– Я не понимаю… Не понимаю… – пробормотал студент не своим голосом.

Больше мальчишка не решался с ним заговорить.

Ломая голову над тем, идут ли они бесцельно, или нет, ребенок заметил, как шаг Гаэля замедлился. Вскоре путешественники остановились у небольшого дома.

Стук призвал дворецкого.

– Здравствуйте, месье, – поприветствовал он.

– Добрый день, – проговорил гость бесцветным голосом. – Здесь еще живет мадам Бертлен?

– Да, это ее владения.

«Владениями» служака называл аккуратный маленький домик с пристройкой и крошечный цветущий садик с прудом, полным золотых рыб.

– Мадам сейчас дома? – получив положительный ответ, молодой человек продолжил. – Доложите, пожалуйста, мадам Бертлен, что к ней пришел Гаэль Вюйермоз, ее старинный друг.

Приняв от гостя визитную карточку, дворецкий не успел удалиться, как на пороге домика появилась дама. Она всплеснула руками и заторопилась навстречу путникам; дворецкий посторонился, уступая ей дорогу.

– Я не в силах поверить! – восторгалась она, обнимая юношу по-приятельски, с деревенской сердечностью. – Месье Вюйермоз нас не забыл! Ах, как славно, что вы приехали! Давно ли вы во Франции?

– Нет, – незваный гость качнул головой.

– Это что же, ваш маленький слуга? – умильно улыбнулась женщина. – Хорошенький.

– Вовсе нет! – Гаэль мигом вернулся к действительности, густо краснея и надеясь, что малыш ничего не разобрал. – Это мой названый брат, его зовут Тома. Он плохо говорит по-французски, но очень старается.

– И впрямь чудный ребенок! – воскликнула мадам Бертлен и опомнилась. – Зачем мы стоим на улице? Пройдемте же скорее в дом, выпьем кофе, вы мне расскажете о своих приключениях за пределами родины, месье Вюйермоз. Право, я очень соскучилась по вашему обществу! Пройдемте.

Однако Гаэль не сдвинулся с места.

– Погодите.

Дама обратила внимание на его подавленное состояние.

– Что с вами… – мигом осознание озарило ее, и она издала сочувственный вздох.

– Что с моим отцом? – негромко произнес юноша, приготовившись ко всему.

Мадам Бертлен внимательно посмотрела на старого друга и изрекла:

– И данный вопрос – первый… Это многое говорит, месье, вы могли бы сетовать насчет поместья, но…

– Прошу, ответьте мне! – в негодовании воскликнул Гаэль, что заставило женщину вздрогнуть.

– Ваш отец переехал в Провен…

– Так он жив! – выдохнул молодой человек, щеки его снова обрели живой цвет. – Какое же это счастье! Говорите, говорите! Где он? Вы знаете его точный адрес? – расспрашивал обезумевший сын, доставая маленькую записную книжку из внутреннего кармана жилета.

– Да, конечно! Насколько я помню, он живет на улице Марго. Запишите! – она продиктовала гостю все, что знала. – Странно, разве синьор Равелло сам не должен был вам рассказать? – тихо проронила хозяйка.

Спрятав блокнот обратно в карман, Гаэль виновато поморщился.

– Я не пользовался почтой все четыре года пребывания в Англии, – сокрушенно признался он. – Представляю, отец сильно переживал…

– Признаюсь, мне не ловко, месье Вюйермоз, заставлять гостей стоять у порога, – мягко сказала мадам Бертлен. – Еще раз умоляю вас пройти в дом. Ваш спутник выглядит изнеможенным.

Гаэль обернулся и рассеянно посмотрел на маленького Тома; тот, если и был уставшим, не подавал вида, перенося трудности с гордостью и терпением. Старший брат слабо дернул уголками губ, но неискренняя улыбка лишь разогрела сочувствие во взгляде малыша.

– Прошу меня простить, мадам Бертлен, – вздохнул молодой человек, склоняя светловолосую голову. – Но я хочу увидеть отца как можно скорее. Мне нужно ехать в Провен. Еще раз извините.

– Но постойте! Я хочу быть вам полезной, месье Вюйермоз. Отправляйтесь в путь в моем экипаже, наши кони молоды и резвы, – удерживая гостей, она окликнула кучера и велела подготовить экипаж для поездки.

Гаэль сердечно пожал руку мадам, не веря такой удаче.

