Ему доводилось слышать рассказы о самоубийцах, о том, что, им якобы, тяжело приходится на том свете, но, так, как, он не верил в эту чепуху то и не придавал значения всем эти россказням. Теперь же его терзал вопрос: Что ТАМ, СЕЙЧАС, происходит с ней. И есть ли всё-таки доля вины его, в том, что происходило с ней. Ему очень хотелось, чтобы слухи о "таблетках" так и остались бы слухами, а если так, то значит просто пришло её время, и она, выполнив своё предназначение, покинула этот мир.

По прошествии нескольких дней, когда спокойствие уже полностью овладело им, он решил вновь посетить таинственную квартиру и сообщить обществу о смерти Лены. Ведь, может быть они об этом ещё не знают. Он не знал, по каким дням недели они собирались, но, в конце концов, есть же у этой квартиры хозяева. Теперь эта квартира стала немножко и его квартирой. Она стала для него воротами в иной, загадочный и волшебный мир. Мир в которой он был допущен. Назад пути уже нет, да он и не нужен.

Вечером Егор помчался в восточный сектор. Достигнув цели он стал колесить по кварталам пытаясь вспомнить нужный ему дом, ведь тогда в первый раз, он вообще не знал зачем сюда едет и не пытался запомнить дорогу в незнакомом районе. Теперь жалел об этом. Дом он всё-таки нашёл. И именно тот дом. Вот и тот самый подъезд. Егор остановил машину. Так, если не изменяет память – третий этаж. Кажется здесь. Он уже поднял руку что – бы позвонить, но на стене, рядом с дверью звонка не было. Стоп, был же звонок. Звонила Лена. Он даже хорошо запомнил мелодию. Но сейчас звонка не было. И сама дверь… цвет… обивка двери не та. Это он тоже хорошо запомнил. Неужели всё-таки ошибся? Перепутал подъезд? Их вроде всего четыре. Правильно. Да нет, подъезд тот, может быть не тот этаж? Егор поднялся этажом выше, потом спустился этажом ниже. И там и там двери даже отдалённо не напоминали ту дверь, которая чётко отпечаталась в его памяти.

Выйдя из подъезда Егор осмотрелся. Нет, дом, он готов поклясться, именно тот. Да и подъезд… Может всё таки попробовать зайти в соседний?

На третьем этаже соседнего подъезда его встретила такая же незнакомая дверь. Но здесь был хотя бы звонок. Уже почти в отчаянии Егор нажал на кнопку. Не та мелодия, ну не та!

Уходить было поздно. За дверью, что-то зашуршало и она приоткрылась. Перед Егором возникла неопределённого возраста женщина, зябко кутавшаяся в старый застиранный халат. Она поправила спутанные на голове волосы и вопросительно уставилась на неожиданного гостя. Тут же из-за неё, в дверную щель протиснулась стриженная белобрысая головка мальчика с полными любопытства глазёнками. Получив от матери ладонью по макушке, любопытная голова тут же исчезла.

– Добрый вечер – выдавил из себя Егор уже понял, что стоявшая перед ним женщина никакого отношения к обществу мистиков иметь не может. Но и стоять молча тоже не было никакого смысла. – Скажите, а здесь собирается общество… – следующее слово Егор не смог из себя выдавить, видя как от удивления и непонимания округляются глаза женщины.

– Я хотел спросить – начал опять он, – у вас здесь собираются люди… то есть… – он опять замолчал прекрасно понимая, что ничего для себя важного не узнает.

Безмолвная статуя со спутанными волосами, наконец открыла рот:

– Никто у нас здесь не собирается. Разве только, муженёк со своими алкашами. Только какие-то люди, прости господи. А вы кто, участковый? Соседи,небось, пожаловались. Я то сама боюсь этого дурака. Нет его сейчас.

– Да нет, – неловкость исчезла. – Я не участковый. Просто… наверное, подъезд перепутал. Извините за беспокойство.

Он медленно стал спускаться по ступенькам. Женщина наблюдала за ним, пока он не скрылся из глаз. Может быть, она действительно жалела, что он был не участковый. Егор вышел из подъезда и осмотрелся. Странно, но теперь он уже не был уверен, что тот же дом.

Если бы заранее знать, что это будет так важно, он бы обязательно запомнил адрес. Но, как говорится – если бы, да кабы.

