Ваня немедленно замолкает. Ее глаза устремляются ко мне и кричат одно слово — помоги.

Я провожу рукой по ее руке. — Расслабься. Они безвредны.

— Они — четверо несовершеннолетних в магазине, окруженные инструментами, которые потенциально могут проткнуть их насквозь или размозжить их крошечные головы. Что, если они начнут бегать вокруг и на них что-нибудь упадет? Как я объясню это их родителям?

— Ван. Ван, — я крепче сжимаю ее руки, — дыши. Позволь мне разобраться с этим, хорошо?

Она кивает.

— Приглядывай за курицей. Не дай ей подгореть, — кричу я позади себя, подходя к детям.

Двое самых высоких из них — мальчики, Майкл и Бейли. Бейли носит круглые очки, которые подходят к его милому лицу и щечкам херувима. Майкл более худощавый и мрачный на вид, у него темные волосы и глаза. Они оба бледные и имеют небольшое семейное сходство друг с другом.

Бет, дочь Дон и Макса, мне более знакома. У нее смуглая кожа и ярко-карие глаза. Она ведет себя как ее мать. Легко забыть, что она такая крошечная, потому что ходит и ведет себя как великанша.

Я до сих пор помню, как впервые встретил ее. Она оглядела меня с ног до головы и спросила, не являюсь ли я владельцем винтажного кабриолета с двумя двигателями, который был припаркован снаружи. С тех пор я ее поклонник.

Младшая девочка светлокожая, темноволосая и такая милая, что я знаю, она больше похожа на свою мать, чем на своего стоического и сварливого папу. Белль Алистер.

Четверо детей, по-видимому, действительно близки.

Я присаживаюсь перед ними на корточки. — Хэй, ребята. Хотите поиграть?

— Игры? — Ваня спешит ко мне. — Что за игры? Они не могут бегать по магазину. Это тихая игра? Должны ли мы получить разрешение от их родителей?

Я ставлю ей баллы за то, что она не спросила, делали ли они прививки от гриппа.

Бет косится на Ваню. Затем переводит взгляд своих красивых карих глаз на меня. — Она всегда такая?

— Да. — Я щипаю ее за щеку. — Да, она такая.

Ваня хмурится.

— Это называется боулинг в помещении. — Я беру пару инструментов, которые привлекли мое внимание с того момента, как я вошел. Они похожи на длинные пластиковые бутылки. Раскладывая их рядами, я достаю пластиковый шарик из сумки с игрушками Белль. — Ван?

— А? — Она становится жесткой, как доска.

— Покажи им, как это делается.

Она стискивает зубы, в глазах загорается страх.

Я подмигиваю детям. — Эта женщина — чемпионка по боулингу. — Я подталкиваю Ваню локтем, когда она не двигается. — Продолжай.

— Хорошо. — Она отводит руку назад и выпускает мяч.

Он полностью промахивается.

Дети разразились смехом.

— Подожди! Дай мне еще один шанс. — Ваня спешит забрать мяч и снова отправляет его в полет.

Все "кегли" выпадают.

— Да! — Она празднует это небольшим танцем.

— Неплохо, — говорит Бет, давая ей пять.

— Спасибо. — Ваня делает вид, что поправляет ей волосы.

Дети начинают игру. Ваня слишком занята перекладыванием кеглей и соблюдением порядка, чтобы волноваться из-за всего, что может пойти не так.

У нее полно дел. Я никогда не видел детей, которые были бы настолько склонны к соперничеству. Драки вспыхивают каждые несколько секунд, но Ваня гасит их с изяществом, сглаживая раздражение и поддерживая мир элегантным и естественным способом.

Я стою на страже гриля и наблюдаю за ее рефери издалека. Она нежна с девочками и уравновешенна с мальчиками.

В середине игры она поднимает взгляд и улыбается мне.

Правда бьет меня прямо в лицо.

Как бы она ни боялась детей, она будет отличной матерью.

Я уверен в этом.

ГЛАВА 7

БИЗНЕС В ПОЛНОЧЬ

ВАНЯ

У меня раскалывается голова. Я хочу пить и отчаянно нуждаюсь в чае, но мне лень вставать и идти на кухню, чтобы заварить домашний чай. Прежде всего, это грубая замена настоящему чай-латте. Во-вторых, для этого пришлось бы пройти весь путь вниз пешком, а благодаря тем дизайнерским ботинкам, в которых я была вчера на съемках, мои ноги болят сильнее, чем голова.

