– Может твой Сырвачев пошутил и никакой бани тут нет? – с подозрением глядя на командира, спросил Толик.

– Бредём уже часа четыре, а говорил, вчера к вечеру успеем добраться. Выходит, соврал? – поддержал его Кузя.

– Ничего я не врал! – отрезал Серёга, постаравшись вложить в слова как можно больше металла, как истинный руководитель.

Получилось у него убедительно или нет, Серёга не знал. На душе его скребли жирные кошки. «Может, мы уже прошли баню. А может, её зимой разобрали на дрова местные охотники. Всё может быть», – носились у Серёги тревожные мысли, в которые он вовсе не желал посвящать окружающих. Когда добрались до первой же на пути полянки, он скинул рюкзак и, скомандовав «ждите меня здесь, я на разведку», не оглядываясь заспешил к ближайшему возвышению в надежде оттуда узреть, если не баньку, то тропинку к ней. За спиной Серёги клубилось мрачное молчание.

Но забравшись на большой камень, откуда открывался хоть какой-то обзор, Серёга по-прежнему не обнаружил никаких следов пребывания человеческих существ. Вокруг царила девственная природа: отдельные ели, кустарник, трава, камни, а на заднем плане, подобно аляповато раскрашенной гигантской театральной декорации, стоял хребет с черепахой Хумвоя посередине. Горы с точки, где стоял Серёга, виделись настолько отчётливо, что и впрямь казались нарисованными.

«Что же делать? – приуныл Серёга, – Если в ближайший час не отыщем баню, ребята меня не простят. Точно, придётся повернуть назад». Хумвой насмешливо наблюдал за мучениями Серёги, блестя на солнце сверкающей лысинкой вершины. «Эх, ты! – укорил Хумвой Серёга, – Я к тебе так отчаянно стремлюсь. Ну, помоги мне хоть капельку!»

В этот момент за его спиной раздалось громкое карканье, Серёга от неожиданности чуть не грохнулся с камня, где стоял. Он посмотрел в направлении, откуда пришёл звук, и не поверил глазам – всего метрах в ста от него ясно виднелось какое-то сооружение из сероватых брёвен. И как он не заметил его в первый раз, когда осматривал окрестности!

На нетвёрдых от радости ногах Серёга бросился к строению, в глубине души уже зная, это и есть сырвачевская банька. Когда он распахнул притворенную дверь, в ноздри шибанул кисловатый запах, который ни с чем нельзя спутать – парная! Внутри бани нашлось всё, что нужно – две тронутые ржавчиной, но ещё вполне годные шайки, даже ковшик с деревянной ручкой, а ещё бак для воды, приваренный к печке, сваренной из больших металлических листов, и две довольно крепкие скамейки.

Обратно к «бойцам» Серёга не шагал, а летел, то и дело поглядывая весёлым взглядом на Хумвой. Как он и предполагал, после бани настроение его товарищей изменилось на 180 градусов. Все и думать забыли про желание вернуться – теперь только вперёд! А ещё через час ошалевший от радости Кузя со всего маху налетел прямой ногой на торчащий из земли корень и, с утробным воем повалившись на землю, принялся кататься по траве, обхватив левую стопу обеими руками.

Кузину ногу осторожно извлекли из сапога, что оказалось делом непростым, ибо во время этой процедуры Кузя орал и вырывался из рук «мучителей», и стало понятно, что дальше идти он не сможет. Нога его распухла вдвое против естественного состояния и зловеще покраснела.

Когда Кузя, к облегчению всех, утих, Серёга нехотя посмотрел на Хумвой, но сама вершина горы на этот раз утопала в клейстере облаков, отчего вид у Хумвоя был насупленный и отстранённый. Серёга лишь вздохнул, что делать дальше, никто не знал.

– Ладно, разбиваем лагерь прямо тут, – в конце концов, выдохнул он.

– Смеёшься, что ли? – набросился на него Толик, – Где ты тут видишь место под палатку? Нет, надо возвращаться к бане, там ровное место, дровишки опять же уже заготовлены…

Мысль о бане понравилась всем, в том числе и Кузе. Он даже попробовал сделать пару шагов, но мгновенно рухнул вниз, прикусив губу от боли.

– Будем вести тебя под руки, – наконец вспомнил про свои командирские обязанности Серёга, – один слева, другой справа. Чтобы ты на плечи других опирался, а не на больную ногу. Добредём как-нибудь, до заката ещё далеко.