Он сел в машину и включил зажигание.

И куда дальше? Всё-таки тот это дом или не тот? И если тот, то куда делась эта долбанная квартира? Мистика какая-то! Егор усмехнулся. Действительно мистика. Теперь вся твоя жизнь – мистика. Ну, раз здесь нет этой квартиры, значит и дом не тот. Это же логично. Но что-то не понятное разрушало эту логику. Этот дом? Или может вон тот? Или тот? Егор стал смотреть на стоящие вокруг него дома. В тени надвигающихся сумерек, все они были похожи как близнецы. Действительно мистика. "Что же ты Лена, – подумал он, – не привезла меня в какой-нибудь знакомый район. Там то я бы быстро сориентировался. Или может быть, так и всё было задумано? Что именно? А то, чтобы попав сюда один раз, я вновь не нашёл бы сюда дорогу. Бред. Зачем? Лена указала мне путь. Всего лишь. И теперь я должен сам торить свою дорогу. Сам. Без чьей-либо помощи. Эта квартира мне больше не нужна. Поэтому она и не открывается мне. Поэтому и ушла Лена. Потому, что я должен сам. Но как всё таки это жестоко, то, что произошло с Леной. Она указала ему путь, но не указала цель. А ведь она должна быть. Он, Егор, ее тоже не знает. Но это пока. Скоро всё будет известно. Он знал уже,что его час настанет. Егор нажал педаль газа и вскоре покинул восточный сектор. На лице его играла зловеще – загадочная улыбка. Теперь это был уже другой человек.

А жизнь между тем шла своим чередом. Всё больше разгоралось лето, а занятия в институте подходили к концу. Завершились лекции, были сданы все зачёты и подтянуты хвосты по семестрам. У студенческого народа наступила долгожданная пора отдыха перед не столь уж далёким новым, осенним наступлением на бастионы знаний. Но об этом сейчас никому не хотелось думать. Лето, со всеми его соблазнами и приключениями, новыми неизведанными ощущениями и знакомствами, звало и манило, заставляя забыть зубрёжку, бессонные ночи перед сдачей зачётов, и давало возможность основательно разгрузить загруженные за учебный год мозги.

И Юлия и Егор хорошо окончили этот учебный год. Юля засобиралась домой, в свой город навестить родителей и бывших школьных подруг. Весь последний день перед отъездом они провели вместе. Гуляли по городским улицам и паркам. Юля держалась весело и непринужденно, но Егор, краем глаза ловил почти жалобные взгляды, которые она то и дело украдкой бросала на него. Он почти физически ощущал, что творилось сейчас в её душе, от сознания близкой разлуки с ним. И в его душе творилось почти то же самое по отношению к ней. Эта девушка, которая так просто и естественно вошла в его жизнь, давно уже стала для него уже не просто знакомой, пусть красивой, милой и интересной, но знакомой, а стала неотъемлемой частью его души. Той частью, утрата которой воспринимается особенно тяжело и невосполнимо, когда нормальный, здоровый человек начинает считать себя неполноценным инвалидом. Такой стала для него Юлия. Сейчас, внешне, он старался выглядеть также как и она – беззаботно, но душу его щемила грусть от осознания того, что уже завтра он не услышит её голоса, не увидит блеск глаз, не вдохнёт запах ее духов.

Ему, действительно было грустно, но вместе с тем, вместе с неподдельной грустью, в душе своей он испытывал ещё одно чувство, то, о котором Юлия даже не догадывалась, как и не знала о том, что в жизни Егора появилась своя, только ему ведомая тайна. Чувство это было – чувством облегчения. Именно облегчение переживал он сейчас, в эти последние часы перед разлукой с ней. С каждым днём он всё с большей тревогой наблюдал об изменениях своего отношения к Юлии. Он любил ее по прежнему, но теперь между ними возникла тень той, что указала ему его путь и разделила его жизнь на до и после. И ему всё тяжелее было раздваиваться между Юлией и той жизнью, к которой он теперь стремится всем своим существом, и в которой он уже верил в это. Она ждала его, чтобы от туда из небытия, указывать ему правильный путь.

Когда эта сумасшедшая мысль пришла ему в голову он не помнил, но однажды, проснувшись утром, он, поверил в это.