Инопланетянина удивляла пустота этого мира, небольшая заселённость красивой, неведомой планеты. Вероятно, на его родной планете, плотность населения была очень высокой. В основном, по этой причине, они и летали по многим мирам Вселенной. Им необходимо было найти подходящее место для того, чтобы добрую половину жителей его планеты можно было переселить.

Обитель должна быть относительно комфортной или, хот бы, относительно удобной или приемлемой для обитания. А всё лишнее, здесь и в других местах, подлежит физическому уничтожению.

Этот невнятный отрывок из чужой памяти показался Дмитрию и Майе абсолютно не интересным и бесполезным. Они поспешно покинули звездолёт.

– Мы, конечно, не понимаем, что происходит вокруг, – предположила Майя, – но мне кажется, что в существующих и самых разных проблемах имеется и наша с тобой вина, Дима? Возрази мне, если я не права.

– Я не могу согласиться с тобой. Всё это общие рассуждения. Но ведь кто-то виноват в том, что мы с тобой, Майя, стали привидениями. Или в происходящем виноваты только мы? В чём же наша вина?

– Виноваты все. Но я точно не знаю, вина ли это. Ведь бывает же так, что падение вниз является взлётом. Я предполагаю.

– Что можем предполагать мы, ничтожные призраки? Даже наш головной мозг бесплотен. В нём не может родиться ничего существенного. Но при этом мы ещё и философствуем.

– Ни в одной черепной коробке нет никакого сознания, – послышался поблизости голос. – Все мысли рождает не мозг, который находится в голове, а то, что находится снаружи. Наши мысли в пространстве, и ему нет предела.

С ними вёл беседу космический пилот, которого они недавно видели на борту дисковидной летающий «тарелки», тот самый четверорукий гуманоид, с которым они находились в одном звездолёте.

Их удивило то, что космический путешественник на большом расстоянии видел их. Но и его говорящая физиономия непонятным образом витала рядом с ними.

– Мне очень важно сейчас узнать, кто я, откуда и почему нахожусь здесь, – честно признался пилот маломерного космического транспорта. – Я не понимаю, что случилось.

– Наверное, произошло падение вашей главной летающей «тарелки», – предположил Дмитрий. – Это последствия не совсем удачного приземления. Предполагаю, что ты ударился головой о какой-нибудь камень.

– Не вводите меня в заблуждение, – на неприятной физиономии гуманоида появилось некое подобие улыбки. – Какая ещё основная летающая «тарелка»? Я в такие сказки не верю. Я ведь, всё-таки, кое-что помню. Я вспомнил!

Он начал сбивчиво и долго рассказывать, что, скорей всего, он учитель физики и математики в одной из местных сельских школ.

Причём, он закончил обучение в педагогическом университете с красным дипломом.

– Нам гораздо проще понять и постичь некоторые тайны Мироздания, – честно признался Дмитрий. – Но мы не имеем даже малейшего представления о том, кто ты и куда держишь путь. Правда мы, почему-то, читаем твои мысли и даже отсюда видим тебя. Странно и непонятно.

– Я не всё, но очень многое забыл, – тяжело вздохнул гуманоид. – Но я хорошо помню, что зовут меня Илья Тихонович Собакин. Я, видимо, попал в сектор частичной амнезии. Наверное, я сейчас нахожусь под её влиянием.

– В тебя вселился клочок памяти совершенно другого существа, – сказала Майя, – возможно, даже того, которое уже ушло за предел этой обители. А свою память ты частично потерял. Но мы-то с Димой о себе всё помним, и это страшно. Но понять не можем, почему мы стали фантомами. Может быть, это последствия неизлечимой болезни.

– Форма совсем не важна, – убежденно заметил гуманоид. – Самое главнее – содержание. У меня четыре руки и совсем нет носа. Но ведь от этого я не перестал быть Собакиными. Мне осталось только ещё кое-что вспомнить, и всё будет в полном порядке.