Листы с рецептами разбросаны передо мной, занимая каждый дюйм моего гигантского стола. Сейчас три часа ночи в воскресенье. Тёрнер, мой представитель в издательстве, связался со мной вчера вечером и попросил наброски следующей книги. Наброски, которые я не начала из-за… жизни.

Оказывается, когда ты обнаруживаешь, что состоишь в законном браке со своим едва сносным другом детства, а затем в один и тот же день узнаешь, что беременна, это ужасно сказывается на твоем творческом потенциале.

Я заперлась в своем офисе, борясь с проектом с тех пор, как Хадин отвез меня домой с барбекю.

Обычно идеи так накатывают на меня, что я не могу за ними угнаться. Когда я принимаю душ, когда ем, когда сижу в самолете, направляясь на фотосессию, я как будто тону в заметках. Именно мое желание поделиться этими идеями со всем миром подтолкнуло меня к созданию бренда Vanya Scott.

Сейчас бренд, как снежный ком, вышел из-под контроля, и трудно контролировать обоих персонажей.

Давление усугубляется, когда я понимаю, что не могу позволить себе этот ментальный блок. Времена изменились. Vanya Scott теперь должен быть моим хлебом с маслом. Модельный бизнес — это не вариант, пока я занимаюсь ребенком. Более разумный выбор — больше полагаться на свои кулинарные книги и расширять эту деятельность.

Но он еще и более напряженный.

Теперь, когда все знают, что Vanya Scott на самом деле Ваня Бекфорд, модель, на меня смотрят внимательнее. Больше осуждений. Больше людей ждут, что я потерплю неудачу.

Раньше я могла говорить свободно и делиться своим опытом анонимно, но больше не могу прятаться. Я в центре внимания. Мой голос сдавлен. Мне нужен чай, чтобы справиться.

Я потираю висок и тяжело вздыхаю. Сейчас я не чувствую особого вдохновения. Упираясь руками в стол, я поднимаюсь.

Сначала чай.

И тогда, может быть, придет идея.

Я приоткрываю дверь и смотрю в обе стороны. Когда мы вернулись домой, Хадин ушел в свою комнату, заявив, что ему нужно позвонить. Он, вероятно, утешал свою любимицу недели, пытаясь объяснить, почему в ближайшее время не сможет встретиться с ней для быстрого секса. Или, может быть, он сделал это по телефону.

Мои щеки заливаются краской, когда я думаю о непристойных высказываниях Хадина. Я собрала воедино некоторые свои воспоминания о Вегасе, и того, что я помню, достаточно, чтобы воспламенить меня.

Ты даже не представляешь, как сильно я хотел тебя поцеловать.

Я содрогаюсь. Он, наверное, говорит это всем девушкам. Я не более чем еще одна зарубка на его поясе. Ошибка, которую он совершил, и которую он хотел бы стереть.

Что ж, ему не обязательно нянчиться со мной.

Я в порядке.

Я великолепно.

Лучше, чем великолепно.

Я надеюсь, что он потрясающе провел время во время своего незаконного телефонного разговора. Молодец.

У меня в голове все перемешалось, и я двигаюсь как в тумане, вот почему я не осознаю, что натыкаюсь на сплошную стену мужской груди, прикрытой тонкой черной майкой.

— Ой. — Я отскакиваю назад, хлопая себя рукой по лбу. Такое чувство, будто меня только что ударили бетонным кирпичом.

Бледная и твердая рука обхватывает мое предплечье. — Ты в порядке?

Хадин?

— Что ты делаешь? — взвизгиваю я, поднимая глаза и обнаруживая, что Хадин обеспокоенно смотрит на меня сверху вниз.

— Я зашел в туалет. Потом я проходил мимо и увидел, что в твоем офисе горит свет. Ты все еще работаешь?

— Да.

Его глаза выпучиваются. — Ваня, уже долбаные три часа ночи.

— У меня есть часы.

— Тебе не спится?

— Почему это вообще должно тебя волновать? — Огрызаюсь я.

— Тебе следует лучше заботиться о себе, — ругает он меня. — Теперь ты должна думать за двоих.

Я раздраженная, уставшая и разочарованнаая. Последнее, что мне нужно, это чтобы Хадин осуждала меня. — С каких это пор ты стал святым покровителем ответственности? Разве это не ты всегда тусуешься до трех часов ночи субботним вечером? Что? Больше не интересно? Или это потому, что ты потерял всех своих друзей, когда перестали списывать средства с папиной кредитной карты?