Молодой мужчина спешно взбегал по главной лестнице замка. На его красивом смуглом лице рисовалось выражение явного недовольства, губы были сжаты в напряжённую тонкую линию, большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрели перед собой с плохо скрываемым недовольством. Со стороны его можно было принять за военного офицера, о чём говорил расшитый золотом кафтан насыщенного оттенка красного, опоясанный широким кожаным ремнём, массивная сабля и высокие армейские сапоги.

Он вошёл в главный зал, одним движением распахнув тяжёлую дверь. Стражники у входа никак не отреагировали на его появление, тогда как молодой человек, позвякивая громоздкими шпорами, стал уверенно приближаться к трону.

– Отец, – властно обратился он к сидящему, – я требую объяснений!

Грузный человек, который всё это время задумчиво глядел перед собой, отвлёкся от размышлений и взглянул на вошедшего. Это был мужчина преклонных лет, лицо и руки которого густо покрывала сетка частых морщин. Его глаза были такими же серыми, как посеребрённые сединой волосы. Роскошный кафтан с дорогой отделкой и мантия с бархатистой алой оторочкой по краю, в которые он был облачён, определяли в нём властелина и казались нелепым одеянием для старика, чей болезненный облик трудно было скрыть. Весь образ завершал массивный белый тюрбан, покрывавший седую голову и украшенный каменьями.

– Как ты смеешь требовать? – проскрипел он, потрясая морщинистой рукой. – Пока я здесь халиф, никто не вправе так говорить со мной, если не намерен лишиться головы.

– Ты сам назначил меня командующим войсками, отец, но при этом мешаешь мне выполнять свою работу. Как ни пытался, но я не могу понять, чего ты добиваешься?! – мужчина злился всё сильнее.

Старик поднялся, тяжело опираясь на подлокотник своего трона.

– Думаю, всем будет лучше, Лейс, если ты пояснишь, чем же ты недоволен и как именно я тебе мешаю. Иначе наш разговор зайдёт в тупик.

– Хорошо, я поясню, – процедил Лейс. – Ты и сам прекрасно знаешь, что на южных рубежах неспокойно. Вдобавок ко всему, на совете военного министерства, где ты присутствовал, мы договорились отладить производство пушечных снарядов для укрепления обороны.

– Пока всё верно, – насмешливо кивнул старик.

Лейс продолжил, сдерживаясь из последних сил, чтобы не вспылить.

– В установленный срок я явился в литейный цех, чтобы проверить, как движутся работы, и знаешь, что они мне сказали?

– Что же?

– Что выплавку снарядов приостановили ещё два месяца назад, сославшись на твоё единоличное решение прекратить работы. Как это понимать, отец?

– Ровно так, как ты услышал, сын. Я принял решение передать часть сырья литейщиков на другие, более важные цели.

– То есть, по-твоему, существуют цели более важные, чем защита границ?

– Нам не требуется защита границ! – рявкнул правитель. – Я есть дракон, и к нашим границам никто не сунется, зная, кто охраняет их. Благословение бездне – с юга к стенам города тоже не подобраться. Тогда зачем переводить ценный металл на пушки, если его можно очистить и получить…

– Золото? – Лейс не дал ему договорить.

– Да, раздери тебя бездна, золото! Много золота! Олгас чистит металлы, и скоро мы станем богаче всех! Золото, а не пушки – символ власти, и мне больно от того, что мой наследник до сих пор этого не понял.

– Отец, ты сам не понимаешь, что говоришь! – рявкнул парень. – Когда войска Талисии явятся сюда, – он затих, оборачиваясь на стражников у двери, затем размашисто зашагал, приблизившись к трону и заговорил тише, – когда они явятся сюда, будет уже поздно. Ни золото, ни дракон не помогут нам. Скажи мне, что может сделать видение на горизонте против армии в несколько сотен человек, вооружённой страшным оружием, о котором ходит столько слухов?!

– Мы купим всех, – нетерпеливо ответил старик. – Все соседи от юга до севера будут в наших руках, когда Табиб явит мне золотую жилу. А случится это совсем скоро, не будь я Гафур Савлий – властитель земель Эгриси, – он взмахнул рукой, не давая новому потоку возмущения излиться на него. – Я больше не хочу говорить об этом! Избавь меня от необходимости сообщать тебе то, что должно быть ясно каждому дураку.

