— Ване нужно тащить отсюда свою задницу, или она может попрощаться с этой редакцией.

— Эй, это ты умолял Ваню поработать с тобой.

— Это было до ее скандала. Слушайте. Вы думаете, ваша клиентка все еще на пике популярности? Можно найти еще много моделей больших размеров. Девушки моложе и свежее ее. Ими полны социальные сети. Это не обязательно должна быть Ваня Бекфорд!

Каждое слово поражает мое сердце, как пылающая стрела.

Скандал. Обжигает

Тонкий лед. Обжигает.

Ваню Бекфорда смыло. Обжигает.

Но только потому, что это причиняет боль, не значит, что я могу сломаться и заплакать. Я бы не стала моделью большого размера, если теряла самообладание каждый раз, когда кто-то говорил обо мне негативные слова.

Я беру фигурную лопату и, сложив ее два на четыре, раскапываю могилу в своем сердце, где я храню все, что причиняет мне боль, и хороню боль глубоко внутри.

Хватит жалости к себе для одного дня.

Придав своему лицу самое свирепое выражение, я поднимаю подбородок и провожу рукой по волосам, чтобы убедиться, что все заколки надежно закреплены. Мои настоящие волосы подстрижены "пикси", поэтому команда использовала наращивание, чтобы дополнить образ для сегодняшней публикации.

Я дважды проверяю целостность фасона. Если булавки расшатаются, я буду выглядеть как взбалмошная студентка колледжа после выходных в Coachella.

Прическа, проверено.

Визажисты придали моему лицу мягкий, естественный вид. Нежный, влажный макияж подчеркивает золотистые оттенки моей кожи цвета красного дерева.

Макияж, проверено.

Отлично.

Я готова.

Я сжимаю пальцами спинку стула и приподнимаюсь. Беспокойство о моей свадьбе в Вегасе сейчас не важно. Пора работать.

Джунипер и режиссер все еще увлечены жарким спором, когда я толкаю дверь в сторону.

Режиссер подпрыгивает.

Джунипер хмурится.

— Я готова, — спокойно говорю я.

— Ваня. — Глаза Джунипера большие и распахнутые.

— Я готова, — повторяю я про себя, на случай, если он решит, что грубые слова — это то, от чего ему нужно защитить меня.

— Давно пора, — бормочет режиссер. Раздраженно он идет по коридору.

Джунипер сжимает кулак и наносит удар кулаком по его голове. — Идиот.

— Мы не можем его винить. Время — деньги, и я отсиживалась в той комнате с тех пор, как были доставлены посылки.

— Ну и что?

— Так что это не их вина, что я совершила глупую ошибку в Вегасе.

Длинные пальцы Джунипера обвивают мою руку. — Я позвонил своему приятелю, который работает в муниципальном офисе. Я узнаю, знает ли он парня в здании суда Вегаса. Нам нужно подтверждение того, что этот брак законен, прежде чем мы решим, что делать.

— Хорошо.

Джунипер пристально смотрит на меня. — С тобой там все будет в порядке?

Мои нервы стянуты в комок, и мой мозг скандирует "очень… нужен… чай”, но Джунипер выглядит до смерти взволнованным.

— Я делаю то, что делаю. — Я натягиваю яркую улыбку и направляю ее на него. — И я буду делать то, что у меня получается лучше всего.

Мои каблуки стучат по полу при каждом уверенном шаге. Я прекрасна. Я владею этим пространством. Я повторяю мантру про себя, пока это не становится реальным.

Яркий свет на съемочной площадке приветствует меня, как вода приветствует пловца. Он обдает мою кожу жаром и наполняет меня ощущением легкости.

Я дома.

Мое место здесь.

С каждым вздохом становится немного легче.

На съемочной площадке тихо, и я получаю минуту, чтобы осмотреться. Я впечатлена тем, что вижу. Фон в стиле стимпанк. Красные стены. Металлические полки. Ржавые шестеренки, украденные с воздушных шаров викторианской эпохи. Тот, кто создавал декорации, знает, что делает.

Несколько членов съемочной группы двигаются за мониторами. Режиссер дуется в своем кресле и едва смотрит в мою сторону.

— Ваня. — Фотограф подплывает ко мне и целует в обе щеки.

— Хелен. — Моя улыбка застыла. — Мы не работали вместе со времен Милана.

