Ведь призраку абсолютно ничего не надо. Запросы у него небольшие. Дима и Майя это прекрасно понимали потому, что уже были, вполне, взрослыми людьми, точнее, привидениями. Но такое обстоятельство их не радовало, а вгоняло в неподдельный страх и уныние.

Незнакомые люди

Им с балкона было видно всё. По большой четырёхкомнатной квартире, очень хорошо им известной, бродила старушка и что-то напевала. Никаких гостей в помещении не находилось. Вероятно, Дмитрий и Майя очень долго ходили в магазин за монпансье. Будь трижды не ладны брусничные леденцы в металлической банке. На плече у Роголева по-прежнему висела небольшая сумка для сладостей, которых они так и не купили. Но она тоже стала почти невидимой и невесомой.

Чудесные, но весьма и весьма страшные и необъяснимые метаморфозы. Такие вот совершенно не понятные превращения. Да ещё по квартире, где совсем недавно сидели за праздничным столом, расхаживала какая-то бабушка.

Никакой ведь старушки на дне рождения Розы Сбитневой они не видели. Родители именинницы – и те отдыхали за границей.

Решительная Ликнова уже хотела пройти сквозь стену в большую комнату, но Дмитрий остановил её, положив руку на плечо.

– Не спеши, Майя, – сказал он.– Происходит что-то совсем не понятное. Не торопись! Отсюда мы увидим и услышим всё, что нам надо и не надо.

– Нас могут заметить, Дима.

– Вряд ли. Мы пока не в помещении. Поэтому наши прозрачные тела практически не видимы. Как только войдём в квартиру, то там, конкретно, станем пугалами для всех присутствующих.

Они остались на балконе, не зная, не ведая, что им делать, как поступать.

Старушка была энергична и бодра, хотя ясно, что ей никак не меньше восьмидесяти лет. Квартира заставлена самой разной аппаратурой. Миниатюрные компьютеры, планшеты, маленькие настенные телефоны.

Привидения обратили внимание на то, что тут же, рядом с диваном с витой спинкой из синего искусственного материала стоял пластмассовый человек. Было ясно, что это бытовой, хозяйственный робот. Искусственное создание, скорей всего, предназначалось для уборки квартиры и, возможно, для приготовления самых различных блюд, и других мелких работ по дому.

Но их, каким-то странным образом, заметил большой рыжий кот. Он начал яростно выть и царапать дверь балкона. Но на странные выходки проницательного домашнего животного мгновенно среагировал робот. Сравнительно быстро он пресёк неадекватное поведение четвероного рыжего существа.

Трёхногий робот с условной человеческой головой и четырьмя крепкими резиновыми конечностями в виде шнуров бесцеремонно схватил кота за шиворот и унёс, вероятно, в одну из комнат. Да и сам, скорей всего, остался там, вместе с взволнованным домашним животным. Может быть, потому, что пока его не загружали никакими делами.

Впрочем, вскоре робот появился в большой комнате с огромным подносом в руках, на котором стояло несколько тарелок со свежевыпеченными блинами, с двумя вазочками с малиновым вареньем и сгущённым молоком. Фарфоровая посудина с конфетами, пять чашек с ложечками, большой кофейник с кофе…

Робот одной из своих гибких рук нажал в районе собственного живота на одну из кнопок, и прямо в центре комнаты из… пола «вырос» стол с цветистым полиэтиленовым покрытием. Так же появилось и два кресла.

В комнату опять вошла и старушка, которая выходила из гостиной на несколько минут, вероятно, на кухню, и отдала распоряжение роботу:

– Иди, Ромбик, отдыхай! Если понадобишься – позову.

Мигнув яркой диодной лампочкой на «голове», робот удалился.

Старушка села на диван и задумалась. Перед ней в полосатом халате и в тапочках появился высокий парень лет двадцати пяти. Он подсел к старушке, обнял её и сказал:

– Ну, чего ты грустишь, моя славная бабушка, Роза Алексеевна?

– А чего мне веселиться, внучек? Это ты всю ночь балагурил со своим другом и двумя подружками.

– Не ругайся, бабуля, они рано утром ушли на цыпочках. Не остались даже на завтрак. А вели мы себя пристойно, только беседовали и пели песни.