Двигаться по пересечённой местности даже такой маленькой группкой оказалось настоящим испытанием – высокая трава заплетала ноги, а камни, пни, ямы и близко растущие деревья очень мешали проходу. Поэтому добрались до бани ребята только спустя часа три и абсолютно без сил.

Лёжа на траве, Серёга опять бросил взгляд на Хумвой, тот равнодушно стоял себе на прежнем месте, западный склон горы слегка золотился уходящим солнцем. «Ну, что тебе ещё надо? – мысленно укорил гору Серёга, – Добился своего? Теперь непонятно даже, как домой возвращаться!» Его обуяла тоска – до ближайшей населёнки три дня пути минимум, а вдруг Кузя так и не оправится после травмы!

Ночь прошла беспокойно – Кузе приспичило до ветра, выволакивали его из палатки, а потом транспортировали обратно всем коллективом. А перед самым рассветом по окрестностям разнёсся звук, напоминающий утробное урчание плюшевого мишки, которого кто-то перевернул на спину, только в несколько раз громче и отчётливее. Словно источник этого звука находился совсем рядом, метрах в пяти, не более. В наступившей после этого тишине проснулся натянутый Кузин голос:

– У кого-то в животе бурчит, да?

Секунды через три ему сдавленно ответил Толик:

– У меня не бурчало!

– У меня тоже! – откликнулся Борька, тон которого тоже больше не казался невозмутимым.

– Серёга, что это?! – с надрывом прошептал Кузя. Да так, что шёпот его прозвучал как вопль.

– Спи, давай. Это ветер! – сердито приказал ему Серёга, уже давно понявший причину появления странного звука. Он надеялся, что ночной медведь не нападёт на палатку, полную людей. И всё же кричать не стоило, а не то зверь может перепугаться и от страха броситься на них. Тем не менее, до утра никто так и не сомкнул глаз.

В утреннем свете Кузина нога выглядела ещё более угрожающе. В районе голеностопного сустава краснота приобрела отчётливый фиолетовый оттенок, а сама конечность раздулась так, что, кажется, трещала кожа. Не в силах смотреть на это безобразие, Серёга объявил, что отправляется готовить завтрак.

– Я с тобой, – тут же примазался к нему находчивый Толик.

Услав Толика за водой, Серёга сделал вид, что пошёл за дровами, а сам вместо этого добрёл до вчерашнего камня, залез наверх и злобно уставился на Хумвой. «И что прикажешь теперь делать?» – снова вступил в мысленный диалог с горой Серёга. Не зная почему, он уже не мог не обращаться поминутно к проклятой вершине, а она, видимо, просто издевалась над ним. «То дождь, то Кузя со своей ногой, будь он неладен. Теперь вот ещё и медведь. Ну, что ты к нам привязался?» – сыпал Серёга в своей голове вопросами, поглядывая на Хумвой. Гора равнодушно молчала.

Серёга неохотно сполз вниз и вдруг услышал какой-то гул, раздающийся со стороны Хумвоя. Он пригляделся и увидел низколетящий в его направлении вертолёт. Сердце Серёги дрогнуло, он рванул к бане, лихорадочно рассуждая про себя: «Надо срочно соорудить пионерский костёр. Нет, не успеть, вертолёт уже улетит, когда костёр разгорится. Тогда вот что – ляжем втроём в виде креста, чтобы заметили сверху. Это наш единственный шанс!»

– Вертолёт! – истошно завопил, заметив бегущего командира, Толик.

– Ложись на землю! – прохрипел ему запыхавшийся от быстрого бега Серёга.

И чтобы устранить недопонимание, подскочив к Толику, сильно дёрнул того за рукав.

– Крикни Борьку, а то у меня голоса нет! – прошелестел он, когда Толик улёгся рядом, – И давай ляжем ногами под прямым углом.

– Борька, срочно сюда! – крикнул Толик, занимая нужное положение.

Но Борькина помощь не понадобилась. Когда до Борьки, наконец, дошло, что от него хотят, вертолёт уже приземлился рядом банькой сам. Он сел, не выключая двигатель, от чего по траве одна за другой побежали суматошные серебристые волны, а воздух переполнился истошным воем. Из чрева вертолёта начали выскакивать какие-то люди в камуфляже, таща за собой тёмные тюки. Как только вывалился последний, вертолёт тотчас оторвался от грунта и неспешно поднялся в небо. А потом взял курс обратно на Хумвой.