Из густых кустов вышли олигархи: восьмилапый паук с человеческой головой Владимир Семёнович и толстый, безобразный чиновник-функционер Поликарп Терентьевич. На них была шикарная одежда, но в руках они держали большие клетки для лягушек, которых они собирались поймать. В них без всякой радости несколько лягушек зелёного и коричневого цвета.

Несуразица нового бытия

Инопланетянин, который упорно считал себя учителем математики и физики Ильёй Тихоновичем Собакиным, приветливо помахал им одной из своих четырёх рук.

– Куда же ты привёл нас, Собакин? – возмутился Поликарп Терентьевич. – Здесь, вообще, нет лягушек. Какое-то странное место.

– Сюда не я вас привёл, – напомнил им гуманоид Илья Тихонович. – Меня вместе с вами забросили с парашютами.

С некоторым недоумением Рогалев и Ликнова одновременно поинтересовались у всех троих, зачем им лягушки.

Но на вопрос ответил Собакин, и этого было, вполне, достаточно. Оказывается, у него и его друзей отцы – чистокровные французы, а матери – милые, изящные японки. При таких обстоятельствах потомок, то есть дитя подобного интернационального брачного союза просто умрёт от голодной смерти, если на обед ни проглотит дюжину свежих и питательных лягушек или, в крайнем случае, ни скушают салат из виноградных улиток. Дмитрий и Майя понимающе закивали почти прозрачными головами.

На всякий случай, Собакин ещё раз напомнил своим давним друзьям, что сбросили сюда с самолёта или воздушного шара с парашютами.

– Все верно, – подтвердил его слова паукообазный Владимир Семёнович. – Сплошные неприятности. Парашюты не раскрылись. Пришлось спланировать на землю без их… использования. Да и лягушек здесь, на самом деле, нет.

– Что же тогда у вас в корзинах? – задал вопрос Дмитрий. – Разве это не лягушки?

– Этих лягушек мы захватили с собой из дома, – пояснил Поликарп Терентьевич. – Они нужны для приманки.

– Чего же тут неясного? – сказал Владимир Семёнович. – Таёжные лягушки увидят в корзинах своих близких и дальних родственником и поспешат к ним на выручку, и тогда мы их мигом переловим. Но лягушек здесь нет. Уж я-то в них разбираюсь.

– Мы вам частично верим, – подала свой голос и Майя, – то только потому, что нам ничего другого не остаётся делать.

– Совсем недавно я считал вас с Поликарпом Терентьевичем неонацистами, – признался Дмитрий. – А вы, оказывается, добрые и безобидные существа – лягушатники.

– В разное время – по-разному, – застенчиво произнёс Владимир Семёнович. – Наверное, наше мировоззрение зависит от того, что мы едим на завтрак, обед и ужин.

– Ни одна из постоянно приходящих перемен не похожа на другую, – пояснил Поликарп Терентьевич. – Сегодня так, а завтра может быть всё по-другому.

Паукообразный магнат и олигарх Владимир Семёнович, поспешил сообщить, что, вообще-то, он по профессии металлург, если выражаться точнее, то сталевар. А толстый и животастый владелец многого из того, что находится на земле, под землёй, в морях и океанах, Поликарп Терентьевич сообщил, что он вот уже почти двадцать лет за миску борща работает шахтёром, добывает уголь.

Эти существа ничуть не походили на тех, за кого себя выдавали. Произошло то, что кто-то спонтанно или целенаправленно, ради собственной прихоти, наделил их ничтожной частью чужой памяти и биографии. Чтобы произвести такую процедуру не обязательно быть великим и могучим. Поверить в несусветную словесную ерунду, абсолютный и несусветный бред «парашютистов-лягушатников» с помощью телепатии мог заставить обычный лесной муравей или дождевой червяк.

Для того, чтобы попытаться ввести кого-то в заблуждение и заодно всех окружающих не стоит даже объявлять себя богом. Можно быть обычной козявкой или букашкой. Проявляй настойчивость в своей лжи, применяй во время сеансов нелепой пропаганды как можно больше бессмысленных терминов, и тогда тебе поверят. Ты всегда придумаешь для зомбированного большинства и прошлое, и настоящее, и, разумеется, будущее.