем, в углах скопилась пыль, в помещениях было сыро и холодно.

— Разве храмы не дают денег? — он не смог скрыть изумления. — Я не раз слышал, что благотворительность как раз по их части.

Аллак пожал плечами с таким видом, будто вообще не собирался отвечать, но потом все же нехотя выдавил:

— Жрецы вечно жалуются, что им самим на жизнь едва хватает. Денег от них не дождешься, хорошо, если одежды иногда подкинут.

— И где же она? Неужели только эти драные тряпки? — Лоэн кивнул на лохмотья, в которые кутались больные.

Собеседник вновь пожал плечами и на этот раз до ответа не снизошел.

Позже юноша увидел, что всю приличную одежду, которую приносят жрецы, расхватывают младшие целители, работники вроде него самого, только из соседних палат. Они делали это так буднично, осматривали вещи, не скрываясь, не оглядываясь воровато, будто те изначально принесли для них, что у Лоэна не хватило даже решимости, чтобы возмутиться и пристыдить их.

Он работал целыми днями: выслушивал жалобы, подбирал нужные снадобья, какие-то даже смешивал сам, благо ему отвели небольшой личный кабинет со всем необходимым (к счастью, в травах в госпитале нужды не было). Как-то раз Лоэн спросил Аллака, что делать с теми, кто лежит без сознания и не может жаловаться. Навыков, чтобы определить болезнь только с помощью осмотра, у юноши еще не хватало. Глава целителей в очередной раз отмахнулся:

— Занимайся другими. У этих все равно почти нет надежды, — ответил он таким тоном, словно речь шла о чем-то незначительном.

В конце концов Лоэн набрался смелости и задал вопрос, который мучил его с самого начала:

— Манейр Аллак, я понимаю, что этим людям нечем заплатить за нормальные кровати и хорошую еду, но разве не следует хотя бы просто чистоту соблюдать? Ведь невозможно выздороветь в таких условиях. Несколько стинов[13] в день за уборку — не так уж много для госпиталя, желающие заработать найдутся.

На это Аллак ответил с брезгливым раздражением:

— Учить сопляки всегда горазды. Если ты такой умный, парень, почему бы тебе самому здесь и не убирать? Мне неоткуда взять деньги на слуг для этих отбросов.

Вместо того чтобы обидеться, Лоэн воспринял эти слова как руководство к действию. Он стал задерживаться в госпитале до ночи, чтобы мыть полы и стирать грязные простыни. Через несколько дней, протирая тело больного влажной тряпкой, юноша испытал незнакомое чувство. Что-то струилось по кончикам его пальцев, теплый поток, будто дуновение воздуха…

Так впервые Лоэн ощутил живительную силу человека, его энергию. Он медленно провел пальцами по телу больного, прислушиваясь к ощущениям, и вскоре заметил, что в некоторых областях тела эта энергия слабее и течет медленнее. Он понял, что может направить ее, усилить в нужных местах, но побоялся, что человек не поймет, что с ним пытаются сделать.