– Если бы они и остались, Павлик, то беды большой бы не случилось. Я всегда рада гостям. Всю жизнь так было.

– Ладно, не обижайся, бабуля. Ещё две недели у тебя погощу, а там к мамке с папкой поеду, в Красноярск. Может, заочно буду, учиться, а может, и нет.

– Садись за стол, работник. Будем пить кофе и закусывать блинами.

Тяжело вздохнув, он сел за стол. Так же поступила и Роза Алексеевна.

Паша хмуро глянул на блины и вопросительно посмотрел на старушку.

– Причём здесь блины, моя замечательная бабушка, Роза Алексеевна?

– Я уже почти восемьдесят два года Роза Алексеевна. А блины для того, чтобы помянуть добрых людей. Ровно год, как мои лучшие друзья супруги Роголевы, Майя Георгиевна и Дмитрий Аркадьевич попали в автомобильную катастрофу. По восемьдесят лет с небольшим только и прожили.

– Ну, так и что? Некоторые и меньше живут. Многие даже до пенсии не дотягивают. Да ты сама знаешь.

– Грех такое говорить. Тебе, Павлик, необходимо съесть пару блинов. Это такая славная традиция, и ты не должен её нарушать.

Паша налил из кофейника горячего живительного напитка в обе чашки. Нехотя взял в руки блин и обмакнул его в вазу со сгущённым молоком. Так же поступила и Роза Алексеевна.

С ужасом посмотрели друг на друга Майя и Дмитрий. Они поняли, что эта ветхая старушка – именинница Роза. Именно, она провожала их на пороге, когда Роголев и Ликнова отправились в магазин за брусничным монпансье.

Но это куда ещё ни шло. Самое страшное заключалось в том, что старушка со своим внуком поминала ни кого-нибудь, а именно их. Чертовщина какая-то! Такая чушь ведь даже присниться не может. Даже мозг самого слабоумного господина в мире такого не сконструирует, ибо это вне всякой фантастики, научной и… гламурной.

К сожалению, факт оставался фактом. Бабушка и внук поминали именно их. Не так и долго за пустыми разговорами она поведала Павлику о том, какими прекрасными людьми и учёными-географами были они, Роголевы. Разумеется, и умерли настоящими учёными, докторами не каких-нибудь, а географических наук.

В данной области научной сферы не всегда можно откопать то, что запросто потянет на диссертацию. Тем разных, вроде бы, предостаточно, но они не всегда актуальны. А вот они, Рогалевы, по утверждению старушки, много путешествовали и даже открывали какие-то острова. Паша жевал блин и усиленно делал вид, что внимательно слушает бабушку.

– Рассказывай мне, бабуля, о чём хочешь, – сказал он.– Но только сильно не грузи! Я не доктор наук, потому могу и не выдержать… Мозг от всяких научных терминов может отключиться. А мне, в мои молодые годы, такой радости не надо.

Естественно, Роза Алексеевна, особо не вдаваясь в глубину научных проблем, начала охотно рассказывать внуку, какими замечательными людьми были её друзья юности, видные учёные Рогалевы.

Паническое настроение

Не сговариваясь, Майя и Дима слетели вниз с балкона и стали кружить над летней столицей, над крышами домов. Они судорожно сверху, с высоты птичьего полёта, искали те развалины, из которых они явились сюда в непонятный и неведомый мир.

Потом спустились пониже и начали летать между домами, пугая ворон и других миролюбивых птиц. Ничего похожего на разрушенные дома и старые стены они не заметили. Да и никогда их и не было в этом районе.

Приземлившись на крышу небольшого магазинчика, они перевели дыхание.

– Мерзкая старуха Роза Алексеевна, – возмутился Дмитрий,– поминает нас с тобой, Майя. Как будто мы мёртвые,

– Успокойся, Дима. Какие мы сейчас и кто, на самом деле, нам трудно понять. А эта самая старуха – наша с тобой подруга, студентка филологического факультета МГУ Роза Сбитнева. С отделения прикладной лингвистики. Она – близкий для нас человек. Не больше и не меньше. Она и послала нас за этими чёртовыми леденцами – монпансье.