– Спасибо вам, мой дорогой друг! Как мне вас отблагодарить? Мне не жалко для вас никаких наград.

– Моя награда в том, что вы называете меня другом, месье, – с улыбкой молвила женщина, следя за выполнением ее приказа.

Экипаж был полностью готов. На козлах сидел кучер, державший тонкую плеть над двумя бурыми жеребцами.

Осыпая великодушную женщину благодарностями, Гаэль усадил в транспорт маленького брата. Когда после всех прощальных лобызаний можно было ехать, кучер подстегнул плетью коней, и карета заторопилась оставить хозяйский дом позади.

Сирень

,

позабытая

из

-

за

чая

Над высокими обросшими зеленью холмами восходило бледноликое солнце. Его любознательные лучи пробирались во все укромные места, протискивались в любые темные углы и непременно озаряли утренним светом. Купаясь в этом теплом свечении, певчие птицы взмывали в небеса, будто проталкивая солнце и помогая ему подняться, чувствуя его преклонный возраст.

В восемь часов утра карета минула церковь Сен-Круа, и через минуту у скромного двора кучер остановил лошадей, несшихся во весь опор. Из экипажа чуть ли не на ходу выпрыгнул молодой человек, он помог слезть со ступенек ребенку и взвалил на себя чемоданы. Но даже ноша не умерила его пыла. Позабыв распрощаться с возницей, юноша ринулся к невысоким воротам и принялся настойчиво стучать.

Дверь приоткрылась, за ней виднелась смуглая и морщинистая физиономия слуги.

– Месье Гаэль Вюйермоз? – издал сдавленное восклицание тот, полностью отворяя дверь.

– Синьор Моретти! – не помня себя от радости юноша бросился в объятия к старому невысокому человечку.

Слуга что-то невнятно пробормотал, и, к сожалению, Тома остался совсем за гранью понимания диалога, так как тот велся на итальянском.

– Ну что же вы, что же! – между тем отстранился от слуги Гаэль, однако держа ладони на его тощих плечах и с невыразимой нежностью заглядывая во влажные глаза старого друга. – Мой любезный Моретти, не стоит проливать слез! Я вернулся, и даже не один! – он указал движением руки на крошечного спутника. – Бедный сирота стал моим любимым братом!

Заметив обращенные на него взгляды, Тома слегка поклонился.

– Право, вы неизменно добры! Какое же счастье, что время не переменило ваши нравы, месье Вюйермоз! – с улыбкой сказал Моретти.

– Послушайте, но где же отец? – взволнованно спросил юноша. – Он здоров?

– Еще бы! Вы заявились в тот момент, когда синьор Равелло и я пересаживали сирень. Он все еще ждет меня и, вероятно, бранит за долгую отлучку, – слуга лукаво усмехнулся.

– Я сам к нему приду! – выпалил молодой человек. – Не предупреждайте его, милый Моретти, прошу!

Слуга лишь сделал жест рукой, пропуская вперед господина и маленького гостя, а сам взял весь багаж и пошел следом.

Гаэль, забыв обо всех, побежал по единственной тропинке, ведущей, очевидно, в сад.

Он замер, увидев среди зелени и цветов старика. Тот был одет в простую одежду, в ней юноша узнал старый жилет, которому уже было более двадцати лет, и широкие штаны из толстого сукна, также не отличавшиеся новизной. Старик стоял спиной к гостю и окапывал куст, не прерывая недовольное бормотание.

– Ну и где он? – доносилось до ушей пришедшего молодого человека. – Вот же лентяй, только и придумывает поводы, чтоб от работы отлынивать…

– Не стоит наговаривать на доброго Моретти, отец, – бесшумно подойдя ближе, бросил Гаэль. – Он поистине предан вам.

Старик вздрогнул и обернулся, лопата выпала из его рук, которые он словно сложил в молитве.

– Гаэль! – прошептал он, глядя на сына широкими и ясными глазами, полными шока и бесконечной любви. – Гаэль!

Юноша бросился к нему в объятья.

– Простите меня, отец, – видя слезы на смуглых щеках старца, виновато произнес сын. – Я знаю, вы мне посылали письма, но я не пользовался почтой, у меня едва хватало денег… Мне ужасно стыдно!

– Ах, понимаю, понимаю, – горько отвечал ему седовласый синьор Равелло. – Тебе не за что себя корить. Однако, что и говорить, я провел сотни ночей не смыкая глаз, думая о тебе…