— Славные деньки, да? — Она подмигивает. — Тогда ты была на несколько фунтов легче, не так ли?

Мне хочется метать кинжалы глазами, но вместо этого я сохраняю выражение лица. — Возможно.

— А теперь посмотри на себя. Ты стала такой популярной, что можешь набрать столько веса и все еще посещать концерты. Поистине удивительно, что трюк с позитивным поведением может сделать для такой модели, как ты.

Я поджимаю губы и сурово смотрю на нее. — Такая модель, как я?

— Это комплимент, дорогая. — Она заправляет волосы за ухо. — Раньше мы никогда не восхваляли нездоровые тела, но вот мы здесь. Действительно пугает, насколько изменилось общество, не так ли?

Мои пальцы сжимаются в кулаки. — Правда.

Она издает громкий и претенциозный смешок. — Давай начнем. И не волнуйся, Ваня. Я обязательно запечатлю все твои, — она указывает в сторону моего живота и Двойной буквы D, — изгибы.

Пламя бушует в моем сердце, требуя поглотить ее. Но я не могу позволить себе злить своего фотографа. Здесь вся власть у нее и клиента. Так бывает в этом бизнесе.

Хелен встает в позу и поднимает фотоаппарат. — Давай начнем.

При первой же вспышке я включаюсь.

Возможно, я не контролирую клавишных воинов. Возможно, я не контролирую ехидные комментарии фотографов. Возможно, я даже не контролирую свой собственный желудок, который в данный момент бурлит от странного ощущения.

Но все это не имеет значения, когда я перед камерой.

Я пробую три разные позы в течение трех секунд.

Поднятые руки. Щелчок.

Руки на бедра. Щелчок.

Спина слегка изогнута. Щелчок.

Камера — это мой парень, мой муж и мой любовник.

Я флиртую. Дразню. Ухмыляюсь.

Хелен ничего не говорит, и режиссер тоже молчит. Им не нужно раздувать из меня шумиху или подбадривать каждый раз, когда я выбираю победителя. Если бы они это делали, они бы шумели всю съемку.

Я знаю, что у меня есть лицо и тело.

Я — воплощение этого персонажа.

Если Хелен думает, что я зашла так далеко, потому что я — жалкий проект общества, то теперь у нее есть пятьдесят рулонов пленки, чтобы доказать обратное.

— Неплохо, — говорит Хелен из-за монитора. Ее ногти с французским маникюром ударяют по клавиатуре, и картинка меняется. — Совсем неплохо.

Режиссер улыбается мне. — Отличная работа, Ваня.

Я киваю и неспешно удаляюсь со съемочной площадки. Когда я ухожу, мой желудок сводит. Такое чувство, что у меня внутри все завертелось, и кто-то только что скомандовал "красный, влево, зеленый, вправо".

Положив руку на живот, я тихо стону.

Джунипер там, как темнокожий ангел. — Ваня, что случилось?

— Ничего. Я просто чувствую… буээ. — Я прикрываю рот рукой, чтобы меня не вырвало.

— Ты съела что-нибудь плохое сегодня утром?

Я резко качаю головой. Комната вращается быстрее, чем та сумасшедшая карусель, которую мы с папой любили в парке развлечений.

— Ваня, ты меня пугаешь. — Джунипер продолжает растирать мне спину.

Я сглатываю рвоту, которая пытается вырваться наружу, и умоляю: — Вытащи меня из этого корсета.

— Что?

Я хватаю его за воротник и ворчу. — Сними с меня эту смертельную ловушку сейчас.

— Хорошо. — Джунипер помогает мне дойти до примерочной. Он зовет стилиста, чтобы тот помог расстегнуть корсет.

Дышать становится все труднее и труднее. Мои волосы прилипли к потному лицу, отчего я чувствую зуд и дискомфорт. К тому времени, как корсет снят, у меня нет сил идти в ванную. Джунипер толкает меня к мусору, и меня вырывает прямо в пластиковое ведро.

После я прислоняюсь к мусорному ведру, тихо постанывая.

— Идите, идите. — Джунипер выталкивает стилистов из комнаты. Затем он наклоняется рядом со мной и аккуратно набрасывает халат на мои плечи. Его дреды качаются взад-вперед, пока он смотрит. — Что это было?