Лейс приложил немыслимое усилие к тому, чтобы заглушить внутренний взрыв. Пришлось отдышаться, дабы унять негодование. Споры с отцом всё больше выматывали его с каждым днём, и ему становилось страшно за то будущее, на которое обрекал свои владения Гафур Савлий.

Парень глянул на него исподлобья, намереваясь задать другой, не менее тревожащий его вопрос:

– Зачем тебе новая невеста? – с усилием проговорил он. – Что ты будешь с ней делать? Может, пришла пора остановиться?

– О, нет, мой дорогой. Дракон бессмертен, и новая жена требуется ему каждые пять лет – такова традиция. Традиции дисциплинируют. Да, не все поддерживают этот обычай, но если он уйдёт, в обществе зародится беспокойство. А нам этого не нужно. Ведь так?

– Их всех надо содержать.

– И снова ты забыл о главном, – старик хрипло усмехнулся.

– Ах да, – иронично произнёс Лейс, – золото Табиба. Как же я мог забыть.

– Именно. Будь добр, не забывай впредь. И к тому же, сын, я ведь стараюсь для тебя. После моей смерти весь гарем перейдёт в твоё безраздельное пользование. А там, если откинуть старух, такие красавицы, – Гафур мечтательно заулыбался. Он уже давно мог лишь смотреть и любоваться красотой своих женщин, искренне полагая, что оказывает сыну услугу, продолжая отбирать бриллианты для живой коллекции.

– Я никогда не мог понять, зачем тебе так много женщин? Как можно любить их всех?

Старик недовольно скривился.

– Их не надо любить. Достаточно и того, что каждую ночь ты будешь окружён лаской первых красавиц Эгриси. Разве этого мало? – старик тяжело спустился со своего пьедестала и подошёл ближе, вглядываясь в лицо сына. – Если бы я не знал, как тщательно охраняют мой гарем, – продолжал он, – то давно заподозрил бы, что ты не мой сын.

Лейс нахмурился.

– Что же заставляет тебя сомневаться, скажи на милость?

– У твоего брата уже по несколько жён, не считая наложниц, и кое-кто на сносях, а что же ты? До меня дошли слухи, что твои женщины скучают.

Лейс пожал плечами.

– Не понимаю почему. Ведь я всем им раздал работу. Пусть приносят пользу государству.

– Что?! – старик закашлялся то ли от удивления, то ли от смеха. – И что же это за работа?

– Одна прядёт, вторая ткёт.

Гафур громко рассмеялся. Его старческий хриплый смех тут же заполонил помещение оглушительным эхом.

– Сын мой, – проговорил он, утирая глаза от выступивших слёз после того, как нашёл в себе силы успокоиться, – скажи, ты что же, не знаешь, для чего нужны наложницы?

– Знаю, отец. Но у меня много работы, и мы почти не видимся.

– Ты безнадёжен. Ладно, спрошу прямо: где мои внуки?

– Когда у меня появится жена, у тебя появятся внуки. Сейчас не до этого.

– Глупости! – проскрипел Гафур. – Ты наследный принц и можешь сделать своей любую женщину королевства! Лишь протяни руку и возьми! А когда у неё родится сын, ты окончательно укрепишь своё положение.

– Твои дети, мои дети, дети Кобоса. Ты понимаешь, что при таком количестве царских сыновей и внуков, все они передерутся за власть, когда придёт время?

– Замолчи! – вознегодовал Гафур. – Мы семья, и это главное! Никто здесь не посмеет поднять руку на брата!

Лейс усмехнулся его словам.

– Отец, – начал он, – ты воистину наивен, как дитя. Неужели тебе неизвестны истории древних? Испокон веков братья убивали друг друга за власть. Не нужно тешить себя иллюзиями.

Ему не дали сказать больше ни слова. Старик, злобно скривившись, со всего размаху огрел сына ладонью по лицу.

– Не смей! – прорычал он. – Не смей даже думать о таком. Ты сравниваешь нас с безумными дикарями, которые пили кровь своих жертв из их черепов и поклонялись камням с узорами. Мир изменился, и никто не посмеет поднять руку на родича во имя тщеславия и власти. Не этому я учил своих детей. Скоро мы изгоним древних богов из Эгриси и возведём храм истинного бога, где обретём новую веру во имя и во славу грядущих поколений.